Анри Перрюшо - Жизнь Тулуз-Лотрека
1 Морис Жуаян.
Лотрек с упоением рассказывал: "Знаете, что я обнаружил на улице Лепик? Можно обалдеть! На стенке писсуара какой-то бедняга написал: "Жена оскорбляет меня, цорапает (через "о"), изминяет мне (через "и"), - а дальше уже гладко, без ошибок: - и чем больше она меня мучает, тем больше я люблю ее". Здорово, а? Разве это не замечательно?" Да, видя этого бодрого, непосредственного, немного чудаковатого, остроумного, наблюдательного и неугомонного человека, трудно было поверить, что вся его кипучая деятельность вызвана не только жизнерадостностью.
Никому и в голову не приходило, что Лотрек своим неистовством бросал вызов судьбе, что вся его жизнь - это исступленный танец смерти, а его исполнители - звезды кафешантанов, актеры, клоуны, проститутки - те мужчины и женщины, в чьи лица он впивался испытующим взглядом, резко и беспощадно срывая с них маски, все, кого он как бы увлекал за собой в буйную пляску, на самом деле были лишь статистами.
Однажды братья Натансон пригласили Лотрека и еще нескольких друзей на ужин, решив потом отправиться по кабаре. Лотрек в тот вечер был на редкость молчалив, не пил. Таде Натансон, наблюдая за ним, недоумевал: почему он так печален, какая тоска гложет его. В эту зимнюю, но по-весеннему теплую ночь Натансоны с друзьями переходили из одного заведения в другое, но расшевелить "чудовищно меланхоличного" Лотрека так и не смогли. Занимался серый день, пора было расходиться. Лотрек, играя своей палкой и покачиваясь, в нерешительности стоял на краю тротуара, словно не знал, куда ему направить свои стопы. Обеспокоенный, огорченный этим, Таде Натансон уже готов был посоветовать ему пойти в публичный дом: там в обществе девиц он отвлечется от гнетущих его мыслей. Но в это время одна дама, находившаяся с ними, пригласила Лотрека на завтра к обеду, предупредив, что его ждет какой-то сюрприз. Она не ушла, пока Лотрек не дал твердого обещания прийти.
- Что вы хотите, - объясняла она потом Натансонам, - он был грустен, так смертельно грустен, что я побоялась оставить его одного... Нужно было чем-то заинтриговать его, чтобы ему захотелось дожить до завтра.
Дома терпимости, тихое убежище! Материнская ласка, любовная ласка, она помогала ему превозмочь ту боль, которую причиняла жизнь.
Однако и там Лотрека ждали разочарования. Мирей, девица с улицы Амбуаз, та самая, что когда-то подарила Лотреку букетик фиалок, как ни отговаривал ее Лотрек, уехала в Буэнос-Айрес, поверив торговцам женщинами, что там она за два-три года разбогатеет. "Ни одна из тех, кто уехал таким образом, не вернулась", - мрачно сказал Лотрек.
После этого Лотрек перестал ходить на улицу Амбуаз. Он перебрался в новый роскошный публичный дом, открывшийся на улице Мулен, неподалеку от Национальной библиотеки.
Этот дом сразу же завоевал популярность своим комфортом, изысканностью и эксцентричностью. Даже женщины, в основном богатые иностранки, приходили туда полюбоваться великолепно обставленными гостиными и спальнями. В спальнях среди множества всяких безделушек, статуэток, кариатид и подсвечников чеканной работы стояли резные и плетеные кровати с балдахинами, в готическом стиле, в стиле Людовика XIII, Людовика XV и XVI. В одних комнатах стены были затянуты атласом, в других - оклеены обоями или отделаны панелями или зеркалами. Одна кровать красного дерева с высокой спинкой, украшенной большой бронзовой фигурой обнаженной женщины, находилась в комнате с зеркальным потолком и стенами. В другой комнате кровать в стиле ампир, по форме напоминавшая раковину, стояла на резном паркете, который должен был изображать зыбь на море. Была там герцогская спальня, была и китайская. Большая гостиная в мавританском стиле со стрельчатыми дверьми и множеством украшений напоминала внутренний вид мечети.
Очень скоро Лотрек стал завсегдатаем этого заведения. Мадам Барон и ее дочь Полетт, мадемуазель Попо, которую она выдавала за сестру, Марсель, Роланда, мадемуазель Пуа-Вер, заимствовавшая свое имя у гравюр Утамаро (даже здесь было в моде японское искусство!), Люси Беланже, Эльза, тоненькая австрийка из Вены с молочного цвета кожей стали моделями художника и его утешительницами.
Он сразу же стал любимцем "девушек" и царствовал здесь, как раньше на улице Амбуаз. Будь то в гостиной, в столовой или в спальнях - он всюду чувствовал себя дома. В этом заведении с закрытыми ставнями Лотрек превращался в мсье Анри, художника, принца. "Он потакает чревоугодницам, приносит вино любящим выпить, смешит хохотушек". Он каждый раз приходил с охапками цветов, вызывая детский восторг у жительниц дома, и каждая спешила украсить букетом свою спальню. А ему их радость доставляла такое же - а может, и большее - удовольствие, как ласка и внимание, которыми его здесь окружали. Проститутки не только утоляли его плотоядный голод, они дарили ему нежность, "а ведь это лакомство не купишь". "В воскресенье, рассказывал Лотрек, - меня разыгрывают в кости". В их свободные часы Лотрек устраивал бал. Они вальсировали друг с другом под звуки механического пианино. В своих прозрачных одеяниях они были прекрасны, как грации в "Весне" Боттичелли.
Лотрек наслаждается обнаженным телом. Его отношения с женщинами предельно просты. "Маленький Приап" раз и навсегда решил ничему не удивляться и бравировал этим, прикидывался свободным от всяких предрассудков.
Но, несмотря на свое фанфаронство, Лотрек многому изумлялся, хотя и скрывал это. Он отнюдь не был таким уж искушенным, даже, пожалуй, был наивным, да, да, именно наивным. При всем своем беспутном образе жизни он сохранял душевную чистоту, он был из тех, к кому не пристает никакая грязь. Его поражало, до какой степени разврата может дойти человек. И в то же время это вызывало в нем какое-то злорадство.
Любовь интересовала его во всех ее проявлениях, ведь в этой области он всегда чувствовал себя браконьером. Атмосфера дома терпимости пьянила его. Извращения клиентов приводили его в изумление. Какая изобретательность! Сколько гнусности! Сколько уродства! И после этого люди смеют осуждать человека, изгонять его из своего общества только за то, что он уродлив внешне.
Он с любопытством, задумчиво созерцал кнуты, плетки, крест, железный ошейник и прочие и прочие орудия истязания, которые находились в комнате пыток. Бордель на улице Мулен был первоклассным: его обитательницы по желанию клиентов могли нарядиться невестами, монахинями, боннами. Была здесь, конечно, и негритянка. Лотрек в восторге рассказывал, что некий господин приходил сюда еженедельно "примерять кукольные шляпки", а одна из проституток разыгрывала роль модистки. ""Этот миниатюрный головной убор, говорила она, расправляя складки, - поразительно идет вам, мадам", и кокетка от удовольствия пускала слюну" 1. А другой... Вот эти погружения в ад помогали Лотреку на время забыть о своей судьбе. Он пел своим звонким голосом:
Я сын Коралии
И всей компании...
В публичном доме на улице Мулен Лотрек пишет портреты своих подруг: Марсели, Роланды, Габриэли, Ла Татуэ - двадцать сцен интимной жизни этого мирка, скрытого от всего света.
Извечные жесты! Женщина, надевающая чулок... Кто она? Герцогиня или проститутка? А эти две обнявшиеся женщины - к какому кругу принадлежат они? Трудно сказать... Светские дамы и проститутки - так ли уж они отличаются друг от друга?
Наконец двери дома закрывались, и сразу же здесь начиналась будничная, спокойная, "семейная" 2 жизнь.
Убирались плетки и хлысты. Складывались в шкаф костюмы монахинь и короткие детские юбочки, приходил разносчик с землистым лицом и приносил хозяйке чистое белье из прачечной, девицы напевали сентиментальные романсы или писали письма своим "возлюбленным".
Вот эту будничную, спокойную жизнь и показывал Лотрек. Но иногда из-под его кисти выходили и более разоблачающие картины. Побывав случайно в одном третьеразрядном публичном доме, он написал картину "Мсье, мадам и их собачка", где изобразил похожих на жаб содержателя и содержательницу этого заведения. Жестокая картина. Запечатлел он и очередь проституток, которые с задранными рубашками проходят врачебный осмотр. Есть у него и весьма двусмысленная сцена ("На верхней площадке лестницы в доме на улице Мулен: "Все наверх!""), и откровенно эротические произведения 3. Но в большинстве случаев трудно понять, из какой среды брал Лотрек свои модели.
1 Рассказывал Натансон.
2 Морис Жуаян.
3 Действительно, у Лотрека есть произведения - их мало, - которые не смогли быть выставлены. Они большей частью находятся в частных собраниях.
Он наблюдал за женщинами, когда они спали, изучал выражение их лиц, то грустных, то озаренных грезами о далеком и навсегда ушедшем детстве. С какой любовью смотрел он и на юные существа, совсем еще девочек, и на увядших женщин с помятыми лицами, припухшими веками, усталым ртом. Они были ему сестрами. Да, "образ жизни не выбирают".
