Карл Май - Золото Виннету (Виннету - 3)
- Сеньор Энрике Гонсалес дома?
- Да, сэр. Вы хотите видеть его?
- У меня к нему дело.
Через некоторое время к нашему столу приблизился высокий сумрачного вида испанец и назвался сеньором Энрике.
- Я хотел бы узнать, проживает ли в вашей гостинице некий Аллен Маршалл, - обратился я к нему.
- К сожалению, не могу сказать. Я не интересуюсь именами постояльцев и никому не советую делать это.
- Могу я поговорить с сеньорой?
- Боюсь, что нет, - отрезал он, повернулся и ушел. Негостеприимный тон хозяина нисколько не обескуражил меня, и я отправился на поиски хозяйки в надежде, что она окажется хотя бы немножко похожа на свою болтливую сестру донью Эулалию.
Женщину следует искать на кухне, и я пошел на приятный, щекочущий ноздри запах жаркого. Навстречу мне бежала щуплая черноволосая девушка с дымящимся блюдом в руках. Я загородил ей дорогу и спросил:
- Сеньора на кухне, малышка?
- Осел! - бросила она через плечо по-французски и ловко увернулась от моих рук.
"Ого!" - подумал я, изумленно провожая ее взглядом. Пойдя дальше по проходу, я повстречал еще одну девушку в крахмальном переднике.
- Мадемуазель, - обратился я к ней как можно почтительнее, - я хотел бы видеть сеньору.
- Как вы смеете называть меня мадемуазелью, нахал! - оборвала она меня и исчезла между столиков. Такой прием меня вконец обескуражил, и я подумал, что если дела и дальше пойдут так же, то я и к вечеру не найду сеньору. Я стоял посреди зала, растерянно оглядываясь по сторонам, когда вдруг заметил девушку, чье лицо мне показалось смутно знакомым. Ее черты напомнили мне детство, родной городок, и я, сам не знаю почему, направился к ней, лихорадочно соображая, где же я мог ее видеть раньше.
- Сосед! Карл! Вас теперь и не узнать! - всплеснула она руками, бросаясь ко мне.
- Господи! Густи! Неужели это вы? Густи Эберсбах! Как вы выросли! Какими судьбами вы попали из Германии в Калифорнию?
- Мама умерла вскоре после вашего отъезда. Дела отца шли из рук вон плохо, и он поддался на уговоры вербовщика, собрал пожитки и переехал сюда. Но и здесь надежды на заработки не оправдались, и он вместе с моими братьями отправился на прииски, говорят, там, если напасть на жилу, можно быстро разбогатеть. А меня они оставили здесь. Я служу в гостинице, крыша над головой есть, и на хлеб денег хватает.
- Густи, милая, у нас еще будет время поговорить, а сейчас мне надо срочно найти хозяйку. Я уже спрашивал у двух ваших подруг, но они обозвали меня ослом и нахалом.
- Ни в коем случае не называйте хозяйку сеньорой. Только доньей Эльвирой, и никак не иначе.
- Спасибо за совет, Густи, но где мне ее найти?
- Я помогу вам. Садитесь к столу, а я тем временем выясню, где она.
Это была еще одна из тех странных и неожиданных встреч, каких немало случалось во время моих путешествий по свету. Семейство Эберсбахов жило по соседству с нами. И вот теперь старый плотник из небольшого немецкого городка искал счастья на золотых приисках вместе со своими сыновьями, со старшим из которых я бегал в школу, проказил на переменках, а иногда и дрался. Когда Густи была еще малышкой, я часто носил ее на руках, а она, радостно смеясь, трепала мою густую шевелюру, обнимала и целовала меня. Разве мог я предположить, переступив порог гостиницы в Сан-Франциско, что встречу ее там?
Через несколько минут Густи вернулась и сообщила:
- Донья Эльвира согласна принять вас, хотя сейчас и не время аудиенций.
- Не время аудиенций? - изумился я. - Да кто она такая? Королева Испании или хозяйка постоялого двора?
Но Густи в ответ только пожала плечами, по-видимому, не разделяя моего недоумения.
- Она строго соблюдает часы приема. Ежедневно с одиннадцати до двенадцати и с шести до семи вечера. В другое время она не принимает никого, если только у человека нет хороших рекомендаций.
- Ах вот оно что! Премного благодарен, Густи, - ответил я. Мне стало весело от всех этих надуманных, никому не нужных условностей. - Верно говорят, что дружба с соседом бывает полезнее, чем дружба с королем.
- Вы в самом деле так думаете? Ну что ж, пойдемте, я провожу вас.
Конечно, я не бывал на приеме у королевы Испании, но мне думается, что и при дворе правила были бы ненамного сложнее. Меня усадили в прихожей и велели ждать, пока из-за шторы не послышится звон колокольчика.
После получасового ожидания колокольчик наконец-то прозвенел, и я переступил порог комнаты, заставленной всевозможной мебелью. Повсюду на стенах висели картины в рамах, на столах, столиках и полках лежали потрепанные веера, чашки, кофейники, сумочки, кружевные салфетки, что должно было означать пышность убранства комнаты донны Эльвиры. Хозяйка восседала на софе, опираясь рукой о подлокотник, с которого живописно свисала какая-то карта. На ее коленях лежала гитара, рядом лежала неоконченная вышивка, перед ней стоял мольберт с двумя листами бумаги, на одном из которых была изображена то ли женская, то ли кошачья головка, второй же эскиз был посвящен то ли ископаемым ящерам, то ли сказочным животным.
Я низко поклонился. Однако мне показалось, что донья Эльвира и не заметила моего появления в комнате. Она задумчиво рассматривала потолок, на котором я, как ни вглядывался, ничего достойного внимания не заметил. Внезапно она повернула голову ко мне и спросила в упор:
- Как далеко от Земли до Луны?
Я уже был готов услышать нечто странное, поэтому не удивился и, чтобы не оставаться в долгу, ответил не менее странно:
- Пятьдесят две тысячи миль по понедельникам, а по субботам всего пятьдесят тысяч.
- Совершенно верно, - последовал изумивший меня ответ.
Хозяйка снова воззрилась на потолок, а затем снова спросила:
- Из чего делают изюм?
- Из винограда.
- И на этот раз вы правы.
Снова долгий взгляд на потолок, и новый вопрос:
- Что такое пуаль-де-шевр (Козья шерсть (фр.).)?
- Шерстяная ткань по пятнадцати локтей за эскудо, но сейчас она не в моде.
- Поздравляю вас, сеньор, вы превосходно справились со всеми задачами. Августа рекомендовала мне вас как человека, известного своей ученостью, а так как я терпеть не могу невежд, то и взяла на себя смелость проэкзаменовать вас. Я выбрала для вас самые сложные вопросы из разных областей знания, и вы с блеском прошли испытание, хотя внешне вы больше похожи на медведя, чем на ученого. Но Августа предупредила меня, что вы постигали науки во многих университетах и знаете все страны и народы мира. Присаживайтесь, сеньор.
- Премного вам благодарен, донья Эльвира, - ответил я, устраиваясь на краешке стула, заскрипевшего под моей тяжестью.
- Вы хотите поселиться у нас?
- Если вы окажете нам честь и пустите скромных странников под кров вашего дома.
- Ну конечно, я согласна. Я вижу, что вы вежливы и обходительны, а внешний вид не столь уж и важен для мужчины. Вы бывали в Испании?
- Пока еще нет, донья Эльвира, но я всегда мечтал об этом.
- Как вам нравится нарисованная мной карта моей родины?
Она протянула мне жалкую копию, вычерченную карандашом по кальке.
- Я не встречал таких подробных карт!
Но хозяйка равнодушно отнеслась к моей лести, видимо, полагая, что ее рисунок выше всяких похвал.
- Да, мы, женщины, сумели освободиться от гнета предрассудков и эмансипировались. Но главное то, что, сравнявшись с мужчинами в науках, мы опережаем их в искусстве. Посмотрите внимательно на эти два эскиза. Они необъятны в плане проникновения в форму предмета. Какой рисунок, какая эфемерность линий! А какие светотени! Я слышала, что вы знаете толк и в искусствах, поэтому позвольте мне еще раз проверить вас. Что тут изображено?
Донья Эльвира сразила меня наповал "проникновением в форму предмета", и я не придумал ничего лучшего, как сказать:
- Морской змей.
- Совершенно верно, сеньор. Признаюсь вам, до сих пор еще никто не смог правильно ответить на этот вопрос, так как никто еще не видел морского змея, но если ученый может мыслью мерить пространство, то почему художнику заказано проникнуть в форму того, чего никто не видел?
От ее слов я испытывал то же ощущение, что и от перченых, луковых и чесночных блюд в доме сеньоры Эулалии.
- Я царствую в своем доме, - продолжала донна Эльвира, - хотя и отказываюсь вникать в денежные подробности хозяйства. Меня выручает тонкое, обостренное чутье. Вот там лежат перо, чернила и книга. Впишите себя в число постояльцев.
Я повиновался, но прежде спросил:
- Могу ли я вписать также моих друзей?
- Как, разве вы не один?
- Со мною мой черный слуга по имени Боб.
- Разумеется! Как же я сама не подумала, что человек, с первого взгляда узнавший морского змея, не может путешествовать без лакея! Однако слуг обычно не вписывают в книгу постояльцев.
- Со мной еще Виннету, вождь апачей.
- Я много слышала о славном вожде. Вы должны непременно представить его мне.
- Еще некий вестмен по имени Сан-Иэр, который...
