Дмитрий Хмельницкий - Нацистская пропаганда против СССР. Материалы и комментарии. 1939-1945
За горами мусора во дворе в центре Минска прячется столовая – тоже государственное предприятие. Она скудно обставлена, посетители должны посуду и столовые приборы приносить с собой, поскольку такие важные предметы потребления при их редкости слишком соблазнительно унести с собой. Притом это здание предназначено не для самых бедных, в него ходят служащие и чиновники. Для самых привилегированных гостей руководитель этого предприятия располагает специальным помещением, где имеется изношенная мягкая мебель. Еда готовилась на отдельной фабрике-кухне и была постоянно однообразной, что давало повод для вечного недовольства, которое находило выражение в книге жалоб. И это во время глубокого мира!
Прямо рядом с роскошным зданием университета стоят бесчисленные, полностью запущенные дома рабочих. Один из них был разобран и снова собран на выставке со всем своим внутренним оборудованием. Здесь жили шесть семей; каждая занимала одно жилое помещение, которое одновременно было спальней, кухней и кладовой. Водопровода не было, и женщины единодушно рассказывали, что они в такой тесноте никогда не могли навести порядок. При этом они считали свое жилье очень хорошим, поскольку оно было сухим и отапливалось. Сколько их товарищей по несчастью жили в сырых подвалах, землянках или вообще не имели крыши над головой, потому что городские власти не заботились о многочисленных бездомных...
Но еще более ужасным, чем вся эта нищета, было полное разрушение семейной жизни, то есть начатое уничтожение семьи вообще. На выставке показан один из тех загсов, где без предъявления необходимых документов заключаются браки и за плату в 50 рублей регистрируются разводы. При этом характерно, что насчитываются бесчисленные случаи, когда мужчины и женщины бывают по многу раз женаты, не разводясь при этом с прежними супругами. Причину этого следует искать в том, что в целом отсутствует контроль документов.
Результаты этого ужасного разрушения брачных и семейных отношений неминуемо катастрофическим образом сказываются в полном разложении и обнищании молодежи. Выставка показывает это на целой группе беспризорных. Эти дети в возрасте от 4 до 15 лет объединяются в банды, грабежом и воровством добывают себе пропитание. Они находят себе жилье в разрушенных домах и землянках. По данным жителей, в Минске, городе с 300 тысячами жителей, было более 3 тысяч таких оставшихся без родителей детей. Во время опросов эти совершенно запущенные создания рассказывали, что они не знали ни отца, ни матери, ни родительского дома, что у них нет имен, что они даже не знают, сколько им лет. Одна такая банда беспризорных была поймана и помещена в организованный немецкими властями приют; а в их настоящую одежду были одеты манекены, которые дают на выставке достоверное представление о том, как прозябают в полной запущенности в «советском раю» эти несчастные дети.
Множество других экспонатов из советского рая дополняют картину быта среднего большевистского гражданина.
Особого внимания заслуживает кабинет врача, на примере которого ясно, какой возмутительной ложью была большевистская пропаганда об «образцовых социальных условиях» в Советском Союзе. Эта врач, которая из-за отмены частной собственности была исключительно плохо оплачиваемой государственной служащей, зарабатывающей 400 рублей, обитала в трех комнатах, одна из которых служила жилым помещением, другая приемной и третья – лечебным кабинетом. Набор лекарств и инструментов, операционный стол и весь прочий инвентарь были примитивны, насколько это возможно, и ни в чем не соответствовали необходимым гигиеническим требованиям. При всем том эта врач должна была обслуживать район с 30 тысячами жителей, многим из которых приходилось проделать дневное путешествие, чтобы до нее добраться.
Глава 4
ВЗГЛЯД БЕЖЕНЦА
Книга Николая Игнатьевича Киселева-Громова «Лагеря смерти в СССР»
Основным источником информации о советской репрессивной системе (если не считать официальных советских данных) были в 20 – 40-х гг. показания очевидцев и беженцев из СССР.
В книгах иностранных специалистов, работавших в СССР на стройках первой и второй пятилеток, почти всегда упоминаются заключенные и депортированные крестьяне, работавшие на тех же стройках.
Еще больше было людей, побывавших в шкуре заключенных, а потом бежавших из СССР, а иногда даже сначала из лагеря, а потом из СССР. Многие из них тоже писали книги или делились своими впечатлениями с журналистами.
Например, одна книга, с выразительным названием «Величайшее рабство в мировой истории»[57], вышедшая в 1942 г., была написана по рассказам австрийского марксиста Каэтана Клюга. Клюг приехал в СССР в 1935 г., был арестован в 1936 г., освободился из лагеря после пятилетнего заключения в 1941 г. и вместо того, чтобы прибыть на предписанное ему место жительства Балаклаву, незаконно приехал в Москву. 18 июня 1941 г., за четыре дня до начала военных действий, Клюг прорвался в немецкое посольство в Москве. Он был интернирован вместе со всем персоналом посольства и оказался в Германии.
Книг, написанных бывшими немецкими или русскими заключенными, довольно много.
Работа Николая Игнатьевича Киселева-Громова «Лагеря смерти в СССР» представляет на этом фоне особый интерес. Она написана не бывшим заключенным, а бывшим сотрудником ОГПУ, работавшим в знаменитом Соловецком лагере в конце 20-х гг. и бежавшим на Запад в 1930 г.
Автор книги служил в инспекционно-следственном отделе СЛОН (Северные лагеря особого назначения) и в штабах военизированной охраны лагерей. Поэтому он имел представление о системе лагерей в целом и доступ к статистическим данным.
На русском языке книга Громова была в сокращенном виде издана в Шанхае в 1936 г.[58] В 1938 г. вышло ее немецкое издание[59], почти вдвое большее по размеру, чем русское. Видимо, перевод делался не с русского, отредактированного варианта, а с оригинальной рукописи.
В книге описывается ранний «догулаговский» период существования советских концентрационных лагерей, до сих пор малоизвестный. Тем большее впечатление книга могла произвести на читателей 30-х гг.
Отрывки из книги приводятся по русскому изданию 1936 г. с предисловием Сергея Маслова.
Н.И. Киселев-Громов
ЛАГЕРЯ СМЕРТИ В СССР
Великая братская могила жертв коммунистического террора
Книгоиздательство Н.П. Малиновского
Шанхай, 1936 г.
Предисловие
Лагеря смерти – это Северные лагеря особого назначения Объединенного политического управления. Их сокращенное название СЛОН ОГПУ, или еще короче – СЛОН.
В России и за границей, в разговорном языке и литературе их обычно именуют Соловецкими и просто Соловками. Эти названия – когда-то верные, теперь – анахронизмы.
В 1923 г., когда Архангельский концентрационный лагерь с материка был переведен на острова, он действительно превратился в Соловецкий. Его площадь тогда ограничивалась лишь группой Соловецких островов (Большой Соловецкий, Большой и Малый Муксольм, Заячий и Анзер). Вскоре лагерь переполз обратно на материк и на нем, как спрут, начал распластываться во всех направлениях. В начале 1930 г. Соловецкие острова тонули в площади, на которой расползся прежний Соловецкий лагерь. В административном смысле на севере Европейской России уже в 1929 г. было семь лагерей; на Соловецких находился лишь один из них... Исчезло и второе основание для прежнего названия: в конце лета 1929 г. Управление СЛОНа (сокращенно УСЛОН), находившееся до того времени на Большом Соловецком острове, перебралось на материк, в город Кемь, и на острове осталось только управление одного из лагерей. Так прежде единственный лагерь разросся в целый комплекс лагерей; соответственно переменился и переместился его центр. Прежнее название теперь неверно: оно незаконно и сильно сужает границы владения, в котором работают подлинные рабы и хозяйствует смерть.
В противоположную ошибку впадает автор настоящей книги: он преувеличивает территорию СЛОНа, включая в нее и туркестанский лагерь с центром в Алма-Ате (бывший город Верный). Последний является независимым от СЛОНа и как самостоятельная единица входит в общероссийскую сеть лагерей особого назначения.
Автор настоящей книги – Николай Игнатьевич Киселев принадлежит к «третьей эмиграции». Как вся она, он – недавний «совработник», но, в отличие от большинства ее, он не пассивный «невозвращенец», а «активный» эмигрант: в последнего он превратился, нелегально перейдя 21 июня 1930 г. границу и очутившись в Финляндии. О своей предшествующей службе он рассказал в автобиографии, из которой мы заимствуем приводимые ниже сведения о нем.
В период Гражданской войны Киселев служил добровольцем в 1-м конном полку имени генерала Алексеева. При эвакуации Новороссийска был брошен своей частью в госпитале, в котором лежал после ранения ноги. Так оказался он во власти 22-й советской дивизии, занявшей Новороссийск. Спасая жизнь, объявил себя красноармейцем Карповым, отбившимся от части (2-го Кубанского революционного батальона). Под этой фамилией ему удалось устроиться делопроизводителем культурно-просветительной части в политическом отделе дивизии; под ней он жил и во все последующие годы до перехода русско-финской границы...
