Александр Шубин - Махно и его время: О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине
— Товарищ Махно, ведь, мы договорились, загляните в договор и увидите, что мы с вами в военном союзе. Занятая территория нами и вами принадлежит и вам, и нам: без нашей помощи вы бы ее не заняли. А коль так, мы и работаем вместе. Мы не виноваты, что рабочие не хотят жить без власти и по своему почину формируют свои организации, свою Чеку от налетов ваших партизан…— говорил Петров.
— Я не так, как вы, понимаю союз, — перебил Махно.
Вместе мы бьем Деникина, но цели у нас разные… Они (комиссары — А.Ш.) у нас, как бы ваши представители для координации совместных действий, но не властелинами над командирами, избранными самой массой…
Летучее собрание было солидарно с официальным заявлением Махно»{318}. Конечно, махновцы не были столь наивны, чтобы считать ЧК органом рабочих масс, и агитация Петрова не имела успеха.
Последующие события только нагнетали напряженность в отношениях между сторонами. Попытка Дыбенко распустить часть махновских формирований вызвала в Орехове вспышку волнений. Подчиненный Махно батька Правда грозил уездным властям разгромом. Власти восприняли угрозу буквально: «Существует опасение, что мятеж может охватить весь район, занятый войсками Махно, и сам Махно против своей воли может быть вовлечен в эту авантюру»{319}, — телеграфировал командующий группой Анатолий Скачко.
Вскоре, однако, стало ясно, что угрозы батьки Правды не выходили за рамки митинговой риторики, а сам инцидент был быстро исчерпан. Впоследствии Антонов-Овсеенко докладывал X. Раковскому об «ореховском бунте»: «История с наступлением на Александровск — как выяснилось из рассказа Дыбенко и Махно — курьезный вздор…»{320}
* * *В середине марта бригада Махно подошла к Мариуполю. Белые выслали навстречу махновцам отряд с двумя гаубицами, чем сделали батьке подарок — эту артиллерию он захватил 19 марта. 22 марта под Мариуполь прибыл начдив Дыбенко и руководил сражением вместе с Махно. На подступах к городу махновцев встретил шквальный огонь — со стороны как белых позиций, так и французской эскадры. Это задержало наступление, но полки Куриленко и Тахтамышева все равно пошли в атаку 27 марта. Чем сидеть под огнем — нужно пробежать опасную зону и тем сэкономить жизни. Они пересекли открытое пространство степи и просочились на улицы. Наступление поддерживал бронепоезд «Спартак». С тыла, от заводов, по белым стали палить рабочие. Потеряв 18 человек убитыми и 172 ранеными, махновцы взяли позиции противника, вышли к порту, где заперлись белые. Здесь были сосредоточены огромные запасы угля, которые французы пытались погрузить на суда. 29 марта под угрозой обстрела с бронепоезда они покинули город. Французы не хотели умирать в новой войне. Потери белых в боях за Мариуполь составили 250 человек. В порту махновцы захватили более 3 миллионов пудов угля. Часть его вывезли в Гуляйполе, часть в РСФСР, но из-за конфликтов махновцев и большевиков в мае часть угля отгрузить не удалось, и она все же досталась белым, которые заняли Мариуполь в июне.
В начале апреля махновская бригада в оперативном отношении была подчинена Южному фронту, так как действовала против деникинцев. Бригада численностью в 9-10 тыс. человек (не считая невооруженного резерва) действовала на двух направлениях. Левый фланг в составе 6 и 9 полков наступал на Кутейниково, правый фланг в составе 7 и 8 полков был нацелен на Таганрог. Теперь полки составляли 1500-2500 бойцов. Помимо полков действовали отдельный кавалерийский отряд, гарнизоны занятых городов, эскадроны охраны побережья, греческий батальон{321}. Против махновцев на участке Мариуполь — Волноваха по данным разведки красных действовали; конная кубанская дивизия (2000 сабель), черкесская кавалерийская дивизия (1700 сабель), пехотная дивизия корпуса Шкуро (1700 штыков), казачья кавалерийская дивизия (800 сабель), батальон Самурского полка (350 штыков), Волчья сотня Шкуро (350 сабель) — всего около 7000 человек, но со значительным перевесом кавалерии{322}.
Боевые действия против белых шли с переменным успехом. В конце марта махновцы попытались перерезать дорогу Луганск — Таганрог у Кутейниково, но контрудар деникинцев от Горбачево-Михайловки и Мос-пино заставил вернуться на линию Луганско-Мариупольской дороги. Перегруппировав силы, белые 13 апреля перешли в наступление на Мариуполь. Основные силы махновцев были в этот момент заняты в боях под Еленовкой, на северном участке фронта. Мощным ударом на Волно-ваху противник отсек основные силы махновцев от Мариуполя и 14 апреля вышел к Мангушу, в глубоком тылу Мариупольского направления и 17 апреля занял его. Под угрозой оказался штаб Махно. Но полностью окружить южное крыло 3-й бригады не удалось — оно оттянулось за Мангуш, оставив обстреливаемый с моря Мариуполь. С помощью батальона интернационалистов удалось восстановить фронт у Волновахи. Это, пожалуй, единственный эпизод, когда РККА всерьез выручила махновцев. Северный же сосед 3-й бригады — 9-я дивизия 13-й армии — не раз покидал позиции в решающий момент, оголяя фронт. Это вызвало у махновцев скептическое отношение ко всей централистски организованной Красной Армии.
Серьезный конфликт между махновцами и красным командованием разворачивался вокруг вопроса о снабжении. Пополнять боеприпасы за счет противника, как раньше, было уже не так-то просто. Теперь махновцы практически целиком зависели в снабжении боеприпасами от красных. 4-24 апреля махновцам было передано 330 тыс. французских, 911 тыс. русских, 540 тыс. австрийских, 226 тыс. немецких, 445 тыс. итальянских патронов, при чем после 19 апреля количество поставленных патронов снизилось{323}. Беда еще заключалась в том, что красные в феврале передали махновцам итальянские винтовки, к которым подходили только итальянские патроны. Это произошло не случайно, что признал Реввоенсовет 2-й Украинской армии: «Еще при образовании бригады Махно командармом 2-й были даны ей итальянские винтовки с тем расчетом, чтобы в случае надобности имелась возможность оставить их без патронов»{324}. С апреля эта угроза становилась все более реальной.
Тяжелые бои, ничтожность подкреплений и перебои в снабжении все более выматывали бригаду. Вот что телеграфировал командующий 2-й Украинской армией Скачко: «Противопоставить противнику нечего, ибо 3-я бригада Махно, находясь беспрерывно более трех месяцев в боях, получая только жалкие крохи обмундирования и имея в придачу таких ненадежных соседей, как 9-я дивизия, совершенно истощилась, и можно считать 3-ю бригаду временно совершенно вышедшей из строя»{325}. В эти апрельские дни казалось, что махновская бригада разбита.
Бойцы были измотаны, но бригада, подобно Антею, питалась от своей земли. Местные жители сменяли старых бойцов и со свежими силами бросались в бой. Возможно, этим объяснялось военное чудо, которое произошло под Мариуполем в конце апреля. Еще 19 апреля командующий 2-й армией Скачко телеграфировал: «Немедленно высылайте смену 3-й бригаде, ибо люди покинут фронт. С итальянками без патронов и без пулеметов против десятков пулеметов противника люди не в состоянии устоять»{326}. Но уже 20 апреля махновцы перешли в контрнаступление и взяли Мангуш. 22 апреля белые контратаковали Мангуш, но на следующий день он снова оказался в руках махновцев. Тогда же они отбили Волноваху. После этого белой группировке в районе Мариуполя уже не удалось удержаться. 27 апреля Мариуполь был взят махновцами, фронт стабилизировался{327}.
Давая общую оценку боеспособности махновских частей, Антонов-Овсеенко писал: «прежде всего факты свидетельствуют, что утверждения о слабости самого заразного места — района Гуляйполя, Бердянск — неверны. Наоборот, именно этот угол оказался наиболее жизненным из всего Южного фронта (сводки за апрель-май). И это не потому, конечно, что здесь мы были лучше в военном отношении сорганизованы и обучены, а потому, что войска здесь защищали непосредственно свои очаги»{328}.
Но проблема боеприпасов решена не была. В середине мая штаб Махно сообщал: «Отсутствие налаженной и срочной доставки патронов заставило оставить многие позиции и приостановить наступление. Кроме того, части совершенно не имеют патронов, и, продвинувшись вперед, находятся в угрожающем положении на случай серьезных контрнаступлений противника. Мы свой долг исполнили, но высшие органы задерживают питание армии патронами»{329}. То, что махновцев оставили фактически безоружными перед лицом врага, имело под собой множество «объективных» причин. Административно-бюрократический централизм военно-коммунистической системы совершенно закупоривал каналы снабжения: «В отношении продовольственного снабжения царила страшная неразбериха, ведомственная сутолока и межведомственная война»{330}, — вспоминал командующий Украинским фронтом. Начальник снабжения фронта докладывал: «До настоящего времени органы снабжения Украины и России войскам фронта почти ничего не давали… Так как начснабдивам приходится пойти через инстанции пока они доберутся до комиссий, и раз комиссии не подчинены начснабдивам, то и обращения их к комиссиям остаются воплем в пустыне»{331}. «Несостоятельность работы Наркомпрода создала “самоснабжение армии” (читай — “конфискации и грабежи”){332}, говорилось в отчете о деятельности Народного комиссариата по военным делам Украины за март-май 1919 г.
