Игорь Князький - Тиберий: третий Цезарь, второй Август…
Мятежи окончились, но на Рейне уже вновь шла война.
Глава V.
ВОЕННОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ
Успокоение мятежных легионов не означало спокойствия на берегах Рейна. Лихой набег Германика на марсов не мог не иметь продолжения. И продолжением этим неизбежно становилась война уже не с одним, но с группой германских племен. Ведь уже при отступлении войск Германика из земли марсов к римским владениям их преследовали и нанесли им потери соединенные силы германцев — бруктеров, тубангов и узипетов. Было очевидно, что в новом году военные действия возобновятся, и характер их будет серьезным. Понимая это, Германик решил действовать с опережением. Большое наступление на земли к востоку от Рейна он планировал на лето 15 г. Но уже в феврале он решился нанести первый удар за Рейн против племени хаттов. Хатты обитали по верхнему течению реки Визургий (совр. Везер). Двинув войска против хаттов, Германик учитывал взаимоотношения между германскими вождями — Арминием и Сегестом. Арминий, напрасно обласканный Августом, был теперь самым лютым врагом Рима. Врагом победоносным, как никто унизившим римскую воинскую доблесть в лесных ущельях Тевтобурга. Но вот другой вождь Сегест, в свое время справедливо предупреждавший римлян о коварных замыслах Арминия, сохранил верность Риму. На это и делал ставку Германик.
Для успешного проведения весенней кампании Германик разделил свое большое войско на две армии. Четыре легиона вместе с вспомогательными войсками быстро и скрытно должны были двинуться в землю хаттов, другие же четыре легиона во главе с испытанным военачальником Авлом Цециной, действуя на среднем течении Визургия, должны были прикрыть войско Германика от возможного нападения союзных хаттам херусков и марсов. Авл Цецина, надо отдать ему должное, с задачей своей блестяще справился.
Главным успехом похода стал ожидаемый открытый переход Сегеста на сторону римлян. Соплеменники его, римлян ненавидевшие, действий своего вождя не одобрили, и он оказался осажденным собственным народом в своей же крепости. Ловкость сына Сегеста Сигимунда, сумевшего через все преграды известить римлян о бедственном положении их союзника, спасла ситуацию. Германик сам принял участие в освобождении Сегеста от осады и торжественно принял его в своем лагере, куда германский вождь прибыл в сопровождении большой свиты. В свите этой оказалась драгоценная для римлян добыча — дочь Сегеста Туснельда, она же супруга ненавистного римлянам Арминия, носящая в чреве его дитя. Сегест преподнес Германику и самый ценный дар — недавние трофеи германцев из Тевтобургского леса, доспехи воинов несчастного Квинтилия Вара.
Разорив и предав огню главный город хаттов Маттию, Германик победоносно вернулся на западный берег Рейна. Тиберий наидостойнейшим образом вознаградил приемного сына за его походы. Получив право на триумф, дарованный ему по предложению принцепса еще за поход на марсов, теперь он по предложению Тиберия удостоился еще и звания императора. А если вспомнить, что вместе с Тиберием, его сыном Друзом и своим братом Клавдием Германик вошел во вновь учрежденную жреческую коллегию августалов - служителей культа божественного Августа, то статус его в империи стал замечательно высок. По сути, он становился вторым человеком после самого Тиберия, опережая родного сына принцепса Друза. Тот не удостаивался триумфа, не получал звания императора.
Здесь должно напомнить, что традиционно в Риме звание императора присваивалось наиболее выдающимся полководцам за самые блестящие победы. Практического значения титул этот в республиканскую эпоху не имел. Положение стало меняться со времени принципата Августа, сделавшего этот титул пожизненным и дававшим право его обладателю на верховное главнокомандование всеми вооруженными силами Римской державы. Но и былая традиция почетного титулования успешных полководцев не была отменена. Тиберий стал императором при Августе, не имея властных полномочий. Некоторое время и в его правление двойное значение звания император будет сохраняться.
Сегест поселился в римских владениях. Туснельда вскоре родила сына, который был воспитан в Италии в городе Равенне.{287} Там же, где был поселен мятежный вождь Иллирика Батон, сдавшийся Тиберию. Сын Арминия и Туснельды получил имя Тумелик.{288}
Успешные походы Германика, открытая измена Сегеста, пленение жены и рождение сына, обреченного на жизнь под властью ненавистных римлян, не могли не привести славного Арминия в совершенную ярость. Он возглавил херусков и примкнувшие к ним племена, также враждебные Риму, намереваясь устроить римлянам новый Тевтобург. Вождь напоминал соотечественникам о своей великой победе, уничтоживший власть Рима между Рейном и Альбисом и избавивший германцев от секир, розог и податей римлян. И если с пустыми руками ушел от германцев и «этот причисленный к богам Август, этот его избранник Тиберий; так неужели они станут бояться неопытного юнца и мятежного войска?»{289}
Оскорбительно именуя Германика «неопытным юнцом» и напоминая о недавних мятежах в римских легионах, Арминий вдохновлял германцев на новые победы. Разве этот противник грознее истребленного воинства Вара? Тот, кстати, юнцом не был и легионы его ранее не бунтовали.
Такие пламенные речи Арминия вдохновляли многих. К нему примкнул его дядя по отцу Ингвиомер, ранее бывший союзником римлян и пользовавшийся у них немалым уважением. Переход этот весьма удручил Германика. Он свидетельствовал об объединении сил германцев. Одно только племя хавков решилось остаться в союзе с римлянами и выставило им в помощь вспомогательные отряды.
Серьезность предстоящей войны Германику была очевидна и он принял все меры, чтобы не столкнуться с объединенными силами грозного воинства Арминия. План действий его был таков: Авл Цецина с сорока когортами римлян (не менее 20 тысяч воинов) должен был пройти через земли племени бруктеров к реке Амизии (совр. Эмс). Главная задача доблестного Авла — отвлечь на себя силы врага. Конница во главе с префектом Педоном должна была вторгнуться в приморскую область племени фризов. Сам же Германик собирался на кораблях по озерам доставить к Амизии четыре своих легиона.
Первоначальный план был успешно осуществлен и войска одновременно прибыли на берега Амизии. Далее армия Германика, опустошив земли между Эмсом и Липпе, оказалась близ Тевтобургского леса, столь неприятного для римлян. Зрелище, открывшееся взорам испытанных воинов, было воистину ужасающим: «… посреди поля белели скелеты, где одинокие, где наваленные грудами, смотря по тому, бежали ли воины или оказывали сопротивление. Были здесь и обломки оружия, и конские кости, и человеческие черепа, пригвожденные к древесным стволам. В ближних лесах обнаружились жертвенники, у которых варвары принесли в жертву трибунов и центурионов первых центурий (трибуны — старшие офицеры легиона, их было шесть, в республиканское время они по очереди командовали легионом, в имперское время стали помощниками командира легиона легата, центурионы первых когорт — «примипилы», самые заслуженные младшие офицеры легиона. — И. К.). И пережившие этот разгром, уцелев в бою или избежав плена, рассказывали, что тут погибли легаты, а там попали в руки врагов орлы; где именно Вару была нанесена первая рана, а где он нашел смерть от своей злосчастной руки и обрушенного ей удара; с какого возвышения произнес речь Арминий, сколько виселиц для расправы с пленными и сколько им было для них приготовлено, и как, в своем высокомерии, издевался над значками и орлами римского войска».{290}
Не менее, нежели сам разгром, римлян должно было ужаснуть жертвоприношение пленных трибунов и примипилов. Нечто подобное произошло только во время восстания Спартака, когда вождь восставших рабов и гладиаторов принес в жертву в память о своем погибшем соратнике Криксе триста пленных римлян.{291}
Германик распорядился о достойных похоронах останков погибших соотечественников и первым уложил в основание насыпанного могильного кургана кусок дерна. Когда Тиберий узнал об этом, то он упрекнул Германика в нарушении старинного обычая: ведь Германик был уже жрецом-августиалом, а обладатель жреческого сана не должен был прикасаться к мертвым.
С точки зрения строгого соблюдения обычаев предков Тиберий был прав, но Германик, нарушая обычай, соблюл закон нравственный и упрек был им едва ли заслужен.
Теперь предстояло сражение с войском Арминия. Германский вождь действовал, следуя своей обычной тактике. Германцы расположились на открытом поле и, когда Германик обрушил на них всю свою конницу, сначала, по приказу Арминия, отошли к лесу. Когда римляне стали их преследовать, то из лесистого ущелья на них обрушились свежие силы врага. Конница римлян была приведена в полное замешательство, а спешно брошенные ей на помощь вспомогательные когорты беглецы просто смяли, чем усугубили общее смятение. Сражение уже шло по Тевтобургскому сценарию, но тут подоспел боевой строй легионов во главе с самим Германиком. Арминий, не искушая судьбу, велел своему войску отойти.
