Геннадий Коваленко - Русские и шведы от Рюрика до Ленина. Контакты и конфликты
В это же время с целью изучения русско-скандинавских языковых контактов Россию посетил профессор славянских языков Упсальского университета Рихард Экблум. Результатом его поездки по Северо-Западу России стало исследование о скандинавских заимствованиях в русском языке «Русское и варяжское в географических названиях Новгородской земли» (1915), в котором он доказывал скандинавское происхождение многих русских географических названий этого региона. Местные названия от корня «рус-» он считал доказательством расселения скандинавов на этой территории. Таким образом, теория Арне, основанная на археологических источниках, в определенном смысле получила поддержку со стороны языковедов. Эта теория, ставшая главной концепцией норманизма в археологии, получила развитие в трудах французского историка М. Таубе, датчанина А. Стендер-Петерсена, шведа X. Арбмана, американца С. Кросса, финна Э. Кивикоски.
В 1920-х годах концепция Арне подверглась критике со стороны советских археологов В. Равдоннкаса, А. Арциховского, Я. Станкевича. В послевоенные годы его критиковали Д. Авдусин, Б. Рыбаков, Б. Колчин. Тем не менее в первые послевоенные годы Арне занимал ведущее место среди норманистов-археологов. И до сих пор российские археологи по-прежнему обращаются к его работам, не утратившим научной значимости.
Арне был не только археологом, но и крупнейшим шведским специалистом по русской истории, ее активным популяризатором. Арне считал, что Россия — это «большая дверь в Азию» для шведской экономики и науки. Он отмечал, что «через Россию идут пути для изучения греческой и исламской культуры. Русская земля и русские архивы хранят сокровища для изучения шведской истории».
В 1917 г. была опубликована его книга «Великая Свитьод»[35], представляющая собой очерки по истории русско-шведских культурных связей с древнейших времен до XIX в. Импульсом к написанию одного из очерков послужило его пребывание в Новгороде в 1911 г. Осматривая город, он обратил внимание на то, что так богатый в прошлом церквями и монастырями, а следовательно, и колоколами, современный Новгород располагал лишь незначительным числом колоколов, датированных ранее Столбовского договора. Задавшись вопросом о том, куда же делись новгородские колокола, Арне написал статью о русских колоколах в Швеции, в которой проследил судьбу попавших в Швецию новгородских колоколов.
В предисловии к книге он высказал мысль о том, что развитию научного и культурного сотрудничества могло бы способствовать Шведско-русское культурное общество с центром в Стокгольме и филиалами по всей стране. Такое общество было создано в мае 1924 г., и Арне стал его вице-председателем, а затем и председателем.
Арне живо интересовался научной и культурной жизнью в СССР. В его архиве сохранились неопубликованные статьи о русских музеях, о направлениях в русской археологии, о положении ученых в СССР, материалы по русским ремеслам и промыслам начала 1920-х годов. В одной из статей он пишет о Новгороде: «В Новгороде Софийский собор изнутри подвергается большим разрушениям из-за недостатка отопления и разрушения системы отопления. Сырость разрушает фрески и иконы. Близлежащая от Новгорода церковь Спаса на Нередице начала разрушаться от плесени. После 1918 г. в Новгород приезжали многочисленные комиссии из Москвы и Ленинграда, которые интенсивно занимались консервационными и реставрационными работами с фресками и иконами, в результате чего было получено новое представление о древней русской живописи».
В 1926 г. Арне принял участие в археологическом съезде в Керчи, он был его единственным иностранным участником. В 1928 г. он вновь побывал в России. На этот раз он посетил Ленинград, Москву, Киев, Чернигов. В ходе этих поездок Арне имел возможность наблюдать строительство нового общества в России. Своими впечатлениями о поездках он поделился со слушателями Рабочего университета Стокгольма и описал их в книге «Современная Россия» (1929). В следующем году маршрут его путешествий проходил по Средней Азии и включал Ташкент, Самарканд, Бухару, Ашхабад. Тогда же он пытался получить разрешение на проведение археологических раскопок в Западном Туркестане, но получил отказ. Последний раз Арне побывал в СССР в 1935 г.
В 1940-е годы русская тема стала актуальной в Швеции. Была издана книга Арне «Европа открывает Россию», в основу которой были положены лекции, прочитанные им осенью 1942 г. в Рабочем университете Стокгольма, а в книге «Советский Союз в иллюстрациях» — его статья «Наука в СССР».
В апреле 1947 г. газета «Дагенс нюхетер» публикует статью Арне «Теория о том, что в России было государство еще до викингов, не имеет оснований». Ответом на нее стала статья Б.Д. Грекова «О роли варягов в истории Руси». В ней, в частности, говорилось: «Роль варягов в Европе IX в. хорошо известна. Ее отрицать никто не собирается. Новгородская Русь их знает прекрасно. Но от этого признания далеко до утверждения, будто Рюрик в 862 г. создал Русское государство. Государственная жизнь началась на Руси так же, как и у других народов, на известном этапе развития общественных отношении. Рюрик застал в Новгороде государственный строй уже существующим. Это не «националистический» домысел, а обоснованное доброкачественными фактами положение. И в свете этих фактов статья профессора Арне не может не вызывать удивления». Если принимать во внимание время написания этой статьи, то следует признать, что критика Б.Д. Грекова носит довольно умеренный характер.
Более жесткую критику вызвала статья Арне «Викингское Гнездово — предшественник Смоленска» (1952). Реакцией на нее была статья Д.А. Авдусина «Неонорманистские изыскания буржуазного историка». В ней автор расценивал публикацию Арне как «выпад против русского народа, не имеющий ничего общего с наукой». Такие отклики на работы Арне создали ему репутацию «злостного норманиста». Для чиновников от науки в СССР он был persona non grata, но для большинства русских археологов и историков Туре Арне был серьезным авторитетным ученым, чей интерес к русской истории и культуре был постоянным и не зависел от политической конъюнктуры. Работы Туре Арне не утратили своего научного значения и по сей день, и к ним будут обращаться новые поколения исследователей, занимающихся историей отношений между нашими странами.
Литература:Арне Т. Сношения Швеции с Россией в эпоху викингов по свидетельствам археологии // Труды XV Всероссийского археологического съезда. Ч. 1. М., 1914; Арне Т. Новгород во время шведского владычества по Балтийскому Поморью. 1611-1617//Там же; Arne T. J. Det Stora Svitjod. Stockholm, 1917; Arne T. J. Det moderna Ryssland. Stockholm, 1929; ArneT. J. Gotland — Kiev undervikingatiden // Gotländskarkiv. 1943; Arne T. J. Europa upptäcker Ryssland. Stockholm, 1944.
Альфред Йенсен и «русские шпионы»
С 1812 г. во внешней политике Швеции доминировала ориентация на Россию и Австрию. Против этой так называемой «политики 1812 года» резко протестовали либералы. Их критика встречала понимание со стороны Оскара I (1844-1859), стремившегося к переориентации внешней политики. В ноябре 1855 г. он подписал договор с Англией и Францией, в соответствии с которым они обязались защищать Швецию и Норвегию от России. С этого времени в Швеции наблюдается рост антирусских настроений. Именно в это время второе рождение обретает миф о русской угрозе, в формировании которого приняли участие крупнейшие интеллектуальные силы Швеции, в частности, известный либеральный историк Густав Гейнер, знаменитое высказывание которого о русском гиганте, повсюду ищущем жизненное пространство, было усвоено не одним поколением шведов. По мнению В.В. Похлебкина, распространению этого мифа способствовал известный шведский геополитик Рудольф Челлен. Его указание на то, что в XVI — XVIII вв. Русское государство росло в среднем на 140 кв. миль в день, произвело сильное впечатление на современников. Русская экспансия, представленная такими цифрами, казалась неотвратимой. Не удивительно, что во многих действиях русского правительства шведы усматривали скрытый смысл. Даже в интенсивном железнодорожном строительстве в Финляндии они видели грозный признак русской экспансии в Северной Европе.
В начале XX в. все скандинавские государства усилили свои оборонительные приготовления. Шведское правительство выделило значительные средства на укрепление северной границы с Россией. Одновременно расширялось военно-морское строительство, был увеличен срок действительной военной службы. Высшие военные и придворные круги склонялись к сближению с Германией и добивались увеличения ассигнований на оборону. Милитаристская кампания сопровождалась антирусской пропагандой, одним из звеньев которой стало дело о русских пильщиках. В начале XX в. в Швеции появились русские крестьяне, предлагавшие шведам свои хозяйственные услуги, в том числе и по заготовке дров. Многие из них несли с собой свой нехитрый инструмент, из которого бросались в глаза прежде всего длинные пилы. Поэтому в Швеции их прозвали sågfilarna (пилоставами, пильщиками). В их появлении не было ничего необычного. Миграция рабочей силы в поисках дополнительного заработка была в то время обычным явлением в Европе.
