Митрофан Довнар-Запольский - Очерк истории Кривичской и Дреговичской земель до конца XII столетия
При этом следует иметь в виду, что включение разноэтничных пространств в данное сообщество (если признавать его существование) происходило отчасти через влияние городской культуры (в т.ч. в связи с ролью городов как центров просвещения и письменности) и христианской идеологии, которые прямо и косвенно способствовали ассимиляции традиций коренного населения и формированию «общерусского» сознания. Важно также уточнить, что пресловутая «Киевская Русь» была метаэтнополитическим сообществом, которое складывалось из государств, связанных между собой экономиически и культурно, и которые — несмотря на языковые различия — осмысливали свою принадлежность к единому политическому центру.
Однако надо также учитывать существование «немого большинства» тогдашнего населения (в нашем случае — этнически балтского), к которому можно применить слова Н. Яковенко, что «вряд ли огулом основная масса населения (а не князей, их приближенных и кучки просвещенных книжников) имела хотя бы приблизительное представление о размерах Руси. Подавно никому не пришло бы в голову, что, живя в Поросье, можно рассуждать про «общность своего происхождения» с Новгородом или Полоцком. Одинаково писаное слово и единство духовно-интеллектуальной традиции вызывали ощущение взаимной родственности, — но только в узкой среде просвещенной элиты».
Существенным фактором являлась принадлежность Полотчины к циркумбалтийскому культурному региону. Балтийская геополитическая ориентация была явной отличительной чертой Полоцкой земли[92]. Есть рациональное зерно во мнении, что некоторые полоцкие властители имели более прочные связи с балтийско-скандинавским миром, чем с Киевской Русью. На примере связей Полотчины с Литвой можно заметить, что раннесредневековая этнокультурная оппозиция русь — литва реализовывалась здесь в более комплементарном варианте[93].
Почти всю историю самостоятельного существования Полотчины на нее влиял литовский фактор. Военная мощь литвы использовалась полоцкими князьями во «внутрирусских» походах в 1156, 1161, 1180, 1198 гг., при борьбе с немецкими рыцарями в 1216 году, а также в гражданских войнах, как, например, князем Володарем Глебовичем, который «не целова хреста» в знак замирения с другими князьями, ибо «ходяше под Литвою в лесех». Любопытно отметить, что иногда летописцы отождествляли полочан и литву: если в Новгородской первой летописи полочане упоминаются как участники нападения на Киев, то более поздняя Никоновская летопись называет вместо них литву.
Полоцкая земля в XIII веке продолжала держаться традиционной политики мирных отношений с Литвой. О пребывании первого литовского князя Тавтивила на полоцком престоле известно с 1263 года, хотя занять его он должен был еще раньше. Примерно с того времени можно говорить о прочном вхождении Полоцка в орбиту политического влияния Литовского государства. Меткую характеристику государственно-династических литовско-полоцких отношений дал В. Ластовский: «Слияние Полоцкой Кривской княжеской династии с династиями Литовских князей было столь тесным, что трудно теперь понять, где у них кончалась кривскость и начиналась литовскость». Родственность кривичей и литвы, сходство их обычаев и культуры[94] стало «раствором» для прочного фундамента, на котором возникало новое государство, известное в пору своего расцвета как Великое Княжество Литовское.
* * *В этом очерке затронуты только наиболее существенные, по нашему мнению, моменты этнической истории кривичей. Более основательное исследование еще впереди. Но уже сегодня, принимая во внимание накопленные наукой материалы, можно отказаться от стереотипной «восточнославянской» атрибуции крупнейшего «протобеларуского» племени и согласиться с В. Топоровым, что «ранее высказанное мнение о возможном «балтизме» кривичей нашло теперь новое подтверждение на независимых основаниях».
КРИВИЯ — НАША СВЯТАЯ ЗЕМЛЯ.
Алексей Дермант
«Наша Нива» (9 декабря 2011 г.)
Историческое прошлое беларуской нации всегда волновало умы патриотов. В настоящее время идеи балтско-славянского происхождения беларусов достаточно распространены и популярны среди представителей национальной беларуской интеллигенции. На вопросы газеты «Наша Hiea» отвечал исследователь традиционной беларуской культуры Алексей Дермант.
«Наша Нiва»: Какая этимология слова Крыўя? Откуда оно происходит?
Алексей Дермант: Наиболее убедительная этимологическая версия связывает происхождение имени кривичи и, соответственно, земли на которой они жили — Кривии (Крьгут) со словами балтских языков обозначающих языческих священников: krivis, kriwe, Krive-Krivaitis. Так, согласно авторитетному исследователю балто-славянских древностей Владимиру Топорову, кривичи могут осознаваться как особое племя священников.
Это косвенно подтверждается тем, что пространство, населенное кривичами, это Большой европейский водораздел, территория, откуда берут начало крупнейшие реки Восточной Европы — Днепр, Двина и Волга. В древности такие земли, откуда берут начало большие реки, обычно сакрализировались и считались священными. Таким образом, Кривия — это наша Святая земля.
НН: Территория расселения кривичей не охватывала всю Беларусь. Почему после Вацлава Ластовского название Крыўя отождествляют с Беларусью?
АД: Уточню — не охватывала всю современную Беларусь. Но корневая часть бывшей кривицкой территории почти точно соответствует северным и северо-восточным этнографическим и лингвистическим границам беларуского народа. Мне видится, что это не случайно. И тогда получается, что Крвiччына — это более половины той территории, где позже сформировались беларусы. Пожалуй, это одна из причин, по которым Вацлав Ластовский культивировал это наименование в качестве национального.
Вторая причина — символическая. Именно из Полоцкого княжества, князья которого в летописях даже назывались кривскими, берет начало государственная традиция, отличительной стороной которой было стремление к самостоятельной и независимой политике. Крыўя и сегодня — это первейший и очень существенный символ для нашей национальной идентичности. Это сакральные образы и самые старые корни.
НН: Каков ареал распространения гидронимов и топонимов с основой крыв-, крэў-? Объединяет ли эти территории единый языковой диалект?
АД: Гидронимы и топонимы с основой крыв-, крэў- наиболее частые и тянутся компактной полосой от Пруссии через Восточную Летуву, Беларусь, Восточную Латвию до территории Псковщины. Это еще одно серьезное основание видеть в этнической истории кривичей «балтский след». Но на этих территориях сегодня распространены разные языки — где-то балтские, где-то славянские. Между тем исследования лингвистов свидетельствуют, что, например, «северо-кривицкий» диалект — очень архаичный и некоторые его черты целиком соответствуют аналогичным чертам в диалектах современных балтских языков. Из этого следует вывод, что останки бывшего кривицкого языка также являются индикаторами прежней балтскости.
НН: Много ли балтских корней в современном беларуском языке? Что общего в диалектах на пограничных территориях современных Беларуси, Литвы и Латвии?
АД: Общее количество лексических балтизмов беларуского языка явно превышает те несколько сотен примеров, что обычно фигурируют в лингвистической литературе. К сожалению, нашим балтизмам не шибко посчастливилось, ведь, по большому счету, никто из здешних исследователей не делал фронтального исследования этой темы. Уже давно назрела необходимость создания и издания специального «Словаря беларуских балтизмов», но недостает специалистов, разбирающихся в этой теме, способных к осуществлению этого крупного, трудного и очень знакового для Беларуси проекта.
Также необходимо понять, что в нашем языке есть не только лексические балтизмы, то есть отдельные слова, но и целые синтаксические конструкции балтского происхождения, а также фонетические особенности, которые возникли в итоге балтского влияния. Все это — наследство наших балтских предков, которое сквозь века сохранилось таким образом.
Длинные курганы кривичей Полуземлянка (жилище древних кривичей; реконструкция) Антропологический тип древних кривичей (реконструкция по останкам из разных могильников)НН: Правда ли, что орфография и произношение беларуского языка балтского происхождения? В частности, дзеканье, яканье?
