Павел Федоров - Витим Золотой (Роман 2)
Гинцбург решил сыграть, что называется, ва-банк... Однажды он неожиданно появился во дворце. Выходя из приемной царя, лицом к лицу встретился с министром финансов, который прибыл туда по вызову самого императора. Проходя мимо министра, Гинцбург почтительно ему поклонился. В этот день он не покинул дворца, пока не дождался в приемной возвращения министра. Спустя полчаса банкир и министр встретились.
- Его величество от вас в восторге. Чем вы его так расположили, господин Гинцбург? - спросил Витте.
- Мои верноподданнические чувства, господин министр, я подкрепил золотым песком в количестве семисот пудов, которые я в эти годы положил в сейфы Государственного банка, - ответил банкир.
- Как мне известно, вы его не подарили банку, а продали, - заметил министр.
- Совершенно верно, ваше высокопревосходительство! Но мой песок способствовал постройке военных кораблей, так необходимых флоту его величества. Я напомнил об этом государю императору.
- Вы нащупали верный ход, - согласился министр.
- Прежде всего, ваше высокопревосходительство, я деловой человек. Государственные деятели и деловые люди, которые добывают золото при правильной политике всегда могут иметь много общих интересов. Не так ли, господин министр? - проговорил Гинцбург.
- Вы, как я вижу, отличный дипломат, господин Гинцбург, - усмехнулся министр.
- Вы переоцениваете мои способности, - тактично возразил банкир. - Я недавно был в Берлине и узнал, что Германия, имея мало золота, строит мощный линейный флот... Как деловой человек, я подумал, почему его величество русский император, имея больше золота, не имеет хорошего линейного флота?
- Вы так и заявили государю?
- А почему бы нет?
- Теперь я еще больше убежден, что вы умеете делать дела, - сказал министр. - Имею сообщить вам приятную весть, господин Гинцбург. Государь поддержал ваше ходатайство об открытии акционерному обществу неограниченного кредита через Государственный банк.
Так банкир Гинцбург сумел использовать тесные придворные связи. Теперь акционерному обществу было предоставлено широкое поле деятельности. Однако, несмотря на огромный приток государственных средств, в первые годы деятельность общества оказалась нерентабельной, финансовое состояние запутанным. Делами Ленских приисков вплотную заинтересовался Государственный банк.
ГЛАВА ПЯТАЯ
В петербургскую банкирскую контору Гинцбурга однажды пожаловал представитель Государственного банка. Это был невзрачный, средних лет чиновник, одетый в потрепанную пиджачную пару, с тощим под мышкой портфелем. В приемной Гинцбурга чиновник назвал себя Иннокентием Белозеровым, прибывшим к банкиру по самому, как он выразился, неотложному делу, связанному с Ленскими приисками.
- Чем могу служить? - окинув сутулую фигуру посетителя, спросил банкир. В круглых лукавых глазах посетителя блеснула жесткая, нагловатая усмешка.
- Разрешите, господин директор, присесть. А то, как говорится, в ногах правды нет, - опускаясь в мягкое кресло, бесцеремонно проговорил вошедший.
- Слушаю! - отрывисто кинул банкир. Пристально рассматривая хамоватого клиента, с нескрываемым раздражением добавил: - И, если можно, покороче, любезный!..
- Этого как раз обещать не могу, - вынимая из помятого портфеля солидную стопу бумаг, все так же развязно продолжал клиент. - Я недавно вернулся с Ленских приисков... Мне было поручено проверить, как общество использует государственные кредиты.
- Вот как! - Правая бровь банкира подпрыгнула кверху, левый глаз Гинцбург прикрыл ладонью. На банкирском веке некстати уселся ячмень. - Кем же была возложена на вас такая высокая миссия? - спросил Гинцбург.
- Правлением Государственного банка. Моя фамилия Белозеров. Может быть, слышали?
- Не имел чести. Извините.
- Это ничего. Будем знакомы. Правда, я человек маленький, всего-навсего чиновник, но в балансах вашего большущего дела разобрался досконально... - Белозеров покачал растрепанной головой, громко засмеялся. Разговор предстоял щекотливый. Дело ему попало такое, что и во сне не снилось и наяву не грезилось. Напомнив о балансах акционерного общества, он преподнес банкиру первую горькую пилюлю.
Лицо Гинцбурга застыло в хмурой, болезненной гримасе. "Кто подослал этого наглеца и какой глупец мог допустить его к нашим балансам?" - думал владелец приисков.
- За какое время вы анализировали наши балансы? - спросил Гинцбург.
- За последние пять лет, господин директор. Я их не только проанализировал, я их хорошо изучил, а некоторые как бы составил заново и... - Белозеров оборвал речь и хитренько усмехнулся.
- Это похвально! - Деловых людей банкир умел ценить.
- Дьявольская работа, смею заметить. В отчетах ваших сам черт ноги поломает... Мартышкина грамота!.. - Иннокентий Белозеров не церемонился.
- Не понимаю, что такое "мартышкина"? Говорите яснее, господин Белозеров!
- Это можно. Мартышка - это обезьянка, которая лапкой малюет. Вот так и ваши балансы размалеваны... Попросту - липа, а по-ученому - фикция. А ежели хотите еще проще - филькина грамота! За такую работу я бы вашим бухгалтерам не только жалованье не платил, а кандалы бы на них навесил и заставил бы породу в шахтах переваливать.
- Но, но, господин Белозеров, это уже слишком! - Гинцбург погрозил пальцем и громко расхохотался.
- За такую стряпню четвертовать мало! - возмущался Белозеров и, видя, что хозяин развеселился, решил перейти к существу дела. - Разрешите, господин Гинцбург, быть откровенным?
- Валяйте! У меня отличное пищеварение... - Банкир откинулся на спинку кресла и похлопал себя по животу.
- А у меня и подавно... Но ежели я испорчу вам аппетит, не прогневайтесь...
- Меньше слов, господин Белозеров!
- Начну с того, что визит мой сегодня неофициальный. Существа дела я еще своему начальству не докладывал, а прежде решил с вами повидаться.
- Вы начинаете мне нравиться, - кивнул Гинцбург.
- Благодарю вас. Мне кажется, мы еще пригодимся друг другу, убежденно сказал Белозеров.
- Я тоже так думаю. Давайте ближе к делу.
- Не спешите, господин Гинцбург. Если бы я не пришел к вам, а явился прямо по начальству, завтра же кредиты были бы закрыты.
- Я в этом не уверен...
- Поверьте, что это так. Ваши фиктивные балансы показывают дутую прибыль. На самом же деле акционерное общество имеет больше трех миллионов убытка.
- Вы преувеличиваете!
- Господин управляющий, состояние своих финансов вы знаете не хуже меня...
- Вы пришли поставить мне ультиматум? - спросил Гинцбург.
- Я не настолько глуп, чтобы помышлять об этом, - отрезал Белозеров.
- Что же вы хотите? У вас, наверное, есть какой-нибудь план?
- Разумеется. Прежде всего вы должны прогнать управляющего. Он ни к черту не годен. Все его новшества, которые он там начал вводить, не стоят выеденного яйца. Зря деньги тратит и рабочих распустил до невозможности. Там нужен хозяин! Такой администратор, который бы всю эту каторжную свору держал вот так. - Белозеров показал кулак. - Надеюсь, вы меня понимаете?
- Да. Я вас отлично понимаю. Продолжайте. Вы еще не сказали главного.
- Вы имеете в виду наш банк? - спросил Белозеров.
Несмотря на всю свою наглость, собеседник импонировал банкиру тем, что понимал его с полуслова и, видимо, твердо знал, чего хочет.
- Да. Именно это я имел в виду, - подтвердил Гинцбург.
- Ну что ж... - Белозеров скривил губы в ехидной усмешке. - Там ведь тоже люди сидят. Я узнал, разумеется частным порядком, что за финансовой деятельностью вашего уважаемого общества правление Государственного банка намерено учредить особый контроль. Будет назначено доверенное лицо, которое должно, с вашего разрешения, войти в состав руководящей верхушки "Ленского товарищества".
- Мы можем это только приветствовать. Государственная мудрость является истинной опорой частных предпринимателей, - ответил Гинцбург, посылая в душе эту "мудрость" ко всем чертям. Надо было быть дураком, чтобы не понимать, что так называемая "опора" лишала банкира свободы действий и связывала по рукам и ногам. Он только сейчас почувствовал, что у этого чиновника дьявольская хватка. Все ли он сказал?
- Я еще не закончил, господин директор, - дав огорошенному банкиру немножко поразмыслить, продолжал Белозеров.
- Я вас слушаю. Добрые вести приятно слушать, - натянуто улыбнулся Гинцбург.
А его собеседник чувствовал себя не прежним пронырой Кешкой Белозеровым, как его называли сослуживцы, а азартным игроком, которому предстояло сделать главный, решительный ход, от которого зависело все: дальнейшая карьера, богатство, власть.
- Все неприятное, ваше высокопревосходительство, смею заметить, для вас уже позади, - почтительно склонив голову, проговорил Белозеров. - Я вижу, ваше сиятельство чуть-чуть огорчены. Я понимаю вас! Кому нужна эта инспекция? Но вы не огорчайтесь. В состав правления, как мне известно, в проекте намечается господин Бояновский. Я этого человека близко знаю и думаю, что мы с ним сумеем поладить, - сознательно оговорился Белозеров.
