Джеймс Брандедж - Крестовые походы. Священные войны Средневековья
Тогда вмешались маркиз Монферратский, и Бодуэн, граф Фландрии, и Эно, и граф Луи, и граф Гуго де Сен-Поль, и те, кто держал их сторону, и они сказали, что заключат это соглашение, ибо будут опозорены, если откажутся. И вот они пошли в дом дожа; и были вызваны послы; и заключили соглашение на таких условиях, о которых вы уже слышали, скрепив его клятвами и грамотами с висячими печатями[269].
И книга поведает вам, что было только 12 человек, принесших клятву со стороны франков, а больше не нашлось никого. Среди них были маркиз Монферратский, граф Бодуэн Фландрский, граф Луи Блуаский и Шартрский и граф Хью де Сен-Поль, а также восемь других, которые держали их сторону. Так заключено было соглашение, и изготовлены грамоты, и назначен срок, когда прибудет молодой наследник; и сроком этим определен был пятнадцатый день после будущей Пасхи Соглашение, достигнутое в Задаре, обязывало крестоносцев атаковать Константинополь, то есть совершить деяние, абсолютно несовместимое с официальной целью Крестового похода. За соглашением, без особого энтузиазма денонсированным папой, стояло могущество Венеции, и крестоносцы, которые все еще оставались в долгу перед венецианцами, начали подготовку. Армия отправилась из Задара в конце апреля 1203 года и, сделав короткие остановки в Дураццо и на Корфу, направилась в сторону Константинополя, куда и прибыла в конце июня.
Тотчас началась атака на город. В середине июля удалось проломить стену. Алексей III бежал из города, и престарелый Исаак Ангел, выйдя из тюрьмы, стал соправителем своего сына, Алексея младшего (Алексея IV).
Теперь восстановленный император и его сын должны были выполнить обещания, данные Алексеем крестоносцам. Пока крестоносцы стояли лагерем у города, Алексей старался собрать людей и деньги, которые поспешно и безответственно пообещал. Ни людей, ни денег не было, а жители Константинополя были обижены поведением крестоносцев. К январю 1204 года ситуация обострилась. Крестоносцам не терпелось вернуться к цели своего похода, а византийцы стремились избавиться и от крестоносцев, и от нового императора.
Бунт в городе против крестоносцев, равно как и правления Исаака Ангела и Алексея IV, привел к свержению двух императоров и захвату трона Алексеем V Мурзуфлом. Юного Алексея IV тихо удавили, его отец тоже был убит.
Крестоносцы запаниковали. Новые правители заняли открыто враждебную позицию по отношению к ним, да и шанса получить обещанные деньги и подкрепление больше не было. Венецианцы потребовали еще одной атаки на Константинополь, и было решено так и сделать.
Взятие Константинополя
[270]
Тогда те, кто были в войске, собрались и советовались между собой о том, как поступить дальше. Много толковали и так и эдак, но в конце решили, что если Богу будет угодно, чтобы они силою вступили в город, то вся добыча, которую они здесь возьмут, будет снесена в одно место и поделена сообща между всеми, как и следует. И если город окажется в их власти, то будут выбраны шесть человек из франков и шесть человек из венецианцев; и эти двенадцать человек поклянутся на святых мощах, что изберут императором того, кого сочтут наиболее подходящим для этой земли. И тот, кто по их выбору станет императором, получит четверть всего завоеванного и в городе, и вне его, и он получит дворец Буколеон и Влахернский дворец. А остальные три части будут поделены пополам, половина пойдет венецианцам и половина ратникам войска.
И тогда изберут двенадцать самых мудрых из войска пилигримов и двенадцать из числа венецианцев; и эти двадцать четыре человека распределят фьефы и почести и установят ту службу, которой будут обязаны императору.
Договор был заключен и скреплен клятвою с одной и с другой стороны, франками и венецианцами, с тем условием, что по истечении года с конца марта каждый, кто захочет, волен уехать; а те, кто останется в стране, будут обязаны служить императору так, как следует. Так был составлен и скреплен договор и установлено, что все те, кто не станет его соблюдать, подлежат отлучению.
Флот был прекрасно оснащен и вооружен, и была погружена вся провизия пилигримов. В четверг, после середины Великого поста[271], все взошли на корабли и ввели в транспортные суда коней. У каждого отряда были свои корабли, и все они были выстроены бок о бок, и корабли были отделены от галер и транспортов. И видеть это было великим чудом; и книга ясно свидетельствует, что атака так, как она планировалась, растянулась на половину французского лье.
И в пятницу утром двинулись корабли, и галеры, и другие суда к городу в том порядке, как они были построены, и началась атака, сильная и ожесточенная. И во многих местах пилигримы высадились на сушу и дошли до стен; а во многих местах лестницы на кораблях так приблизились к укреплениям, что те, кто находился на башнях и стенах, и те, кто был на лестницах, схватывались между собой копьями, которые были у них в руках. Так продолжалась эта атака в сотне с лишним мест, ожесточенная, сильная, мощная, вплоть до девятого часа[272].
Но за грехи наши атака пилигримов была отбита, и те, кто высадился на сушу с галер и транспортов, были силою отброшены назад. И знайте, что в тот день те, кто был в войске, потеряли больше, нежели греки, и греки были очень рады этому. Были такие, которые удалились от атаки вместе с судами, на которых находились. А некоторые остались, и их суда стояли на якоре так близко от города, что обе стороны стреляли друг в друга из своих камнеметательных и других машин.
Затем, во время вечерней молитвы, те, кто был в войске, и дож Венеции держали совет, и они собрались в церкви по другую сторону гавани – на той стороне, где расположились. Там было предложено много разных мнений, и те, кто находился в войске, были в сильном смятении оттого, что их постигла в этот день неудача. Многие советовали атаковать город с другой стороны, где он не был так хорошо укреплен. Но венецианцы, которые лучше были знакомы с морем, говорили, что если бы они пошли на другую сторону, то течение отнесло бы их вниз и что они не смогли бы остановить свои суда. И знайте, что были там и такие, кто очень хотел, чтобы течение или ветер отнесли бы корабли: им было все равно, что это будет, лишь бы уехать из этой страны и пуститься в путь. Это было не так уж удивительно, ибо они находились в великой опасности.
Много было говорено и так и эдак, но вывод был таков: что они снова возьмутся за ремонт и оснащение на следующий день, который приходился на субботу, и будут заниматься этим все воскресенье, а в понедельник пойдут в атаку; и еще они решили, что свяжут вместе корабли, на которых были лестницы, два и два, так чтобы два корабля атаковали одну башню. Они поняли в тот день, когда только один корабль атаковал одну башню, что это была слишком трудная задача; ибо те, кто был в башнях, превосходили число тех, кто сражался на лестницах. По этой причине было ясно, что два корабля причинили бы больший урон одной башне, чем один. Так и было сделано; и они переждали субботу и воскресенье.
Император Мурзуфл пришел и расположился со всем своим войском перед атакой на открытом месте, и он раскинул там алые шатры. Так все оставалось до самого утра понедельника[273], когда взялись за оружие те, кто был на кораблях, транспортах и галерах. А жители города страшились их меньше, чем вначале, и были в таком бодром настроении, что на стенах и башнях было полным-полно людей. Потом начался штурм, сильный и чудесный; и каждый корабль двинулся вперед, чтобы атаковать. Шум битвы был так громаден, что казалось, будто раскалывается земля.
Таким образом штурм продолжался довольно долго, пока Господь наш не поднял ветер, который зовется бореем, который пригнал суда ближе к берегу. И два корабля, связанные вместе, из которых один назывался «Пилигрим», а другой «Рай», подошли к башне, один с одной, другой с другой стороны – как направляли их Бог и ветер, – так близко, что лестница «Пилигрима» достала до башни. Тотчас один венецианец и некий французский рыцарь по имени Андре Дюрбуаз вошли в башню, и вслед за ними начали входить другие. И те, кто находился в башне, были разбиты и обращены в бегство.
Когда рыцари, которые были в транспортных судах, увидели это, они вышли на берег, и приставили лестницы вплотную к стене, и, сражаясь, забрались наверх, и они захватили четыре башни. И тогда все начали беспорядочно выпрыгивать с кораблей, галер и транспортов, кто как мог; и они ворвались в трое ворот и вошли в город. Они вывели коней; и рыцари вскакивали на них и скакали прямо к тому месту, где был император Мурзуфл. Он выстроил свои боевые отряды перед своими шатрами; и, когда его люди увидели перед собой рыцарей на конях, они кинулись врассыпную, и император бросился бежать по улицам к дворцу Буколеон.
И вы могли увидеть поверженых греков, захваченных ездовых лошадей и боевых коней, и мулов, и другую добычу. Убитых и раненых было столько, что не было им ни числа, ни меры. Большая часть знатных людей Греции повернула к Влахернским воротам. Час вечерней молитвы уже прошел, и ратники устали сражаться и убивать. И они начали собираться на большой площади в Константинополе; и решили расположиться вблизи стен и башен, которыми овладели. Они не думали, что сумеют ранее чем через месяц завоевать город с его великими церквами и прекрасными дворцами и с таким множеством народа.
