Иосиф Бренер - Страна Биробиджан
Этот альбом чикагских художников, как и многие другие примеры приверженности левого еврейского движения в США Биробиджанскому проекту, ещё раз показывает, в чём заключался феномен создания Еврейской автономии. Это ещё одна малоисследованная тема истории нашей области в контексте общей еврейской истории и культуры.
Рэймонд Кац (1895–1974). Моисей и Горящий куст. Бумага
Старое кладбище
В истории евреев особое место занимает еврейское кладбище, которое является уникальным памятником культуры народа. Биробиджанское кладбище, именуемое в народе «Старым кладбищем» (такое название сложилось в семидесятые годы после его закрытия и выделения нового участка под кладбище), не относится к древним захоронениям в связи с тем, что образовано оно было в начале тридцатых годов прошлого столетия, когда началось переселение евреев в Биро-Биджанский район.
За все годы с начала переселения учёные, исследовавшие Еврейскую автономию, историю Старого кладбища не рассматривали и не изучали. В годы советской власти в местной прессе практически не было даже заметок журналистов о запущенности кладбища.
Исключение составляет лишь констатация факта его существования, что отмечал Д. Вайсерман, приводя высказывания А. Ярмицкого и его «оппонентов» на суде об отведении участка для кладбища еврейской общины. Чуть позже об этом же написала в одной из своих научных работ Е. Генина.
Из зарубежных публикаций необходимо отметить рассказ «Похороны Мойше Дорфера» бывшего биробиджанского писателя, журналиста Я. Цигельмана, напечатанный в журнале «Сион». В этом рассказе, опубликованном в Израиле на русском языке (он практически неизвестен российскому читателю), возможно, впервые представлена картина событий, происходивших в Биробиджане в начале семидесятых годов. Бывший журналист с присущим ему юмором рассказывает о работе местных газет, редакционной «кухне», взаимоотношениях между людьми.
Я. Цигельман приводит ещё одну трактовку названия Старого кладбища, также бытовавшую в то время: «За годы Советской власти создано три Биробиджана. Биробиджан — 1, собственно город; Биробиджан — 2, посёлок за железной дорогой; Биробиджан — 3, кладбище. «Первый» Биробиджан строили энтузиасты тридцатых годов…. Потом они исчезли; некоторые легли в фундамент «третьего» Биробиджана. «Второй» Биробиджан, построенный по ту сторону железной дороги, существовал недолго… Нынешние Биробиджан — 1 и Биробиджан — 2 побеждены Биробиджаном — 3, зарастают могильной травой».
Но была ещё и третья характеристика кладбища, этого последнего пути, откуда уже не возвращались биробиджанцы, характеристика, которая также была в употреблении у поколения наших родителей. Так как дорога к кладбищу шла в одном направлении — в сторону известного села Валдгейм, то обычно употреблялось выражение: «Такой-то… отправился в Валдгейм».
Следует учесть также, согласно общей тенденции в подходе к этой теме, что кладбища в советский период одновременно были неофициальными культовыми центрами. Пример неординарного отношения биробиджанцев к кладбищу был приведён автором в книге «Лехаим, Биробиджан!». После того, как в Биробиджане сгорела синагога, которая была последним бастионом и оплотом уже немолодых хранителей религиозных традиций еврейского народа, старики и старушки, взяв с собой узелки с молитвенниками и едой, тайком собирались на кладбище под сенью деревьев и читали субботние молитвы. Об этом удивительном факте мне поведала моя бывшая учительница географии Бронислава Хинкис. Кто бы мог заподозрить, что они шли на кладбище проводить шабат? Эта конспирация, как она считает, спасла их от преследований власти в то время.
В период моей работы в агентстве «Интурист» ко мне неоднократно обращались иностранные туристы с просьбой организовать поездку на еврейское кладбище, надеясь, возможно, увидеть достойные изучения надгробия, как примеры изобразительного искусства, или эпитафии, которые могут служить важнейшим историческим источником знаний о еврейской жизни.
С первых лет переселения большевиками и КОМЗЕТом велась активная антирелигиозная работа. Вопросы отправления религиозных обрядов не брались во внимание при отправке переселенцев. Как видно из книг, изданных в первые годы переселения в Биробиджанский район, религиозная культура присутствовала с первых дней пребывания евреев на новой земле.
К одной из первых публикаций на эту тему можно отнести книгу писателя В. Финка «Евреи в тайге», где он описывает свою поездку летом 1928 года в преддверии Судного дня со станции Тихонькой в еврейский посёлок Вальдгейм (в такой орфографии он назвал село Валдгейм), где с его участием прошло чтение молитвы.
Серьёзное исследование истории переселения в Биробиджан проделал Я. Бабицкий в работе «Еврейское переселение в Биробиджан». Бабицкий приводит несколько фактов религиозной деятельности, а также рассказывает о проводимой властями антирелигиозной пропаганде. Этой теме посвящена также небольшая зарисовка «Борьба против религии» из книги Э. Розенталь-Шнайдерман «Биробиджан вблизи».
Уже в первые годы переселения в Биробиджанский район сюда приехали тысячи евреев из различных республик СССР и зарубежных стран, где религиозная культура несколько веков существовала в городах и еврейских местечках и где во второй половине двадцатых годов отмечались антисемитские выступления.
Эта волна антисемитизма к концу двадцатых годов докатилась и до Дальнего Востока России. В Хабаровске, Благовещенске, Чите в 1929 году антисемитские выступления были подавлены. Но власти в рамках антирелигиозной кампании пресекали также и любые попытки религиозной деятельности. В. Романова в докторской диссертации пишет: «Из других форм работы краевых органов в области «еврейской политики» отметим закрытие сохранившихся к концу 20-х гг. синагог и еврейских кладбищ. В эти годы была превращена в рабочий клуб Владивостокская синагога, а хабаровская — в «пролетарский музей». «По просьбе трудящихся» закрылись синагоги в Читинской области. Под предлогом противоречия «интересам военной обороны страны» было закрыто еврейское кладбище в Чите (оно оказалось расположенным в непосредственной близости с артиллерийским складом)».
В первые послевоенные годы наблюдается подъём еврейской религиозной жизни.
С уничтожением идишистской культуры в западных областях страны, закрытием еврейских образовательных и культурных институтов синагога осталась единственным центром сохранения еврейских традиций, своеобразным центром культуры для многих евреев.
Некоторое послабление после войны давления власти на религиозные объединения незамедлительно выявило рост авторитета синагог, ставших местом, где собиралась общественная и культурная элита еврейства. Религиозные поминальные службы, посвящённые памяти шести миллионов загубленных нацистами евреев, собирали в СССР сотни и тысячи людей.
Именно в то время, 24 сентября 1947 года, в праздник Йом-Кипур, состоялось торжественное открытие Биробиджанской синагоги в присутствии почти 400 человек. А. Ярмицкий, бывший председатель горисполкома, выделил на её ремонт и реконструкцию строительные материалы. Мебель для синагоги изготовили на мебельной фабрике.
13 октября 1947 года было принято решение горисполкома № 807 «Об отводе земельного участка под новое кладбище». Данный документ, обнаруженный недавно в Государственном архиве ЕАО, приводится без сокращений. В нём было сказано: «Ввиду того, что участок земли, отведенный в 1946 г. под перенос нефтебазы не застраивается, решение Горисполкома от 9 января 1946 г. «Об отводе его под нефтебазу отменить, и участок отвести под новое кладбище. В соответствии с этим отменить решение Исполкома от 26 марта 1945 г. «Об отводе участка под кладбище на землях бывшего корейского поселка, как несоответствующей по санитарным соображениям.
Предложить Зав. Горкомхозом т. Рубинштейну из отведенного участка Гор. кладбища выделить часть участка под кладбище Еврейской общины». От руки в нём было дописано: «Обязать Горкомхоз сделать дороги, огородить кладбище», что имело важное и принципиальное значение, так как неогороженное кладбище не могло считаться оборудованным для проведения захоронений. Документ был подготовлен за подписью председателя исполкома Спиваковского, хотя ранее у Д. Вайсермана делается ссылка по принятию данного решения на Ярмицкого.
Точного документального описания места, где до этого производились захоронения на станции Тихонькой, не обнаружено. Воспоминания биробиджанцев, родившихся в начале тридцатых годов в посёлке Биробиджан, подтверждают существовавшую версию о том, что ранее небольшое количество захоронений находилось на месте, где впоследствии была построена больница. Так, в интервью с Саррой Будницкой (бывший председатель Облсовпрофа, затем первый секретарь Биробиджанского райкома КПСС), родившейся в Биробиджане в 1931 году (ныне проживает в городе Кирьят Ям, Израиль), она подтвердила, что несколько могил было обнаружено при строительстве зданий областной больницы. Однако, как она утверждает, городское кладбище было расположено за городом.
