Аркадий Захаров - Вслед за Великой Богиней
Упомянутый Марко Поло царь Канчи (не путать с Кощеем, имя которого в древнеславянской мифологии означает змея-тучу, несущую холод с Севера, от которого цепенеет, костенеет земля) — владетель восточной половины улуса Джучи, правнук Чингисхана. Его владения занимали бассейны Верхней и Средней Оби с Иртышом и Нижней Сырдарьей.
В описанной Марко Поло местности без труда узнается Западная Сибирь и ее животный мир, за исключением так никем и не расшифрованных эрколинов да еще фараоновых крыс, в которых можно узнать бобров: «Сказание о человецех незнаемых» сообщало, что ими питается каменская самоядь.
И все-таки Марко Поло не слишком исказил истину, чего нельзя сказать о его гораздо более просвещенных последователях, нагородивших о лукоморском зверье совсем несусветных небылиц. Даже уважаемый нами Герберштейн не избежал этого соблазна: «Река Коссин (Надым) вытекает из Лукоморских гор; при ее устье находится крепость, которою некогда владел князь венца… Из истоков же той реки начинается другая река Коссима (Казым) и протекши через Лукоморию впадает в большую реку Таханин, за которой, как говорят, живут люди чудовищного вида… В реке Тахнине водится также некая рыба с головой, глазами, носом, ртом, руками, ногами и другими частями совершенно человечьего вида, но без всякого голоса; она, как и другие рыбы, представляет собою приятную пищу».
Герберштейна буквально повторяют Рейтенфельс, А. Гваньини и Андрэ Тэвэ, автор «Всемирной космографии» (1575), цитату из которой приведем ниже: «По ту сторону Печоры и Шугора (приток Печоры) по направлению к горам "Каменный Пояс", как на берегу моря, так и на близлежащих островах живут различные народы, которых русские одинаково зовут общим именем "самоеды"… они имеют много всякой птицы, различных пород и цветов зверей с красивым мехом, как, например, соболей, куниц, бобров, горностаев, бурых медведей, волков и диких лошадей (автор не ошибся, говоря о лошадях, — вспомним их вольное содержание на тебеневке вогулами), а также большое количество зайцев. Среди водящихся у них зверей находится один, которого они зовут россомаха, величиною с восьмимесячного теленка и столь же коварный, как львы и тигры африканских пустынь.
Случается нередко, что, поймав оленя или другую какую-нибудь дичь, россомаха так обжирается ею, что бывает принуждена для того, чтобы освободить и прочистить свое брюхо, поместиться между двумя близко растущими деревьями; протискиваясь между ними, она так бывает сдавлена ими, что выбрасывает на землю пищу в том виде, в каком она проглотила ее и пожрала.
Там водятся также рыбы-амфибии, логовище которых находится на земле, в море, озерах и реках; они имеют чудовищный вид и чрезвычайно опасны; самый же опасный их род… величиной с английского дога и столь же хорошо вооружен зубами. В этом самом море находится такое большое изобилие других рыб, что это просто кажется чудесным; притом они так безобразны, что подобных не водится больше где бы то ни было в другом месте на земле».
Не будем спешить относить эту информацию к чистому вымыслу. В рыбах-амфибиях можно узнать морских млекопитающих: моржей и тюленей, а также полярных дельфинов — белух.
В 1845 году с устья Оби в Иртыш за косяком рыбы зашел дельфин. Жители села Самарово загнали его на мелководье и там убили. Видимо, случаи захода дельфинов в реки Обь и Таз бывали и ранее и именно им, а может, и тюленям, обязаны мы появлением в книге Герберштейна сообщений о рыбе с человеческими органами.
«Всемирная космография» Тэвэ имела широкую европейскую известность, использовалась как пособие по географии в учебных заведениях, и вполне возможно, что Пушкин, вторым своим языком считавший французский, после знакомства с ней сделал в своей памяти отметку о невиданных зверях. Впрочем, совсем не обязательно ему было читать именно Андрэ Тэвэ. Может, это был А. Гваньини или другой автор.
Важно отметить, что литература о невиданных зверях Лукоморья существовала и Пушкин имел возможность с ней ознакомиться. Причем это не обязательно была литература иностранных авторов. Григорий Новицкий в «Кратком описании о народе остяцком» писал о невиданных зверях: «Обретаются сия наипаче в пределах полунощных, что прилежат к Ледовитому океану… Граждане называют кости сия мамонта зверя некоего земного. Но о нем различно разумеют: говорят, что он влагою земною живет и в пещерах земных обитается: наипаче влажных, сухого и прозрачного воздуха боится сильно, и глаголют, когда каким нибудь случаем пещера его опадет, и выйдет на воздух и не вернется во влажную пещеру, тогда от воздуха погибает и составляет кости. Подобие его изъявляет быти: высотою трех аршин, длиною пяти аршин, ноги подобно медведю, рога крестообразно сложенные на себе носит и когда копает пещеры, тогда сгибается и простирается подобно ползящего змия. Некоторые предполагают противное и утверждают, что не было существа мамонта, кости же считают единорогов или иных морских зверей, во время потопа Ноева водою занесенные и обсохшие на земле, от старости в землю вросшие». И еще многое писал Новицкий о невиданных и виданных сибирских зверях. Мои современники лучше него представляют теперь мамонта и динозавра.
А разнообразные звери Лукоморья и Югры скоро могут снова стать «невиданными». Из-за все возрастающих темпов промышленного освоения нефтяных месторождений Югры и Лукоморья исчезают песец и лисица, куница и соболь. Исключительной редкостью стала росомаха. Под угрозой уничтожения белый медведь. Не стало на Ямальском побережье морского зверя. Скоро «невиданным» может стать и обыкновенный заяц. Если мы не остановимся в своем варварстве, то скоро звери останутся только в сказках. Но потеряв зверей, мы не одних мехов лишимся — мы лишимся гораздо большего, что обычными словами не выразить. Как нельзя выразить словами человеческую душу.
И раз уж мы затронули эту тему, то нельзя не вспомнить еще двух невиданных представителей животного мира пушкинских сказок, которым не грозит исчезновение или гибель от руки браконьера, хотя они от рождения и золотые. А может благодаря именно этому качеству.
Верста тридцатая
Пророков нет
Пророков нет в Отечестве своем,
Но и в других отечествах не густо…
В. ВысоцкийСреди пушкинистов бытует мнение, что сюжет для своей «Сказки о золотой рыбке» Пушкин позаимствовал у братьев Гримм, а отдельные места сказок «О царе Салтане» и «О золотом петушке» носят следы влияния творчества Вашингтона Ирвинга.
Представлять моему читателю знаменитых на весь мир сказочников братьев Гримм не имеет смысла, а вот современника Пушкина, крупного американского романиста, блестящего рассказчика и новеллиста Вашингтона Ирвинга в наше время изрядно подзабыли, и имя его теперь известно только заядлым книгочеям и литературоведам. А в начале XIX века его читала вся Европа. Читал и Пушкин.
Мне повезло познакомиться с его творчеством еще в детстве.
Довоенного издания книгу «Рассказы и легенды» я не могу забыть и в наши дни. Великолепная бумага, цветные иллюстрации, необычное содержание. Особенно легенды, включенные Ирвингом в книгу «Альгамбра». По профессии дипломат, Вашингтон Ирвинг почти 18 лет прожил в Европе, полюбил ее и Испанию считал своей духовной родиной.
На страницах книг Ирвинга живут и действуют рыцари, призраки, пираты, искатели сокровищ, зачарованные мавры, колдуны и звездочеты. Легенда «Об арабском звездочете», как уверяют пушкиноведы, и послужила для Пушкина канвой сюжета «Сказки о золотом петушке». Напомню. В некоем государстве изнемогающий от набегов воинственных соседей, дряхлеющий король обращается за помощью к арабскому колдуну и звездочету. Звездочет предлагает королю волшебную шахматную доску, резные фигурки на которой изображали два противостоящих войска, застывшие, пока на границах царства не наблюдалось движения враждебных сил. Но стоило появиться вблизи чужим войскам, фигурки (как и золотой петушок) оживали, начинали двигаться и сражаться. Звездочет предупредил короля: «Если помогать своему войску на доске тупым концом крошечного, как вязальный крючок, копьеца, то настоящее неприятельское войско на поле брани приходит в ужас и в панике обращается вспять. Но если колоть фигурки на доске острым концом, неприятели гибнут. Но не стоит увлекаться острым концом — жестокость навлечет беду».
Король не внял предостережениям звездочета и однажды, отражая на шахматной доске набег чужой рати на свои владения, сам укололся острым концом копьеца и умер.
Если обратиться к текстам «Сказки о золотом петушке» и «Легенды об арабском звездочете», то удастся обнаружить некоторые совпадения. Остановимся на самых важных. Первое, что не ускользает от внимания, — это наличие в обоих произведениях дуэта — престарелый правитель государства + волшебник-звездочет, которые при помощи чар пытаются отразить набеги воинственных недругов с востока. Второе — шахматная доска, которая незримо присутствует и в «Сказке о золотом петушке»: «…Вот проходят восемь дней, / А от войска нет вестей… / Снова восемь дней проходят, / Люди в страхе дни проводят… / Вот осьмой уж день проходит, / Войско в горы царь приводит…» В горы, заметьте.
