Владимир Муравьев - Святая дорога
Начинался он с того, что мелкие книжные торговцы облюбовали себе новое место для торговли с внешней стороны Китайгородской стены от Никольских ворот до Ильинских, напротив Политехнического музея. Сначала торговали на расстеленных на земле рогожах и мешках, затем стали появляться ящики, складные столики-прилавки, стоячие фанерные щиты на подпорках, служившие витринами, и, наконец, наиболее солидные торговцы стали ставить киоски-палатки.
Место для книжного развала было выбрано не случайно, именно здесь находилось большее, чем в каком-либо другом районе Москвы, количество потенциальных покупателей книжной продукции. Известный московский букинист Л.А.Глезер, начинавший свою деятельность на развале у Китайгородской стены, оставил любопытные воспоминания. От многочисленных воспоминаний покупателей, которые, как правило, описывают внешний вид развала и свою радость по поводу приобретения той или иной редкой и ценной книги, они отличаются тем, что рассказывают о книжном развале изнутри.
Объясняя появление книжной торговли у Китайгородской стены между Никольскими и Ильинскими воротами, Глезер пишет: "Здесь, в Китай-городе, в это время находилось множество различных учреждений, начиная с наркоматов и кончая мелкими конторами, складами, трестами, синдикатами, принадлежавшими частным лицам и акционерным обществам.
Ежедневно огромный поток людей выходил из трамваев на остановке "Лубянская площадь" и направлялся в Китай-город. Лубянская площадь была одной из самых оживленных в Москве. Здесь проходила бесконечная вереница трамваев и автобусов. Достаточно сказать, что из 37 действовавших в Москве трамвайных маршрутов 18 приходилось на Лубянскую площадь.
В нижней части стены, с внутренней стороны, между Ильинскими и Варварскими воротами, находился Центральный Комитет нашей партии. Наискосок от здания ЦК партии на Варварской площади размещался Высший Совет Народного Хозяйства, куда приезжали командированные со всех концов нашей страны. Таким образом, вся эта часть города была деловым центром Москвы".
Рассказывает мемуарист и об условиях работы книготорговцев: "Работать было нелегко. Но дождь, снег - всякая непогода - разве это помеха для букинистов. Когда рынок сильно разросся, новенькие с трудом находили себе пристанище, располагаясь на любом клочке земли..." Добром вспоминает он извозчичий трактир на площади, существовавший еще во времена Гиляровского: "У входа в трактир всегда можно было видеть не менее десятка запряженных лошадьми колясок, ожидавших, пока их кучера "заправятся" и обогреются. Этим "убежищем" охотно пользовались и книжники. Ведь торговля начиналась утром, чуть свет, и продолжалась до темноты. Здесь можно было обогреться чашкой чая и закусить яичницей с колбасой".
На развале торговали книжные торговцы двух категорий: частные, в большинстве своем старики с дореволюционным опытом, которые сами доставали товар и платили налог фининспектору, и так называемые "книгоноши", которые были работниками государственных книготорговых организаций, им платили процент от проданных книг и снабжали книгами с государственных складов.
После революции были национализированы склады больших книжных издательств, и вся эта дореволюционная литература шла на рынок. Современных книг было мало.
"Книги были на все вкусы, - вспоминает Глезер. - Вот книги в издании П.П.Сойкина - разрозненные тома из собраний сочинений Киплинга, Стивенсона, Диккенса, Марриета, Конан Дойла, Буссенара и некоторых других авторов. Книги новенькие, неразрезанные, и каждая по 30 коп. Рядом издания В.М.Саблина. Стоимость в издательском красивом зеленом переплете - 20 коп. за том, без переплета - 15 коп. Книг в издании Саблина было особенно много. Это отдельные тома сочинений Г.д'Аннунцио, Г.Ибсена, С.Лагерлеф, П.Лоти, Г.Манна, О.Уайльда, А.Шницлера, М.Метерлинка, К.Гамсуна...
Естественно, кроме перечисленных выше авторов и названий, были сотни других. В том числе издания по истории, естествознанию, философии, медицине и т.д. Постепенно открывались новые склады, заполненные книгами, и книжный ассортимент, естественно, расширялся".
Глезер получал книги со склада бывшего издательства А.А.Карцева. "Наиболее интересными здесь, - пишет он, - были книги Л.П.Сабанеева "Рыбы России", изданные в 1911 году, Г.Масперо "Древняя история народов Востока" и, главное, сочинения Е.А.Салиаса, начиная с 21-го по 55-й том. Сочинения Сабанеева, Масперо и Салиаса мы продавали по 50 коп. за том. Надо сказать, что книги эти объемистые, по 500 и более страниц. Страницы не были разрезаны, и при расшивании книги получались большие листы бумаги. Этим пользовались некоторые книгоноши-хитрецы и, чтобы выполнить план-выработку, свозили тома Салиаса на рынки, продавая мелким торговцам ягодами на кулечки и обертку. Такого рода дельцов было немного. Они оказались случайными людьми в книжной торговле и постепенно отошли от нашего дела. Именно эти тома Салиаса в издании А.А.Карцева стали все реже и реже встречаться у букинистов. Поэтому и стоимость их всегда была высокой. Сейчас они стоят и совсем дорого...
В течение дня стопки книг каждого издания таяли и таяли, и к концу дня зачастую не оставалось ни одного экземпляра. На следующий день ассортимент пополнялся книгами тех же издателей, но других авторов и других названий. Более активные книголюбы за неделю легко, по томику, собирали полные собрания сочинений...
У Китайгородской стены я проработал с 1924 по 1931 год. Видел тысячи людей. Знакомство с некоторыми сохранилось до сего времени. Кто только не посещал наш культурный центр (а что центр наш культурный, сомнений у нас не было). Это известные писатели, художники, профессура московских вузов, артисты, просто любители книг.
В поисках книжных редкостей часто наведывались к нам уже искушенные книголюбы, такие, как Демьян Бедный, В.Лидин, Н.Смирнов-Сокольский, Н.Машковцев, А.Сидоров, И.Розанов и многие другие известные деятели культуры и науки".
Книжный развал у Китайгородской стены был ликвидирован в 1931-1932 годах. Он оставил по себе добрую память у старых книжников, а у молодых рассказы о нем до сих пор вызывают завистливые вздохи.
ЛУБЯНСКАЯ ПЛОЩАДЬ - ВРЕМЕНА НОВЫЕ
В 1918 году в одном из домов Стахеева на Лубянской площади получил комнату в коммунальной квартире поэт-футурист В.В.Маяковский. Впоследствии он упомянет об этом в поэме "Хорошо!": "Живу в домах Стахеева я, теперь Веэсэнха".
Далее он пишет, что с того самого дня, как поселился здесь, внимательно присматривался к тому, что происходило вокруг: к людям "всяких классов", оказавшимся собранными в коммуналке, к событиям, которые наблюдал из окна и на улице. Многое из увиденного получило отражение в его творчестве.
Отразилось и главнейшее событие в истории Лубянской площади советского времени.
В декабре 1920 года комплекс домов страхового общества "Россия" заняла расширявшаяся ВЧК. Это сразу изменило общую атмосферу на площади, хотя внешне все как будто оставалось по-прежнему. В.В.Маяковский в стихотворении, названном "Неразбериха", топографически точно изображая Лубянскую площадь и многократно описанных им (и не только им) мелочных торговцев и мальчишек-папиросников, фиксирует новое и характерное только для торжка у Никольских ворот Китай-города явление.
Лубянская площадь.
На площади той,
как грешные верблюды в конце мира,
орут папиросники:
"Давай, налетай!
"Мурсал" рассыпной!
Пачками "Ира"!"
Против Никольских - Наркомвнудел.
Дела и люди со дна до крыши.
Гремели двери, авто дудел.
На площадь чекист из подъезда вышел.
"Комиссар!!" - шепнул, увидев наган,
мальчишка один, юркий и скользкий,
а у самого
на Лубянской одна нога,
а другая - на Никольской...
Мальчишка с перепугу
в часовню шасть.
Конспиративно закрестились папиросники.
Набились, аж яблоку негде упасть!
Возрадовались святители,
апостолы и постники.
Пафос стихотворения заключается в том, что торговцы напрасно перепугались, этот чекист вышел на площадь вовсе не по их душу, а по иному делу, и мораль - не надо бояться чекистов.
Однако этой же темы коснулся журналист, сотрудник "Огонька" Г.И.Геронский в очерке 1926 года, посвященном переименованию Лубянской в площадь "имени Дзержинского". Он отметил изменение общей атмосферы на некогда многолюдной веселой Лубянке.
"Ее проезжают по нескольку раз в день, - пишет журналист, - проезжают незаметно и безразлично, не вглядываясь в архитектуру - скучную и запыленную, как и ненужный старинный фонтан в центре этой площади. А людской поток, лента пешеходов на асфальтовой дорожке реже, чем на любой из соседних улиц, и, конечно, меньше, чем количество проезжающих через площадь извозчичьих и трамвайных пассажиров. На Лубянской площади нечего как будто смотреть, и хотя бы человек спешил, он сделает крюк и пройдет на Театральную и Тверскую по Кузнецкому мосту. И постепенно метнулось влево, к Китайскому проезду, здешнее отделение Охотного; торгующие здесь магазины поочередно закрываются, ликвидировался как торговое помещение и Лубянский пассаж. Небойкое это место для розницы... Не одни только растратчики и спекулянты стараются "обойти Лубянку"...
