Вильям Урбан - Тевтонский орден
Было ясно, что заметные успехи возможны лишь в том случае, если будут взяты ключевые замки, а это было делом непростым, особенно в Литве, где крепости располагались за труднопроходимыми лесами и болотами и для их осады припасы и осадные орудия пришлось бы везти на большие расстояния. Более легким путем были подкуп или измена.
Второй способ работал лучше. Как уже упоминалось, в плен к Плотцке попал канцлер Витениса, кастелян Гродно. Его можно было бы вернуть за выкуп или обменять на кого-нибудь из пленников-христиан. Впрочем, этого могло и не случиться, так как Витенис мог решить избавиться от потенциально соперника и найти тому замену. Так что с кастеляна взяли обещание сдать Гродно в обмен на свободу. Как бы там ни было, требовалось действовать, быстро, чтобы он мог объяснить свое запоздалое возвращение тем, что прятался а лесах или заблудился по пути. Как и следовало ожидать, кастелян не выполнил свою часть сделки. Вместо этого он предал христиан, рассказав обо всем Витенису и приготовил засаду возле Гродно.
Генрих не пренебрегал опасностью. Он знал, что казначей мог оказаться хитрым лжецом. Мы не знаем, что сказал казначей, чтобы убедить Великого магистра и его советников, однако мы знаем, что измена была обычным делом в ту эпоху, что собственное поместье было важнее, чем верность своему роду, и что честолюбие часто оказывалось сильнее, чем верность. Хотя, следует заметить, языческий кодекс чести придавал особое значение сохранению верности клятвам, и, несомненно, Генрих знал, чем добиться от своего пленника крепкой клятвы. Он даже пообещал ему признать его в будущем вождем Литвы. В общем, Генрих имел веские основания доверять своему пленнику. Однако у него было столько же оснований не слишком ему верить.
Генрих провел свою армию почти до Гродно, когда его разведчики наткнулись на некоего старика. Под пытками он открыл им, что литовцы укрылись в засаде неподалеку от реки и поджидают, когда половина христианской армии перейдет реку, чтобы напасть на крестоносцев. Генрих пощадил старика, как и обещал, и повернул со своей армией назад.
Новый поход фон Плотцке предпринял в мае следующего года. Он созвал сто сорок братьев-рыцарей и собрал большое конное ополчение, около двух тысяч пехотинцев, а также большое количество местных рыцарей. Все эти войска, вероятно, двинулись вперед разными маршрутами через реки, озера и болота, переправляясь через водные преграды на маленьких лодках. Когда конница крестоносцев приближалось к Гродно, в густом лесу они наткнулись на четырех литовских разведчиков. Убив троих, они захватили в плен четвертого и узнали от него, что их приближение осталось незамеченным. Витенис чувствовал себя в безопасности до такой степени, что послал пятьдесят человек, в число которых и входило четверо разведчиков, для подготовки охотничьего лагеря. Генрих истребил этот передовой отряд, а затем перешел Неман. Оставив двенадцать рыцарей и пеших ополченцев охранять корабли, он принялся истреблять в окрестностях всех язычников, невзирая ни на возраст, ни на пол. Было захвачено семьсот пленников, а мертвым «только Господь знает счет».
Эти победы сделали Генриха фон Плотцке серьезным кандидатом на место умершего Великого магистра Зигфрида фон Фойхтвангена, однако надежды на избрание рухнули, возможно, из-за захвата Данцига и Западной Пруссии, возможно, из-за деспотического нрава Генриха. В любом случае его кандидатура не подходила выборщикам из Германии, которые и продвинули на это место Карла фон Триера. Генрих фон Плотцке получил в утешение пост Великого командора и позднее – маршала.
Карл фон Триер выбирает Самогитию целью наступленияКарлу фон Триеру исполнилось к тому времени сорок шесть лет. Для столь высокого поста в ордене он был довольно молодым человеком. Но он хорошо говорил по-французски, а его латынь, по общему мнению, была столь хороша, что его любили слушать даже его противники. Поэтому он был идеальной фигурой для того, чтобы вести дела в Авиньоне с папой, французом по происхождению. А это было немаловажное обстоятельство, учитывая расследования, проводившиеся против ордена папскими легатами. Поскольку основное внимание ему приходилось уделять отношениям со Святым Престолом, фон Триер хотел снизить темп войны против Литвы. Он хотел заключить мир с королем Ладиславом Польским и решить проблемы в Ливонии. Такая политика не пользовалась популярностью среди рыцарей Пруссии. Единственная возможность склонить их к согласию – самому отправиться на восток и лично обратиться к ним.
После завершения поездки в Пруссию для изучения ресурсов ордена и обсуждения вариантов возможной стратегии новый Великий магистр приказал возобновить приостановленное наступление на Гродно. Он решил сконцентрировать свои силы для нападения на Самогитию в надежде обеспечить безопасный и короткий сухопутный проход в Ригу и положить конец опустошительным нападениям язычников на Курляндию и Земгаллию.
В апреле 1313 хода Карл фон Триер загрузил в Кенигсберге свои суда припасами, снаряжением и людьми и послал их вверх по Неману, через Балтийское море и Курляндский залив. Другие войска двигались сушей к Рагниту. Хотя во время шторма погибло четверо рыцарей и около четырехсот воинов и моряков, а также множество припасов и строительных материалов для новой крепости, это не помешало фон Триеру продвинуться со своими войсками на тридцать миль вверх по реке, где он выстроил наплавной мост. Когда тот был готов, священники возглавили крестный ход и отслужили мессу перед тем, как рабочие перешли мост и заложили большой деревянный замок, названный Кристмемелем. Именно он должен был стать базой для наступления в сердце Самогитии.
Вскоре после этого крестоносцы напали на литовские замки, стоявшие выше по течению. Сам Великий магистр возглавил штурм замка Бизена, наведя переправу из лодок и доставив осадные орудия. Этот штурм не увенчался успехом. Тем временем кастелян Рагнита проплыл дальше, к Велюну. Он хотел штурмовать стены прямо с большого военного корабля, но сильный порыв ветра выкинул судно на сушу на подходах к замку. Эффект неожиданности был утрачен, и лишь после отчаянной схватки команда корабля смогла отбиться от язычников и увести судно обратно в Рагнит.
Эти нападения обеспокоили Витениса. Особенно он опасался большого корабля, который угрожал теперь всем прибрежным замкам на Немане. Великий князь отдал приказ одному из своих вассалов уничтожить судно как можно быстрее.
Литовский командир приказал сотне всадников следовать в Рагнит, в то время как шестьсот пеших воинов отправились вниз по реке на сотнях маленьких лодок. Приближающийся отряд язычников был замечен разведчиками, но те двигались столь быстро, что достигли Рагнита раньше, чем весть о них. Следующую часть их плана, было не так легко выполнить. Хотя язычники застали корабль стоявшим на якоре посреди реки всего с четырьмя лучниками на борту, он был настолько велик, что литовцы не могли забраться на борт, к тому же лучники поражали их одного за другим. Это нападение могло закончиться поражением литовцев, если бы к лучникам пришла, помощь, но в критический момент боя литовская кавалерия отбила попытку вылазки из замка. Вскоре после этого нападавшие перерезали якорный канат, и корабль заскользил, вниз по течению, сопровождаемый флотилией литовцев. Когда судно село на мель, язычники смогли поджечь его. Великий магистр не стал восстанавливать корабль. Очевидно, он решил, что от него не будет пользы, как предполагалось, даже летом. А зимой корабль такой величины, может оказаться скованным льдом или быть разрушен плавучими льдинами.
Жестокости войныМы знаем из других источников, насколько жестокими могли быть военные действия в ту эпоху. Польские свидетели, давая показания папским легатам в 1320 и 1339 годах, указывали, что воины из армий ордена применяли пытки, убивали невинных жителей, раздевали женщин, оскорбляли священников и уничтожали деревни, посевы и церкви. Если уж это происходило в христианской Польше, то можно представить, как крестоносцы обращались с язычниками в Самогитии.
К несчастью для историков, в этих свидетельствах есть серьезный изъян: тевтонские рыцари отсутствовали на этих расследованиях. Такое поведение рыцарей оскорбляло легатов, которые приходили в еще больший гнев, когда Великие магистры заявляли, что у легатов нет полномочий на вмешательство в дела ордена. Кроме того, большая часть свидетельств была основана на слухах, а некоторые показания были явным преувеличением, характерным для Средневековья,– этим проклятием современного исследователя. Многие из свидетелей выигрывали от решения суда против ордена. С другой стороны, некоторые из свидетелей были людьми знатными и опытными, которые должны были знать, что происходило на самом деле. Так как папские легаты опрашивали каждого из свидетелей поодиночке, задавая множество вопросов, то у них была возможность проверить истинность показаний. Папы, выслушивая доклады легатов о подобных жестоких деяниях ордена, не раз вызывали руководителей ордена явиться в курию.
