Красное Село. Страницы истории - Пежемский Вячеслав Гелиевич
Госпиталь и Новая каланча в Авангардном лагере. Начало XX в.
Сначала он был рассчитан на 100–150 коек, потом расширился до 300, а к 1911 году он мог вместить около 500 больных. Первоначально госпиталь располагался на большой улице между церковными и дворцовыми зданиями в помещении Дворцового ведомства. В 40-х годах XIX века на правом фланге Авангардного лагеря, на том месте, где до 1732 года находилась первая деревянная церковь Св. Екатерины, было учреждено второе отделение госпиталя. К настоящему времени часть этих зданий сохранилась (двухэтажный кирпичный дом по ул. Восстановления, 13). В 1876 году помещения первого отделения госпиталя были перестроены под квартиры. Сейчас основным ориентиром при определении прежнего местоположения госпиталя может служить Александро-Невская церковь, которая была построена в конце XIX века недалеко от него по инициативе главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа великого князя Владимира Александровича. В 1890 году возникла необходимость в перестройке здания церкви. Благодаря организаторским способностям заведующего военным госпиталем полковника Всеволода Никаноровича Смельского, удалось завершить строительство в кратчайшие сроки. Прихожанами ее являлись чины Красносельского военного госпиталя и Красносельского гарнизона, а также местные жители близлежащих Коломенской и Фабричной слобод… Госпиталь возводился по проекту, составленному военно-инженерным ведомством согласно указаниям окружного медицинского инспектора, действительного статского советника Христиана Богдановича Риттера. Во многом только благодаря его воле, настойчивости и твердости характера удалось превратить госпиталь в Красном Селе в один из лучших временных военных госпиталей в Европе. По мнению Унтербергера, это заведение не было обыкновенным военным госпиталем, находящимся в походных условиях. Во-первых, он был временным и, согласно своду военных постановлений 1869 года, открывался „на время летнего сбора войск Петербургского военного округа… с особого, каждый раз, на то разрешения Главного Начальника округа… Личный состав госпиталя формируется на время его открытия, по усмотрению обоих инспекторов, из лиц, состоящих в их ведении; прочее же время при госпитале находятся, в виде кадра, только Комиссар (он же Бухгалтер) и положенные по штату нестроевые нижние чины с фельдфебелем“».
Во-вторых, помимо своего прямого предназначения – лечения раненых и больных – госпиталь был тем местом, где «медики ознакамливались с ведением врачебного дела во время военных действий». Управлялся госпиталь особым комитетом, состоявшим из главного врача как председателя и членов комитета: консультанта или старшего ординатора; заведующего госпиталем и его помощника.
Палатки в госпитале, Авангардный лагерь. Красное Село. Конец XIX – начало XX вв.
К 1867 г. госпиталь включал приемный покой, операционную, кабинет для врачей, палаты для больных – всего двадцать одну. В госпитале имелась даже своя квасоварня. Как уже упоминалось, госпиталь был больше, чем просто больницей для захворавших или травмированных солдат и офицеров. Тут отрабатывались технологии оказания первой помощи раненым, испытывались новые достижения науки. Например, впервые были устроены дезинфекционная камера, биологический и химический кабинеты.
Помощь нужна была не только в самой больнице, но и на месте маневров. Помощь оказывали и во время стрельб, маневров, учений. Очень травматичными были скачки по пересеченной местности. Там во время проведения соревнований дежурили медицинские кареты. Всего в лазарете насчитывалось порядка пятидесяти врачей. На больших маневрах из них формировался «летучий лазарет», готовый оказать помощь большему числу солдат больных единовременно, чем просто медицинская карета.
В 1868 г. вышла удивительная книга О. Гейфейдера «Сравнительное исследование Красносельского и Шалонского лагерей в военно-медицинском отношении». Там сравнивался Красносельский лагерь с подобным французским. Автор так подвел итоги: «…вопрос о лазаретных палатках и летних бараках опыт давно признал полезным в России, за границей же он только вводится». В вопросах обеспечения медицинским обслуживанием Красносельский лагерь обгонял подобные за рубежом.
В лагерях пребывали все рода войск, квартировавших в Петербурге. Конечно, невозможно представить маневры без артиллерии. Артиллерийский лагерь был частью Большого и располагался у деревни Горки (бывшей Дудергофской мызы). Стрельбище также располагалось за Военным полем. Там проводились учебные стрельбы. Вот выдержка из газеты «Русский инвалид» об учениях 1869 г.: «Красносельский лагерь. В воскресенье, 6-го июля, в Высочайшем присутствии будет происходить состязание нижних чинов в стрельбе в цель на призы. Всех призов назначено 34, с разделением их на 4 Императорских, 12 первых и 18 вторых. Императорские призы состоят из 2-х золотых и 4-х серебряных часов, к каждому призу прилагается золотая или серебряная цепочка с украшением из Императорской короны и 2-х штуцеров».
Красное Село было не только центром обучения гвардии, но и местом испытаний военной техники – строго охраняемым и секретным. Изначально центром этого полигона стала пороховая лаборатория за Военным полем у деревни Крипуны. Она была вынесена подальше от Красного Села и Авангардного лагеря по причине взрывоопасности. Подготовка к использованию черного (дымного) пороха – сборка зарядов – была делом небезопасным. После перехода к бездымному, более безопасному и стабильному пороху за лабораторией закрепилась функция испытания новых материалов и видов оружия. Когда в лагерь начал регулярно выходить весь Гвардейский корпус, а не отдельные полки или дивизии, сменявшие друг друга, приписанные к нему инженерные части также стали практиковать подготовку в поле. На левом берегу Дудергофского озера был построен постоянный саперный лагерь, а над оврагом у реки оборудован показательный так называемый Укрепленный лагерь, ставший своеобразным полигоном, на базе которого отрабатывались вопросы взаимодействия инженерных войск и артиллерии при штурме и обороне полевых укреплений.
Стенд с показателями артиллерийской стрельбы. Красное Село. 1913 г.
Собственно, важные военно-инженерные испытания начались еще до перехода к бездымному пороху. Они связаны с деятельностью Карла-Людвига Шильдера, военного инженера, героя войны с Наполеоном, впоследствии начальника инженеров Гвардейского корпуса, с 1849 г. – начальника инженеров действующей армии.
Важной частью любой обороны или штурма крепости того времени была минная война. Штурмующая сторона делала минные галереи (слово «мина» тогда имело значение «шахта», «штрек», и лишь после этого – заряд, заложенный в подобную шахту). В галереи закладывался заряд, и стены или другие оборонительные сооружения подрывались. Обороняющаяся сторона вела контрминную борьбу: под оборонительными сооружениями проводились подземные ходы, в которых защитники слушали звуки копающих мину и в случае обнаружения копали встречные ходы, чтобы встречным взрывом обрушить мину нападающих. Иногда под землей ходы обоих сторон встречались, и в туннелях вспыхивали схватки на ножах между противниками.
Для подрыва зарядов использовались разные способы – либо просто насыпался порох дорожкой, либо в деревянном коробе, либо с помощью сосис («Сосисы называются долгия из полотна сшитыя кишки, шириною так велики, чтоб в них куриное яйцо пройти могло, которые набиваются полны порохом, но не очень туго» [61]). Порох горел с непостоянной скоростью, что создавало большой риск для поджигающего и делало невозможным проведение одновременных взрывов. Часто подрыва просто не происходило. Да и вообще практика минной борьбы долгое время оставалась на уровне позднего средневековья.
