Роберт Кондратенко - Морская политика России 80-х годов XIX века
Из Льежа через Брюссель и Антверпен, взглянув на экспонировавшуюся там машину «Чесмы» управляющий министерством выехал в Эмс, где уже отдыхал Н.Х. Бунге. 17/29 июля адмирал вскользь переговорил с ним о деле «Коккрилла», отложив серьезный разговор до возвращения в Петербург. Надо сказать, что пребывание И.А. Шестакова в Европе летом 1885 года получилось необычайно насыщенным. Судя по всему, под влиянием только что завершившегося Афганского кризиса адмирал решил форсировать кораблестроение, заказав часть судов за границей. В первую очередь это относилось к мореходным миноносцам, нужда в которых ощущалась все острее, но удовлетворить ее отечественным заводам не удавалось из-за недостатка опыта[391].
В Эмсе И.А. Шестаков обсуждал с представителем фирмы «Ф. Шихау» план доставки миноносцев из Эльбинга в Черное море по Висле, Бугу, Припяти и Днепру. Там же он подписал подготовленный новым морским агентом во Франции, капитаном 2 ранга Е.И. Алексеевым контракт на постройку фирмой «Ателье э Шантье де ла Луар» быстроходного крейсера (будущий «Адмирал Корнилов»)[392].
Крейсер «Адмирал Корнилов», построенный фирмой «Ателье э Шантье де ла Луар»
По пути на родину, адмирал проехал через Венецию, где осмотрел адмиралтейство. В Фиуме посетил завод Уайтхеда, заглянул в Фалерскую бухту, отметив, насколько расхолаживает к службе офицеров Средиземноморского отряда близость Афин и чрезмерное внимание королевы эллинов, Ольги Константиновны.
Покинув Грецию, управляющий министерством отправился на пароходе «Эльборус» в Константинополь, где его с нетерпением ждал А.И. Нелидов, не упускавший возможности подчеркнуть особое значение российско-турецких отношений и поднять свой авторитет в Йылдыз Кешкю. 6/18 сентября посол представил адмирала султану, а 7/19-го И.А. Шестаков встретился с военными агентами В.Н. Филипповым и А.П. Протопоповым, осмотрел с ними Верхний Босфор, убедившись при этом в основательности работ офицеров генерального штаба и принципиальной возможности высадки войск в проливе. Совершив несколько поездок по нему, адмирал даже набросал свой собственный план операции, предусматривавший захват плацдармов по обоим берегам от входных маяков до Анатоли-Кавак, а также Килии на черноморском побережье, и отдал приказание командиру станционера «Тамань», капитану 1 ранга Н.В. Власьеву «ощупать» подходящие для десантирования участки[393].
Визит И.А. Шестакова в Константинополь совпал с Филиппопольским (Пловдивским) переворотом, оказавшимся совершенно неожиданным для российской дипломатии. Вполне закономерное, хотя и совершившееся вопреки постановлениям Берлинского конгресса и стараниям Турции, объединение Болгарии создавало серьезный очаг напряженности в бассейне Черного моря. С первых же дней Порта решила ввести войска в Восточную Румелию и начала мобилизацию, на что Россия, а вслед за ней и другие державы ответили заявлением о недопустимости вторжения, так что дело ограничилось занятием лишь населенной турками Кырджалийской околии и принадлежавших болгарам-мусульманам «непокорных сел» в Родопских горах. Сколько-нибудь серьезных военных мер российское правительство принимать не стало, но управляющий Морским министерством, покинувший Константинополь 11/23 сентября, несмотря на свою прошлогоднюю поездку по черноморским портам, первым делом отправился морем в пограничный Батум, а затем поездом в Севастополь.
По дороге туда он заглянул в Юзовку, где с 1871 года действовал металлургический завод Д. Юза. Предприятие уже прошло период становления и устойчиво работало, из года в год наращивая мощности. Позднее, когда после Севастополя и Одессы И.А. Шестаков прибыл в Николаев, мысль о целесообразности начинаний Л.П. Семечкина невольно пришла ему на ум. Запись в дневнике адмирала от 27 сентября/9 октября гласит: «Осмотрел также прежнее Спасское адмиралтейство в видах просьбы Садуана. Не знаю, что можно там сотворить. Юз является компетатором (т. е. конкурентом. — Авт.) Садуана»[394].
Несколькими неделями ранее Л.П. Семечкин, обратившийся в Министерство финансов с прошением о предоставлении будущему синдикату премий за каждую тонну выстроенных судовых корпусов и за пуд механизмов, получил отказ, но, видимо, не предупредил об этом Э. Садуана. Поэтому когда в середине ноября генеральный директор фирмы «Джон Коккрилл» приехал в Петербург, намереваясь продолжить переговоры с министерствами, то неожиданно для себя нашел все двери закрытыми и сумел лишь передать Н.Х. Бунге письмо с изложением условий, на которых фирма соглашалась участвовать в синдикате. Бельгийцы по-прежнему требовали гарантии казенных заказов на 30 млн руб., в том числе 15 млн от Морского министерства, вывозной премии Министерства путей сообщения за рельсы, премий за чугун и стальные суда, а также ссуду на первичные расходы в размере 2 млн руб. 10 декабря министр финансов сообщил об этом И.А. Шестакову, прибавив, что находит такие условия невыгодными для казны и собирается отклонить предложение. Адмирал согласился с ним[395].
Спустя несколько дней в министерство поступил рапорт главного командира Черноморского флота, от 11 декабря, в котором А.А. Пещуров высказался против безвозмездной уступки Спасского адмиралтейства и предоставления синдикату беспошлинного ввоза оборудования, так как это «сразу поставит Общество Кокериль в привилегированное положение по отношению к Обществу Брянских заводов и некоторых других, которые … ставят также доменные печи около Екатеринослава для эксплоатации криворожских залежей руды»[396].
А в январе 1886 года не уступать облюбованного синдикатом участка земли, как единственного в окрестностях Николаева места для летних лагерей некоторых частей Одесского военного округа, просил командующий его войсками, генерал-лейтенант Х.Х. Рооп. В итоге, несмотря на поддержку николаевского городского головы, Л.П. Семечкин и Э. Садуан получили окончательный отказ.
Таким образом, сделка не состоялась преимущественно из-за высоких притязаний бельгийской фирмы, что при отсутствии достаточного платежеспособного спроса на стальные коммерческие суда в бассейне Черного моря грозило казне обременительными платежами в пользу иностранного капитала, а также ввиду стремления министерств опереться на российские предприятия. По инициативе членов Административного совета «Коккрилла» Э. Нагельмакерса и Б. Сюрмонда начались переговоры с председателем правления нескольких российских акционерных обществ В. Рау о строительстве металлургического завода в селе Каменское, что противоречило намерениям Э. Садуана, не желавшего отказываться от прежних планов, поэтому он в знак протеста ушел с должности, «принял приглашение маркиза Цзенга и отправился в Китай устраивать кораблестроительное дело», — как писал военный агент в Брюсселе Н.М. Чичагов[397]. Л.П. Семечкин также отстранился от предприятия, получившего развитие лишь спустя десятилетие, с началом строительства бельгийским «Обществом корабельных верфей, мастерских и плавилен» в Николаеве завода «Наваль».
Других подобных предложений иностранные фирмы Морскому министерству в 1880-е годы не делали, да оно и не стремилось продолжать характерное для предыдущего периода привлечение их к развитию судостроительной отрасли. Что касается отечественных частных заводов, то с ними у министерства склада вались достаточно сложные отношения.
Так, несмотря на настойчивые просьбы правления Русского общества механических и горных заводов, владевшего хорошо оборудованным Невским заводом, судостроительные заказы ему долго не выдавались[398]. Зато небольшое предприятие В. Крейтона в Або (Турку) не было ими обделено. В 1883 году получил заказ Брянский завод князя В.Н. Тенишева, обещавший поставлять сталь высокого качества по низкой цене, что подтолкнуло и комиссионера казенных горных заводов А.А. Износкова к соответствующему обращению, а 20 декабря того же года, во избежание массовых увольнений, просил обеспечить работой казенный Камско-Воткинский завод министр государственных имуществ М.Н. Островский[399].
Впрочем, согласно высочайше утвержденным 1 сентября 1871 года Правилам для дачи и исполнения нарядов Военного и Морского министерств, казенным заводам фактически гарантировались заказы, конечно, если только их условия не нарушали сюиминутных выгод Государственного казначейства. Правила, первоначально вводившиеся на три года, продолжали действовать и в 1880-е годы[400].
Видимо, не доверяя коммерческим предприятиям, И.А. Шестаков, твердо решивший вернуть Севастополю значение главного военного порта на Черном море, собирался прекратить эксплуатацию РОПиТ переданного ему в 1859 году Лазаревского адмиралтейства, но отложил этот шаг на будущее. Похожая судьба ожидала и Балтийский завод, задолжавший министерству около 8,6 млн руб., однако форсировать грозивший сбоями производства процесс его выкупа в казну, как того желал Александр III, управляющий не стал, убедив царя, «что нам нужны суда»[401].
