Иосиф Кулишер - История русской торговли и промышленности
Другую группу постановлений, регулирующих торговлю иностранцев, составляли правила относительно того, куда они могли приезжать и на какой срок, где могли селиться и торговать. Основным принципом, издавна существовавшим, являлось то, что иностранные купцы хотя и могут свободно приезжать в Московское государство ради торговых целей, но имеют право приезжать только временно, пока не распродадут своих товаров[22]; далее, они могут приезжать лишь в пограничные города — Архангельск, Новгород, Псков, Нарву, Астрахань, но отнюдь не в Москву и не в другие внутренние города. Передвижение по стране вообще для них не допускалось и могло иметь место лишь на основании специальных жалованных грамот. Наконец, они обязаны были проживать и производить торговлю в особо предназначенных для них гостиных дворах, но не в рядах, не в собственных домах или нанимаемых ими у местных жителей.
Такова была теория (вытекавшая из гостиного права), но соответствовала ли этому практика? Право торговли в Москве и вообще во внутренних городах России в качестве членов определенных политических союзов, говорит А. С. Мулюкин, имели «поляки, датчане, итальянцы, шведы, римские купцы, ганзейские, греки и, наконец, восточные народы, такие, как бухарцы, хивинцы, персияне, индусы». Время и срок пользования этим правом были весьма разнообразны. «Одни приобретали право торговли в Москве, а другие в это время его теряли. Одни приобретали его на целое столетие, а другие на несколько лет». Правда, тот же автор полагает, что при всем разнообразии этих явлений можно подметить среди них общий закон, который проводился более или менее последовательно и заключался «в постоянном стремлении правительства ограничить торговлю иностранцев одними порубежными городами»{364}. Однако такое утверждение противоречит только что приведенному перечислению народов, пользовавшихся правом ездить во внутренние города: многочисленность их (к ним надо прибавить еще англичан до 1649 г.) отнюдь не свидетельствует о таком стремлении ограничить иностранцев одними порубежными городами и во всяком случае доказывает, что даже, поскольку такие меры принимались, они не достигали своей цели.
Ограничение заключалось только в том, что в Москву иностранцам разрешалось приезжать лишь с большими запасами товаров и одновременно в небольшом числе. Так, в жалованной грамоте жителям г. Любека 1652 г. говорится, что «для вашего прошения и челобитья ваших любских торговых людей пожаловали в наше Московское государство в Великий Новгород и во Псков со всякими товары приезжати и торговати им поволили», а сверх того «велели из них с большими товары пропускать и к Москве человек пяти или шести»{365}. Равным образом, когда в 1641 г. датчане ходатайствовали о предоставлении датским купцам права торговли по всему государству, бояре отвечали: пусть датчане приезжают по 5 и по б человек{366}. И флорентийцам, по ходатайству князя Фердинанда 1658—1660 гг., царь разрешил торговать в Архангельске, «так же и в иные городы и к Москве для торговли пропущать поволил же человека по два и по три»{367}. Для купцов других национальностей и такого ограничения в смысле количества приезжающих лиц не находим.
И полякам первоначально предоставлено было право торговать во всех городах, позже им было запрещено «в царствующий град Москву» ездить, но они жалуются на то, что воеводы «не токмо в столицу и в Замосковные городы, но и в иные московские городы ездить не велят» и «про то докончалным грамотам нарушенье чинят». Однако, когда воеводы хотят их выслать за границу, то они «учиняются сильны» и продолжают торговать. В Андрусовском мире это право торговли для поляков и литовцев повсюду, кроме Москвы, ярко выражено: «Меж купецкими людми в порубежных городех и в тех городех и местех, в которых перед войной нынешнею торговали, с проезжими грамотами всякими торговати, опричь тех товаров, которые в обоих государствах заказаны будут, без затруднений»{368}. Здесь прямо говорится о праве торговать не только в порубежных, но сверх того и в других городах и местах, где до войны торговали. Вскоре поляки были допущены и в Москву. Правда, именной указ 16 октября 1672 г. установил торговым людям «коруны Польской и княжества Литовского» «торговать на Москве отнюдь давать не велеть… а торговать им в порубежных городех»{369}, но 29 ноября того же года именным указом с боярским приговором и это право им предоставлено. «Великий государь указал и бояре приговорили: буде впредь из-за литовского рубежа купецкие люди с товары, для своих торговых промыслов, учнут приезжать к Москве, и им торговать до его великого государя указу, повольною торговлею, кроме заповедных товаров, табаку и вина»{370}.
Таким образом, поляки в течение всего рассматриваемого периода фактически ездили во все города, кроме Москвы, и только приезд в Москву для них временно был закрыт.
Точно так же шведам Тявзинским договором 1595 г. дозволено «торговать во всех пристанях и городах Русской земли восточной, западной, северной и полуденной, как бы они ни назывались, и в странах, которые Господь может даровать государю из татарских или иных областей»{371}.[23]
Нечего говорить, что англичанам вплоть до 1649 г. никаких препятствий не ставилось «пожаловали есмя их освободили им торговати во всем своем государстве во всех городех»). Правда, согласно рассказу Флетчера, русские еще в 1589 г. «рассуждали между собой о переводе всех иностранных купцов на постоянное жительство в пограничные города и о том, чтобы на будущее время быть осмотрительнее относительно прочих иностранцев, которые будут приезжать во внутренние области государства, дабы, — объясняет Флетчер, — они не завезли к ним лучшие обычаи и свойства»{372}. И точно так же сто лет спустя эта мысль оставлена не была. Царские гости опять настаивали, по словам де Родеса, на том, «чтобы все иностранные купцы, которые в Москве», жили в Холмогорах, «а не дальше внутри страны», для того «чтобы они (гости) тем лучше торговали по своей воле в стране»{373}, но достигнуть этого им и теперь не удалось — только англичанам пришлось покинуть Москву.
Восточные купцы приезжали в Астрахань, но ездили и дальше вверх по Волге и добирались до Москвы и в огромном числе приезжали в Москву вместе с послами: в 1552 г., например, приехало 100 ногайских послов, 1500 человек гостей и их людей с 10 тыс. лошадей, в следующем году — 28 послов и 2260 купцов с 11 тыс. лошадей, два года спустя гонцов и гостей 1000 чел. и еще 1500 купцов с 40 тыс. лошадей и 24 тыс. овец{374}.
В Новоторговом уставе 1667 г. говорится: «От города Архангельского и из Великого Новгорода и Пскова пропущать к Москве и в иные городы тех иноземцев, у которых будут великого государя жалованные грамоты о торгах за красной печатью» (ст. 86){375}, прочих же «иноземцев к Москве и в иные городы не пропущать, торговать им у города Архангельского и во Пскове» (ст. 86). Однако из приведенных данных видно, что в силу договоров эти постановления отменялись, бездействовали и только купцам некоторых национальностей, как, например, англичанам, приходилось в это время брать специальные жалованные грамоты для проезда в Москву, другие же национальности обычно в них не нуждались.
Это подтверждается и тем, что иностранцы владели торговыми подворьями не в одних лишь порубежных городах. Принцип и тут был тот, что иноземные купцы обязаны останавливаться в специально устроенных для того казенных гостиных дворах. Еще при Иоанне III установлено было: «А ставятся гости с товаром и иноземцы и из московские земли и из уделов на гостиных дворех»{376}. Речь идет не только об иноземцах, но также и о приезжих русских купцах. В XVI ст. «во всяком мало-мальски значительном городе, — говорит Н. Д. Чечулин, — был непременно гостиный двор, а то и не один. На нем должны были останавливаться, складывать свои товары и торговать всякие приезжие торговцы. Для жилья их на гостином дворе всегда были избы, где приезжие гости, за определенную плату с человека в неделю, пользовались ночлегом и столом; размер платы, а иногда также и обязательные для дворника кушанья определялись особыми уставными грамотами»{377}. Лишь при незначительном количестве привезенного товара приезжий торговец мог останавливаться, где хотел, во всех прочих случаях за складывание товара в другом месте ему грозил довольно большой штраф. Точно так же городским жителям строго запрещалось принимать на свои дворы приезжих людей с товарами{378}. Так, в Пскове наряду с лавками, находящимися в рядах, где торговали только псковские жители (даже жителей Псковского уезда среди торгующих в рядах почти не было), имелись гостиные дворы для приезжих торговцев, именно «двор гостин московских гостей приезжих с 69 амбарами», в каждом по 2 избы, соединенные сенями, и «двор гостин льняной» с 81 амбаром. С амбара дворники брали по 4 деньги в неделю, «за тепло и за стряпню и за соль и за капусту и за скатерть и за квас и за утиральники». Судя по поступавшей плате, оба гостиные двора были постоянно заняты, весь год полны товарами. При этом приезжие платили несравненно больше, чем местные, — 280 денег в год, тогда как ни в одном ряду оброк не превышал полтины с лавки, а в некоторых составлял всего 20 денег, или в 10 раз меньше. Но это, как подчеркивает Н. Д. Чечулин, известно и из многих грамот того времени: приезжие облагались выше, чем свои, местные жители{379}.
