Юлия Лунева - Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1908–1914)
Британский министр напомнил всем делегатам, что английское правительство, предоставляя Лондон для мирных переговоров, желало им счастливого прибытия в британскую столицу и успешной работы. Поэтому делегаты воюющих сторон не должны злоупотреблять гостеприимством, а подписать мирный договор или покинуть Лондон. Подписание договора состоялось в Сент-Джеймсском дворце, где и проходила конференция.
17 (30) мая к 11 часам все прибыли во дворец. Грей прочитал на французском языке речь, после чего делегаты в алфавитном порядке подходили к столу и подписывали заготовленный в Форин оффис текст[607]. Так завершилась Первая Балканская война.
В Лондонском договоре не говорилось о том, как союзникам следовало разделить плоды своих побед. Территориальная проблема не была окончательно решена в сербско-болгарском и болгаро-греческом договорах. Как писал «Современник»: «Именно завоевание Фракии с Адрианополем, давшее Болгарии гораздо больше, чем она рассчитывала в начале войны, усилило аппетиты Сербии и Греции и дало им формальное основание предъявить к болгарам требование, далеко выходившее за пределы их собственных первоначальных планов и договоров»[608].
Правящие круги Балканских государств, руководствуясь своими экспансионистскими устремлениями, вели друг с другом ожесточенную полемику по вопросу о разделе захваченных территорий. Особенно острой была борьба между Болгарией и Сербией при разделе Македонии. Сербия требовала выхода к Эгейскому морю, против чего возражала Болгария. Попытка России взять на себя роль арбитра, как это было предусмотрено в сербско-болгарском договоре, потерпела неудачу из-за сопротивления Сербии.
Болгаро-греческие отношения обострились из-за Салоник. Болгария претендовала на этот город, который был занят в ходе войны греческой армией. Притязания греков на некоторые другие города, которые болгары считали принадлежащими им, также послужили причиной обострения болгаро-греческих отношений.
Положение осложнялось и тем, что Румыния, которая в ходе войны балканских союзников с Турцией придерживалась нейтралитета, стала требовать компенсации. Она стремилась присоединить к себе Добруджу, принадлежавшую Болгарии. Таким образом, между Болгарией, с одной стороны, и Сербией, Грецией и Румынией — с другой, назревал конфликт. Германские и австро-венгерские дипломаты играли важную роль в углублении разногласий между балканскими союзниками. Осложнению ситуации всячески содействовали болгарский царь Фердинанд и его шовинистическая клика.
Россия стремилась предотвратить вторую Балканскую войну, которая явилась бы крушением Балканского союза и могла перерасти в общеевропейскую войну. Британские правящие круги не поддержали Россию. Грей заявил, что «в действительности только Россия и Австрия могут действовать эффективно, а если это не удастся, то единственной почвой для международного соглашения является политика невмешательства»[609].
«The Manchester Guardian» (Манчестер Гардиан) писала 11 (24) июня 1913 г.: «Сэр Э. Грей заслуживает большего почета за свою плодотворную борьбу за мир».
Вторая Балканская война
Противоречия между союзниками по балканскому блоку привели к военному столкновению Сербии, Греции, Черногории и Румынии с Болгарией, против которой позже выступила и Турция. Как писал Г. Хальгартен, «российская дипломатия хотела предотвратить распад большого балканского блока, который должен был оказывать давление одновременно и на центральные державы, и на Турцию в интересах южнорусского экспорта зерна и русской политики в отношении Проливов»[610]. Однако попытка России предотвратить новую войну не удалась.
Поощряемая Австро-Венгрией, шовинистическая правящая клика Болгарии 29 июня (12 июля) 1913 г. начала военные действия против своих бывших союзников, но потерпела сокрушительное поражение. В числе победителей оказалась и Румыния, также вступившая в войну с Болгарией. «Немцы всегда говорили Берхтольду, — отмечал А. Тэйлор, — что ему следует подождать, пока Сербия и Болгария не поссорятся; он со своей стороны всегда настойчиво утверждал, что не допустит нового расширения Сербии»[611].
Сложившейся ситуацией воспользовалась Османская империя. Продвижение турецкой армии на запад и занятие ею Адрианополя 20 июля (2 августа) 1913 г. вызвало сильную тревогу в Петербурге. Российское правительство настаивало на применении коллективных мер принуждения против Турции с целью заставить ее соблюдать принятые ранее решения[612]. Прежде всего Петербург требовал вывода турецких войск из Адрианополя. Русская дипломатия высказалась за сохранение этого города за Болгарией, ослабленной поражением и уже не представлявшей угрозы для Проливов. Усиление Турции не отвечало интересам России. Петербург пытался добиться вывода турецких войск из Адрианополя, выдвинув предложение о морской демонстрации. Если российский посол в Константинополе Гирс считал, что настал момент для проведения военной демонстрации на кавказской границе, то Сазонов предпочитал угрожать туркам от лица всей Европы[613].23 июля (5 августа) Сазонов ввиду отказа держав Тройственного союза провести морскую демонстрацию против Стамбула предложил осуществить ее силами держав Антанты. «Чтобы добиться поставленных нами целей — принудить турок выполнить обязательство Лондонского мирного договора и, очистив Адрианополь, вернуться за линию Энес-Мидье, — писал Сазонов, — было вполне достаточно морской демонстрации Держав Тройственного согласия в Турецких водах»[614].
Британское и французское правительства отвергли это предложение. Они уклонились и от принятия его требований о финансовом бойкоте Турции. Пишон заметил, что меры финансового давления не будут иметь эффекта, ибо, при отсутствии единодушия между всеми державами, Турция всегда найдет какие-то деньги. На словах Франция поддерживала Россию, а на деле — продолжала осуществлять финансовую помощь Порте. Не помогло и предупреждение, переданное Извольским: «…Если со стороны Франции нам не будет оказана достаточная поддержка в настоящем вопросе, затрагивающем наше достоинство и наши исторические традиции, это может самым вредным образом отразиться на будущности франко-русского союза». Перед финансовыми интересами Франции в Турции оказался бессилен и этот аргумент[615]. Сазонов заявил с горечью: «Именно Франция предоставила в распоряжение Турции средства, которые позволили ей отвоевать Адрианополь»[616]. Не желая быть виновным в нарушении европейского равновесия, Париж согласился на морскую демонстрацию при условии участия в ней всех великих держав, что было равносильно отказу из-за сопротивления Тройственного союза.
Тогда российская дипломатия стала намекать партнерам на возможность единоличных мер принуждения в отношении Турции со стороны России, например временной оккупации некоторых азиатских городов. В этой связи Грей сказал германскому послу в Лондоне, что переход турок через Марицу меняет ситуацию и, если Россия предпримет какие-либо санкции, Лондон не станет препятствовать, ибо считает ее поведение оправданным[617]. Таким образом, английская дипломатия фактически не только не стала возражать против предложенных Россией мер, но и поощряла ее на более решительные действия. Британским правящим кругам было хорошо известно, что Германия не останется пассивной при выступлении России против Турции. Австро-Венгрия также вмешается в конфликт, который из балканского может превратиться в общеевропейский. Однако и на этот раз дала о себе знать неподготовленность России к большой войне. Убедившись в том, что остался в одиночестве, Петербург отступил, сняв свое требование сохранить Адрианополь за Болгарией.
Во время Второй Балканской войны снова встал вопрос о помощи России Сербии. 9 (22) июля 1913 г. в «Правительственном вестнике» было опубликовано официальное сообщение, в котором российское Министерство иностранных дел опровергало известие о его особых симпатиях к Сербии и утверждало следующее: «Россия, как, впрочем, и все другие державы, не может допустить чрезмерного умаления и унижения Болгарии. Не преследуя никаких иных целей, кроме скорейшего умиротворения на Балканах, Россия уверена, что все великие державы разделяют в этом отношении одинаковые взгляды. Обстоятельство это дает основание полагать, что и в вопросе о выступлении Турции державы найдут способы и средства заставить уважать принятые ими решения»[618].
Поведение царской дипломатии во время военных действий на Балканах отличалось большой осторожностью. Россия избегала самостоятельных шагов, предпочитая совместные с другими державами выступления. Она не пыталась использовать ситуацию, для того чтобы изменить режим Черноморских проливов, несмотря на энергичный нажим определенных сил внутри страны.
