Сергей Нечаев - Реликвии и скоровища французских королей
Вполне вероятно, что на этом корабле на остров прибыл двойник Робо и уплыл сам Наполеон.
Но двойник (таково уж его предназначение) должен был умереть. Это было важно как для самой «наполеоновской легенды», так и для спасения участников побега от жестоких преследований. Сам Наполеон, уехав, как предполагается, в Верону, продолжал поддерживать связь с Робо и, вероятно, прислал свое подлинное завещание (оно ведь было «написано» на острове Святой Елены в присутствии одного только адъютанта Шарля-Тристана Монтолона).
Версия о подмене Наполеона на Робо не подтверждена никакими доказательствами. Все документальные свидетельства, которые приводились ее приверженцами, например запись в архиве деревни Балейкур, департамент Мёз, на родине Франсуа-Эжена Робо, о том, что тот умер на острове Святой Елены, при проверке оказались вымыслом.
Легенда страдает и явными противоречиями. Робо, в частности, уехал из Балейкура в конце 1818 года, между тем болезнь, которая свела в могилу Наполеона, обнаружилась еще за год до этого, в октябре 1817 года. Да и бумаги, которые писал и диктовал Наполеон в последние годы и даже месяцы жизни, свидетельствовали о знании сотен вещей, множестве подробностей, деталей, которые могли быть известны только императору, а никак не его двойнику.
Кроме того, в 1823 году Наполеон достиг бы 54-летнего возраста, и вряд ли этот тучный и не отличавшийся атлетическими данными человек мог бы перелезать ночью через высокий каменный забор, окружавший Шёнбруннский замок.
* * *Но все же главным аргументом, подтверждающим версию о том, что в 1821 году на острове Святой Елены был захоронен не Наполеон, а кто-то другой, является гипотеза французского историка Жоржа Ретиф де ля Бретонна, развитая в последние годы исследователем наполеоновской эпохи Брюно Руа-Анри.
Суть этой гипотезы, сделанной Ретифом де ля Бретонном в 1969 году в книге «Англичане, верните нам Наполеона», состоит в том, что англичане якобы подменили тело умершего Наполеона или того, кто выдавал себя за Наполеона, трупом бывшего домоправителя императора Франческо Киприани. В 1818 году этот корсиканец был уличен в шпионаже в пользу англичан и исчез при таинственных обстоятельствах. Во всяком случае, его могила на острове так и не была обнаружена. По мнению французского историка, в 1840 году в Париж были торжественно перенесены именно останки этого самого Киприани, а не Наполеона (от себя добавим: или того, кто выдавал себя за Наполеона).
В подтверждение своей гипотезы Ретиф де ля Бретонн приводит несколько доводов, важнейшими из которых являются отсутствие в 1840 году некоторых элементов униформы и наград покойного по сравнению с тем, что у него было в 1821 году. В частности, указывается на отсутствие одного из орденов, перечислявшихся камердинером Маршаном, и шпор, которых не увидел ни один из участников эксгумации в 1840 году, хотя в 1821 году они были.
В «Мемуарах» Маршана четко сказано, что на императоре была «зеленая униформа с красной отделкой гвардейских егерей, украшенная орденами Почетного легиона, орденом Железной короны, орденом Воссоединения, знаком Большого орла и лентой Почетного легиона». В 1840 году ордена Воссоединения на мундире покойного не было. Тот же Маршан отмечает, что на Наполеоне были «сапоги для верховой езды», то есть со шпорами. Также на наличие шпор указывает и генерал Бертран. В 1840 году сапоги были уже без шпор. Кроме того, положение вышеописанных знаков отличия, упомянутых всегда точным генералом Бертраном, было существенно нарушено.
Брюно Руа-Анри, продолжающий дело Ретифа де ля Бретонна, также уверен, что в Доме инвалидов в центре Парижа торжественно покоится не Наполеон. Доказательствам этого полностью посвящена его книга «Тайна эксгумации 1840 года», вышедшая в Париже в 2000 году.
Доводом Брюно Руа-Анри, дополняющим вышеперечисленные доводы, является анализ положения коленей императора при эксгумации. Они были чуть согнуты якобы для того, чтобы поместить тело в узкий гроб. Но гроб имел длину 1,78 метра, а рост Наполеона составлял 1,68 метра, то есть никакой необходимости сгибать колени не было! Остававшиеся десять сантиметров, даже если оставить четыре сантиметра на высоту каблуков, вполне позволяли телу императора лежать, вытянувшись во весь рост. И он лежал во весь рост в 1821 году, и никто из свидетелей захоронения ни разу не отмечал подобной проблемы.
Довод о том, что колени покойного могли согнуться сами при неосторожной переноске гроба английскими гренадерами, не выдерживает критики: император умер 5 мая, а гроб переносили для погребения 9 мая, то есть через четыре дня.
Еще один важный момент: по свидетельствам доктора Франческо Антоммарки и губернатора острова Хадсона Лоу, серебряные сосуды, содержащие сердце и желудок императора, в 1821 году были помещены по краям гроба (свободное место позволяло сделать это), а в 1840 году при эксгумации они были обнаружены под согнутыми коленями покойного, который при этом оказался немного выше ростом.
Также в 1840 году не было обнаружено шелковых чулок на ногах покойного, которые, по свидетельству того же Маршана, были надеты на ноги императора под сапоги. Не могли же они исчезнуть сами по себе?
* * *И наконец, императорская посмертная гипсовая маска, сделанная доктором Антоммарки. Чья же она на самом деле?
Брюно Руа-Анри утверждает, что она фальшивая, ибо содержит темные волоски от примерно трехдневной щетины (3–5 миллиметра), в то время как Наполеон был тщательно выбрит.
В музее Лозанны (Швейцария) выставлены на всеобщее обозрение посмертная маска Наполеона и локон его волос. Маска в 1848 году была передана музею Жаном-Абрахамом Новерра, одним из слуг императора на острове Святой Елены, которого тот называл «своим швейцарским медведем» и которому перед смертью отдал на хранение предметы своего обихода. Локон волос якобы был сострижен после кончины Наполеона и, как и маска, тоже попал в руки Новерра, который, в свою очередь, передал его лозаннскому ювелиру Марку Жели (когда-то он работал в Париже в ювелирной мастерской Наполеона, и именно этим объясняется столь великодушный жест со стороны бывшего слуги). В музей локон попал в 1901 году от родственника Жели.
Журналисты швейцарской газеты «Matin», проведя собственное расследование, выяснили, что существует еще одна прядь, до недавнего времени хранившаяся за семью печатями у жителя Лозанны Эдгара Новерра, потомка Жана-Абрахама Новерра. Результаты сравнения волос были ошеломляющими. Локоны оказались совершенно разными: первый был светло-русый, тонкий и шелковистый, как у ребенка, второй — черный и густой. И какой из них настоящий?
Ученые могут до бесконечности спорить о причинах смерти Наполеона, анализируя процентное содержание мышьяка в его волосах, но все это не будет иметь никакого смысла до тех пор, пока не будет точно установлено: какой из локонов был срезан в 1821 году у умершего Наполеона и был ли это на самом деле Наполеон?
Относительно посмертной маски Брюно Руа-Анри, например, уверен, что она принадлежит не императору, а, возможно, Франческо Киприани, также корсиканцу, очень похожему на Наполеона Бонапарта времен Итальянской кампании и экспедиции в Египет.
Остановимся на этом подробнее. Как известно, существует множество так называемых посмертных гипсовых масок Наполеона. Но действительно посмертной была только одна, сделанная доктором Антоммарки непосредственно на острове Святой Елены. Слепок головы императора был им сделан 7 мая 1821 года в четыре часа вечера в присутствии британского военного медика Фрэнсиса Бартона, из глины плохого качества, найденной на острове. Отпечаток маски из гипса состоял из трех частей: первая часть включала в себя непосредственно слепок лица, вторая — подбородка и шеи, третья — верхней части лба, а также верхней и задней частей черепа.
8 мая выяснилось, что первая часть маски куда-то пропала. Есть предположение, что она была похищена мадам Бертран, женой генерала Бертрана, а затем передана доктору Антоммарки. Бартон же покинул остров лишь с двумя оставшимися частями маски.
Оставшийся на острове Франческо Антоммарки попробовал на базе имевшейся у него части восстановить маску полностью, используя для этого предсмертные рисунки, сделанные английским художником Рубиджем.
Именно эта маска и признана сейчас наиболее достоверной, так как все остальные являются либо ее копиями, либо самодеятельными реконструкциями. Именно она и выставлена в Париже в музее Дома инвалидов.
Но в этой истории есть много непонятного.
Во-первых, как утверждает Брюно Руа-Анри, доктор Антоммарки «существенно приукрасил лицевую часть маски, продавая ее копии налево и направо».
Во-вторых, а кто, собственно, доказал, что эта пусть даже приукрашенная маска является маской самого Наполеона? Известно, что все присутствовавшие при кончине императора отмечали, что в первые часы после смерти тот выглядел помолодевшим. Тот же Бертран, в частности, писал:
