Карл Май - Золото Виннету (Виннету - 3)
Глаза доньи стали вылезать из орбит.
- Зажарили и съели? Корову и трех вакерос?
- Да нет же! Сначала - корову...
- Сначала? А потом, дон Фернандо де Гаяльпа-и-Ростредо?
- Потом? Потом - ничего. Мы поймали их и привели сюда, сеньора Эулалия.
- О-о-о! Весь мир знает, какой вы храбрый, дон Фернандо де Молинарес-и-Колона! Так кто же эти люди?
- Белые - миссионеры, они едут в Сан-Франциско, чтобы обратить в истинную веру жителей Калифорнии и научить их каким-то словам.
- Спаси и помилуй! Миссионеры убивают коров и поедают вакерос! А остальные кто, дон Фернандо-и-Ростеро де Венанго?
- Черный, похожий на негра, на самом деле не негр, он адвокат из... из... Словом, он оттуда, где живут туземцы Огненной Земли. Он тоже едет в Сан-Франциско, чтобы украсть там чье-то наследство.
- Ну, тогда не удивительно, что он украл у нас корову.
- А вот тот, похожий на индейского разбойника, - готтентот из... из Гренландии. Он будет показывать миссионеров за деньги.
- И что вы собираетесь сделать с этими людьми, дон Фернандо де Молинарес де Гаяльпа де Венанго?
- Прикажу их повесить, а может, застрелить. Позовите сюда всех моих людей, сеньора Эулалия!
- Но ведь все и так уже здесь, кроме старой негритянки Бетти, а ее и звать не надо, потому что она сама идет сюда. Постойте, дон Фернандо-и-Ростредо де Колона, но если все ваши люди здесь, то как эти бродяги могли убить трех вакерос? Это невозможно!
- У меня все возможно, сеньора Эулалия. Закройте ворота, чтобы пленные не убежали, пока я буду судить
Ворота заперли на засов, и теперь мы действительно не могли убежать, но в то же время и милейший дон Фернандо находился полностью в наших руках. Лошадей поставили у коновязи. Принесли три стула, посередине сел дон Фернандо, а по сторонам от него заняли места сеньора Эулалия и сеньорита Альма. Нас поставили перед лицом "высокого суда", а вокруг выстроились вакерос.
- Как тебя зовут? - обратился ранчеро к негру.
- Боб, - ответил тот.
- Подходящее имя для негодяя. А тебя как зовут?
- Виннету, - спокойно ответил мой краснокожий брат, которого тоже забавляло происходящее.
- Виннету? Ты украл это имя, ведь так зовут знаменитого вождя апачей. А тебя?
- Маршалл.
- Вот видишь, у него та же фамилия, что и у дона Аллена, скороговоркой выпалила сеньорита.
- Ничего удивительного, обычная фамилия для янки, - заметил ранчеро. К тому же они меняют имена чуть ли не каждый день. А тебя?
- Сан-Иэр.
- Твое имя тоже ворованное, так зовут известного охотника и убийцу индейцев. А тебя?
- Олд Шеттерхэнд.
- Да вы не просто разбойники, но и наглые лжецы! Вы присвоили себе чужие имена!
Я выступил на несколько шагов вперед и встал рядом с тем вакеро, которому утром пришла в голову мысль набросить лассо на Бернарда. Несомненно, он заслуживал наказания.
- Мы не лжем. Если вам нужны доказательства, я готов их представить.
- Где же они?
В то же мгновение мой кулак опустился на голову вакеро, и тот рухнул на землю, не издав ни звука.
- Вот это и есть знаменитый удар Олд Шеттерхэнда!
- Держите меня, я умираю, мне дурно! - вскрикнула сеньора Эулалия, заломила руки и упала на грудь добрейшего дона Фернандо.
Тот хотел вскочить на ноги, но не тут-то было: сладостная ноша крепко вцепилась в него, не давая пошевелиться. Единственное, что ему оставалось разразиться проклятиями и угрозами, в чем его поддержала сеньорита Альма.
Мексиканцы прекрасно сражаются верхом, но в пешем бою они никудышные вояки. Вакерос не были исключением из общего правила. Растерявшись, они смотрели на нас. Мои же товарищи после нанесенного мной удара схватились за ружья, готовые сражаться.
- Не пугайтесь, сеньора, - попытался я успокоить хозяев, - мы не причиним вам вреда. Между нами возникло небольшое недоразумение, которое следует немедленно исправить.
Приблизившись к стульям, я поклонился, вспомнил цветистые обороты, обычные для мексиканцев, и обратился к сеньоре Эулалии:
- Донна, я всегда считал себя поклонником красоты и редких женских достоинств. Прошу вас, очнитесь и одарите меня ласковым взглядом.
Донья Эулалия томно вздохнула, открыла глаза и попыталась кокетливо улыбнуться, хотя на ее пожелтевшем лице проступали замешательство и тревога.
- Прекрасная донья, вспомните, как в древние времена дамы вершили суд над рыцарями и те подчинялись их приговору. В споре с нами дон Фернандо представляет потерпевшую сторону, поэтому не сможет судить нас по справедливости. Мы просим его предоставить решать вам, кто прав и кто виноват, и надеемся, что вы столь же добры, сколь и прекрасны, и будете к нам снисходительны.
Женщина приосанилась - видимо, я сумел ей польстить.
- Вы действительно те, за кого себя выдаете? - спросила она.
- Ну конечно, разве бы мы посмели обмануть вас, донья Эулалия?
- Вы слышите, дон Фернандо де Венанго де Гаяльпа? Эти славные сеньоры просили меня быть их судьей.
- Пожалуйста, вершите суд, сеньора Эулалия, - согласился ранчеро. - Я уверен, вы приговорите негодяев к повешению.
- Если они того заслужили, дон фернандо-и-Колона де Молинарес! Я готова выслушать вас, - обратилась донья ко мне.
Я воспользовался ее благосклонностью и начал:
- Представьте, донья Эулалия, что вы много дней путешествуете по прерии, смертельно устали и падаете с ног от голода. И вдруг вы встречаете корову. Позволяется ли убить это животное, при условии, что шкуру вы оставите владельцу?
- Конечно, позволяется, - согласилась вершащая суд "дама".
- Не всегда и не везде... - попытался вмешаться ранчеро, но вошедшая в роль сеньора оборвала его:
- Теперь здесь приказываю я, дон Фернандо! Вы будете говорить, когда я разрешу.
Мексиканец покорно умолк. Выражение на лицах вакерос не оставляло сомнений, кто настоящий хозяин на ранчо.
- Вот и все наше преступление, прекрасная донья! - продолжил я. - И тут внезапно появляется вакеро, тот, что сейчас лежит на земле, набрасывает лассо на сеньора Маршалла, который сейчас стоит перед вами, и тащит его за собой. Не пристрели я его лошадь, молодой человек мог бы погибнуть!
- Сеньор Маршалл... - задумчиво протянула хозяйка. - Мне дорого это имя. Некий сеньор Аллен Маршалл снимал комнату у моей сестры в Сан-Франциско.
- Аллен Маршалл? - поразился я. - Аллен Маршал из Луисвилла?
- Он самый. Вы с ним знакомы?
- Ну конечно! Сеньор Бернард Маршалл - ювелир и приходится ему родным братом.
- Святая дева! Тот ведь тоже был ювелиром и как-то рассказывал, что у него есть брат по имени Бернард! Альма, твое сердце не обмануло тебя. Разрешите обнять вас, сеньор Бернард. Я рада приветствовать вас в нашем доме.
Не понимая, чем вызвана бурная радость сеньоры, Бернард уклонился от объятий и ограничился тем, что поцеловал ей руку.
- Я прибыл в эти края, - сказал он, - чтобы найти брата. Где он сейчас, донья Эулалия?
- Моя дочь Альма два месяца назад вернулась из Сан-Франциско. Сеньор Аллен сказал ей, что собирается ехать на прииски. Но как же так случилось, что вы - миссионер, а ваш брат - ювелир?
- Мой друг Олд Шеттерхэнд пошутил, поверьте, в том не было злого умысла.
Сеньора повернулась в сторону ранчеро.
- Вы слышите, дон Фернандо де Венанго де Гаяльпа? Они не миссионеры и не разбойники. Я оправдываю их. и они могут гостить у нас сколько пожелают. Альма. сбегай на кухню и принеси бутылку базиликовой. За такую встречу не грех и выпить.
Последние слова доньи Эулалии преобразили ранчеро. Его лицо просветлело. Верно, лишь по очень торжественным дням ему разрешалось приложиться к базиликовой настойке. Жизнь на ранчо тяжела и однообразна, поэтому добрый малый готов был забыть съеденную нами корову, а может быть, и прибавить еще парочку, лишь бы развеять скуку. Таким образом "хулепе" (Микстура (исп.)) скрепил нашу дружбу и согласие.
Через минуту сеньорита Альма вернулась с бутылью и стаканами. Словом "хулепе" мексиканцы называют любое снадобье на травах, включая даже самое отвратительное пойло.
И на этот раз напиток не отличался изысканным вкусом, так что мы всего лишь пригубили его, а Виннету даже не посмотрел на "огненную воду". Однако дамы, судя по всему, были привычны к его вкусу и с явным удовольствием потягивали крепкую жидкость, а ранчеро все подливал в свой стакан до тех пор, пока не вмешалась его жена.
- Остановитесь, дон Фернандо де Венанго-и-Ростре-до-и-Колона. Вам ведь известно, что у меня осталось всего две бутылки хулепе. Проводите сеньоров в дом, а мы тем временем переоденемся к обеду.
Дамы исчезли во внутренних покоях, а ранчеро провел нас в небольшую столовую, где стоял длинный стол и скамьи, сколоченные из грубо обструганных досок. В открытую дверь я заметил, что вакерос окружили наших лошадей, и вспомнил, что мексиканская поговорка гласит: "Лучший пастух может оказаться воришкой". Поэтому я поспешил к ним и, как оказалось, подоспел вовремя - вакерос уже заглядывали в наши переметные сумы.
