Вильям Урбан - Тевтонский орден
Защищаясь, чиновники ордена отрицали одни обвинения, а о других говорили, что те преувеличены или искажены. Отношения с поляками, например, отнюдь не всегда были плохими. Епископ Плоцка отдал ордену кастелянство в Михелау в обмен на ежегодные платежи. Для епископа решающим было то, что орденские гарнизоны дадут ему какую-то защиту от вторжений соседей-язычников. Та же опасность нападений со стороны Литвы делала обычно дружелюбным отношение к ордену князей Мазовии. Более того, герцоги Померании и Силезии искали союза с орденом против Ладислава. Да и сами поляки были не безгрешны. Несколькими годами раньше Венский собор постановил, что польские епископы должны выплачивать специальный налог крестоносцам, чтобы поддерживать действия Тевтонского ордена, но это решение никогда теми не выполнялось. Наконец, польские короли не позволяли своим подданным участвовать в набегах в Самогитию, мешая крестовому походу. Хотя расследования, проведенные папскими легатами, так и не привели к осуждению ордена, на что надеялись его враги, они предоставили современному историку множество свидетельств жестокости войн XIV века. Эта жестокость подтверждается и теми историками, которые восхваляют крестовые походы. В те дни воины были склонны хвалиться своими деяниями, в том числе и такими, услышав о которых, их более мягкосердечные современники лишь качали головой в изумлении.
Принципы пограничной войныЛетописи ордена дают нам подробные описания, насколько ужасная дело война. Их рассказы о рейдах через дикру позволяют нам анализировать стратегию, которая лежала за действиями крестоносцев. Лучшим временем для кампаний была глубокая зима или разгар лета, в остальное время грязь и распутица препятствовали военным действиям. Февраль, июнь и ноябрь были излюбленными месяцами для набегов крестоносцев. В феврале замерзшие реки могли использоваться как удобный путь, июнь был теплым, к тому же еще рано было собирать урожай, а в ноябре ополчение уже было свободно от сельскохозяйственных работ, а снег был еще не слишком глубок для пехоты. Летописцы не скупятся в похвалах местным рыцарям за их деяния в эти годы. В этот период очень мало крестоносцев прибывало из Германии и их место занимают пруссы и ливонцы, сражавшиеся из любви к войне, славе и военной карьере.
Походы крестоносцев были хорошо организованы. В лесах и пустошах войско не могло прокормиться, и припасы приходилось везти с собой. Часто припасы оставляли в определенном месте на предполагаемом пути возвращения, иногда с охраной, иногда закапывая их, а иногда просто маскируя. Замки служили базами для припасов и местом отдыха, а суда перевозили провиант и снаряжение, когда внезапность нападения была не важна.
Рыцари знали множество троп, ведущих в Самогитию. Они собирали описания путей, используемых торговцами и самими рыцарями, и давали им имена людей, которые проходили этими путями. Рыцари записывали число дней, нужных для каждого перехода, и другую полезную информацию. Как только крестоносцы пересекали дикру, они знали, что делать. Обычной практикой было разделять войско на несколько отрядов, каждый из которых разорял весь день определенную область, а на ночь подходил к оговоренному месту сбора, где и ставился лагерь. В нем оставляли сильный отряд для охраны добычи и припасов, а также как резерв на случай неожиданного подхода сил противника. Так как дня обычно хватало, чтобы разорить небольшую территорию, войско переходило каждый день на новое место, следуя зигзагом и часто меняя направление движения, например иногда поворачивая назад. Делалось все, чтобы застать противника врасплох, до того как он спрячется в убежища или, наоборот, как только он появится из них. Иногда вперед высылались маленькие отряды, которые обращались в бегство при появлении противника, стараясь заманить того в засаду. Такая тактика приводила к тому, что защитники были очень осторожны, так что иногда даже небольшие отряды могли совершать дерзкие набеги вглубь вражеской территории и возвращаться невредимыми. Каждая кампания тщательно планировалась, и каждый год в общую тактику действий вносились новые изменения, И христиане, и язычники придерживались одной и той же тактики, потому что она была единственно возможной,– истощать силы противника, разоряя сельское хозяйство и нарушая торговлю.
Смерть короля ВитенисаВитенис не позволял крестоносцам беспрепятственно вторгаться в Литву или Самогитию. Это был опытный и целеустремленный воин, со способными помощниками, ненавидевшими своих христианских врагов. Один из них, Давид Гродненский, впервые упоминается в летописях крестоносцев в 1314 году. Он был самым известным среди языческих воинов своего времени и служил кастеляном второй но значению крепости в стране – Гродно (первым по значению был Вильнюс). Что произошло с его предшественником – канцлером Витениса, нам неизвестно. Первым известным деянием Давида было уничтожение припасов, заготовленных фон Плотцке во время дерзкого сентябрьского набега на юго-восточную Литву, далеко за Вильнюс. Перебив стражу и побросав в огонь припасы, Давид угнал пятьсот лошадей. Он поставил Великого командора перед ужасным выбором: попытаться пробиться со своими голодными и уставшими отрядами сквозь силы противника, который явно находился где-то поблизости, или уходить окружным путем. Фон Плотике выбрал второе – пятисотмильный путь в обход опасностей. Этот поход был ужасен – крестоносцы выкапывали съедобные корни, ели мертвых лошадей. Многие из них погибли на пути домой, а те, кто вернулся, были настолько истощены, что надолго вышли из строя. Без единой битвы Давид из Гродно почти уничтожил целую вражескую армию.
Со временем Великие магистры ордена осознали, что гораздо легче доставлять крестоносцев водой вверх по Неману, чем вести их через болота, реки и пущи. На большой реке крестоносцы могли эффективно использовать свои технологические преимущества – корабли, способные перевозить войска и припасы, замки, защищавшие стратегические пункты и служившие базами для набегов и крупных наступлений, а также метательные орудия. К тому же Неман и его притоки вели прямо вглубь литовских земель. Тевтонцы начали строить мощные замки вдоль Немана, сначала Рагнит, вблизи обширного устья, затем выше по течению – Кристмемеле и у Велюны.
В августе 1315 года самогиты незамеченными проскользнули к Раганту и взобрались на стены прежде, чем поднялась тревога. Гарнизон поспешил в донжон – хорошо укрепленную башню, демонстрировавшую инженерное превосходство Запада. Донжон крестоносцев был достаточно высоким, чтобы служить смотровой вышкой, и мог выдержать любое прямое нападение. Эта высокая башня имела всего один вход – высоко над землей, к которому вела узкая лестница, и загражденный крепкой решеткой изнутри. Башня стояла на каменном основании шестиметровой толщины. Любую попытку осаждающих приблизиться к донжону встречал град камней с двадцатиметровой высоты или ливень арбалетных болтов. Даже раненые и истощенные люди могли защищать такой пост в течение нескольких дней. Поскольку гарнизон имел хороший сектор обстрела над входом в замок, никакая вражеская армия не могла бы укрыться в замке, а защитники донжона могли бы продержаться до подхода подкрепления. Язычники даже не стали пытаться штурмовать его. Они сожгли уже созревшие посевы вокруг замка и ушли.
Через шесть недель под стенами Кристмемеля появился сам Витенис. Он соорудил две катапульты и привел многочисленных русских лучников. Его войско начало рубить деревья и стаскивать их на сухие места, откуда их легко было подтаскивать в ров. План Витениса состоял в том, чтобы навалить вокруг замка побольше дров и зажечь возле стен такие костры, от которых стены бы растрескались, а гарнизон задохнулся бы в дыму.
Как только Великий магистр узнал об осаде Кристмемеля, он начал собирать войска. Хотя он и не мог выступить, пока все его войска не соберутся, он выслал вперед на судах десять рыцарей и сто пятьдесят воинов. Витенис, предусмотрев такое развитие событий, не дал им пройти к замку. Все, что крестоносцы могли сделать, это осыпать стрелами литовцев, осаждающих крепость, надеясь замедлить их работу. На семнадцатый день осады пришли сведения о приближавшихся войсках ордена. Витенис не был еще готов к решительному штурму, но у него оставался единственный шанс взять Кристмемель до подхода Великого магистра. И он приказал заполнять ров бревнами и соломой, а потом поджечь их. Тысячи литовцев ринулись к замку, подтаскивая дрова. Литовские лучники непрерывно обстреливали стены в попытке согнать с них защитников или, по крайней мере, затруднить их стрельбу по пехоте. Но гарнизон был надежно укрыт за зубцами стен и стрелял из всех арбалетов. Потери среди литовцев были столь велики, что Витенис отдал приказ остановить атаку, сжег осадные машины и ушел восвояси.
