Анатолий Терещенко - Колокола тревог
Митинговые очаги тлели практически по всему периметру осажденного Белого дома. Стержневым требованием парламентариев было: предоставить народным депутатам информационное окно на радио и телевидении. Власти его не давали. Продажные теле — и радио репортеры, словно не замечали другого мнения. Около президентские шептуны постепенно усиливали давление на своего кумира, требуя скорейшего разгона парламента. Митинги электризовали толпы, готовые взорваться.
Здание Белого дома охранялось департаментом охраны. Все они были сотрудниками МВД РФ, однако в отличие от своих коллег, стоящих по ту сторону баррикад, выказывали лояльность парламенту. Разве этого не знала исполнительная власть?
Знала!
А если знала, то почему вела общество к нагнетанию обстановки, провоцированию беспорядков и кровавой конфронтации?
Теперь о самом главном — мятеже, путче, восстании — называют по-всякому. Псевдодемократы назвали происшедшее мятежом. На самом деле это было восстание против ельцинского, агрессивного режима. В событиях 3 и 4 октября повинны были обе власти, но в первую очередь пострадали обманутые москвичи.
Слушая передачи телевидения и радио, читая официальную периодику, многие россияне приходили к мысли о полной схожести их содержания с вещанием перестроечного времени, когда хвалебные оды вождю и его политическому курсу являлись обязаловкой. Любая власть платит тем, кто крутит ей музыкальную пластинку. Оппозицию же к ТВ экрану правители не подпускали.
В ответ на политическое хамство последняя вынуждена была создавать свои органы информации, которые, естественно, противостояли властным «говорящим и пишущим головам».
У обывателя всегда существует недоверие к официальным источникам: слишком профессионально они врали, что вызывало у людей протест против неприкрытой лжи. Так было в СССР, так стало и в ельцинской России.
Экономические промахи, астрономические займы и кредиты, популистские обещания, быстро наступившее обнищание народа, опротивевшее всем противоборство ветвей власти, опасная суверенизация по рецептам президента Ельцина — все это заставляло задавать каждому нормальному человеку вопрос: «Куда мы идем? Куда нас тащат?»
Средства политического оболванивания успокаивали людей скорыми подвижками и светом в конце тоннеля. Президент к месту и не к месту хвастался всенародной поддержкой.
Какой?
В выборах принимала участие одна треть населения, а если учесть подтасовки тех, кто считал голоса, то картина «всенародной избранности» сомнительна…
* * *3 октября зажатые омоновцами с 21 сентября люди решили прорвать кольцо щитов и бронежилетов.
Что же возбудило автоматно-орудийный огонь по зданию с людьми, большую кровь и сотни смертей ни в чем не повинных граждан России?
Во-первых, многотысячный марш демонстрантов, прорвавших милицейский кордон на Крымском мосту. Автор был свидетелем тех впечатляющих событий.
Во-вторых, провокационная стрельба еринских снайперов из мэрии по парламенту — искра обернулась пламенем. По другой версии стрельбу спровоцировали американские наемники.
Москвичи бросились на цепи омоновцев, блокирующих здания гостиницы «Мир» и мэрии. Началась сшибка. Не надо быть опытным следователем, чтобы по следам пуль на стволах деревьев понять, кто и откуда стрелял по людям. Шквал стихии разрастался, превращаясь в вал мести и жестокости. Вот они, контуры Пушкинского бунта!
Сначала пала мэрия на Калининском проспекте, потом толпа двинулась в сторону телецентра в Останкино. У телестудии собралось много митингующих, просто зевак и любопытных хроникеров «эпохальных» событий. Среди моря негодующих граждан находились и сторонники президента. Толпа защитников Конституции все настойчивее и злее требовала допустить представителей инакомыслия в телестудию. Вскоре прибыли на грузовиках оборонцы Белого дома во главе с генерал-полковником А. Макашовым. В момент народного напора на двери «Останкино» перепуганные «сторожа» телецентра ударили со страха из автоматов и пулеметов. Охранников неожиданно огнем поддержали БТРы. Стремительно летящие трассеры, горящие легковые машины и душераздирающие крики раненых слились в какую-то дикую какофонию столичной бойни, в картину московского апокалипсиса.
Стоны, проклятия и зовы о помощи были слышны везде. Одни люди прятались за деревьями и бордюрными камнями, другие — ползли, третьи — бежали, падая, сраженные пулями. Потом все рассредоточились, оставив на асфальте не один десяток убитых и раненых, просящих пощады у добивающих их людей в форме омоновцев. Прибывшие на БТРах дополнительные силы Ельцина довершили расстрел граждан…
А наутро началось варварское убийство парламента. Судя по тому, как еще с вечера, накануне штурма, американские телерепортеры установили свою съемочную аппаратуру на крыше многоэтажного здания, стоящего напротив Белого дома, было ясно — их заранее предупредили об утреннем столичном огненном шоу.
Американцы кричали — смотрите, русские русских бьют! А потом показали эти страшные картинки и видеофильмы всему миру, опозорив в очередной раз власть в России. Но Ельцину по барабану были позор, кровь и смерть сограждан. Он когтями вцепился во властный трон и страшился его потерять.
А тем временем с Калининского (Ново-Арбатского) моста ухали танковые орудия! Стреляли и болванками и разрывными. Все эти картины довелось видеть автору. Он тогда размышлял так:
«Правду не скроют придворные архивисты! Вот она на развороте. Тем более телевизионщики из побоища устроили кровавое шоу. По людям, в центре столицы России, палят из орудий. Свои по своим. Немцу в войну не позволили стрелять в Москве, а тут в мирное время…»
Рядом с автором стоял кинорежиссер С. Говорухин, который катал желваки и кричал:
— Мерзавцы, что же вы делаете?
Потом известный режиссер напишет:
«4 октября в 10 утра я наблюдал, как расстреливали парламент. Теперь мы знаем, в здании было много женщин и детей. Мы, зеваки, стояли на мосту, видно было, как на ладони. Свидетельствую: ни один защитник Белого дома не мог стрелять в нападавших — прямо за цепью солдат, вплотную к ним, стояли толпы зевак, поэтому и не разгоняли их. А танки, бившие прямой наводкой, стояли за нашими спинами».
В 9.20 4 октября спецподразделениям ФСК «Альфа» и «Вымпел» Ельцин приказал штурмовать Белый Дом, в том числе с применением оружия. Руководство «Вымпела» отказалось от этой авантюры, а начальство «Альфы» согласилось на штурм, но тоже без «выстрелов». Оно предложило переговорный вариант, он удался. Все равно они потеряли офицера — младшего лейтенанта Геннадия Николаевича Сергеева, застреленного снайпером предательски в спину, когда он наклонился поднять тяжело раненого десантника. Стрелял какой-то чужак, явно не со стороны Белого дома.
Мстительный Ельцин вышвырнул «Вымпел» — одно из лучших спецподразделений госбезопасности из ФСК, и передал его в МВД. Бойцы-профессионалы сразу же написали рапорта об увольнении.
О том, что со стороны защитников Белого дома не открывалась стрельба, подтвердил сразу же после штурма руководитель «Альфы» знакомый автору по оперативной работе генерал-майор Герой Советского Союза Геннадий Зайцев.
Познакомимся с признанием командира взвода танковой роты Кантемировской дивизии лейтенанта, попросившего называть его Олегом Свердловским:
«Всем, кто выполнял задачу у Белого дома, после 93 года, стало неуютно жить в гарнизоне. Многие сослуживцы нас называли «предателями» и «убийцами». Потом появились листовки на заборах, в которых говорилось о, якобы вынесенным нам смертным приговорам. Расклеивались списки участников событий в Москве. Мне не раз угрожали физической расправой. Поджигали квартирную дверь. Били стекла в окнах. Боялся за малолетнего сына и жену. Мы стали просить перевода в другие военные округа, но и там нехорошая молва догоняла нас. Ведь не трудно было догадаться по записи благодарности от Ельцина. А дата у всех одна — октябрьская. Ясно и дураку, за какие «заслуги» она получена…
Несколько наших парней не выдержали кадровой пытки: один повесился или повесили, а второй застрелился. Поощрили нас. Ельцин приказал выделить каждому по 200 рубчиков. Но я от них отказался, — пахли кровью…
Потом написал рапорт и ушел из армии, которую втравили в такую лажу».
Вот она, истинная цена тридцати сребреников, которые раздавал всенародно избранный «Российский Мессия», а лучше «Нерон из Свердловска».
Запомнились тогда автору резкие слова одного ветерана, — участника Великой Отечественной войны, пришедшего защищать Конституцию и приколовшего на старенький, поношенный пиджак все свои награды. Он пояснил, что это настоящее сражение в России добра со злом, а в тяжкий бой идут с наградами. Ветеран вздохнул, утер набежавшую слезу и надтреснутым голосом, потом еще добавил:
