Михаил Погодин - Древняя русская история до монгольского ига. Том 1
В 1119 г., однако же, Владимир отнял Минск у Глеба Всеславича, вероятно, за какое-нибудь новое ослушание, и самого привел в Киев, где тот вскоре и умер.
Ярослав, ближайший по старшинству наследник великого княжества, женатый на внучке его, дочери Мстислава, жил с ней дурно и прогнал ее от себя. Владимир, «не терпяче злоб его», пришел на него ратью, сопутствуемый также всеми прежними князьями, к которым должны были присоединиться теперь, по соседству, и Ростиславичи, Володарь и Василько. Шестьдесят дней стояли князья под Владимиром. Ярослав покорился, как и Глеб, перед стрыем своим, и ударил перед ним челом. Владимир, наказав его во всем, веля приходить к себе, «когда позову», дал ему мир.
Святополчич бежал, однако же, вскоре к уграм, — бояре отступились от него, — и Мономах отдал Владимир сыну Роману. На третий год беглец приходил было с ляхами к Червну при посаднике Фоме Ратиборовиче, но, не успев ничего, ушел, а на пятый год уже с большими силами — уграми, ляхами, чехами, к которым, вероятно, принуждены были присоединиться и Ростиславичи, — пришел под Владимир, где княжил сын Мономаха Андрей, занявший место умершего Романа. Мономах тотчас начал собирать войско, чтобы вместе с сыном Мстиславом идти на помощь к Андрею, но судьба помогла ему сама. Ярослав, уверенный в успехе, подъехав близко к стенам, требовал сдачи и, грозя князю Андрею и гражданам, говорил: «Город мой; если вы не выйдете с поклоном, то увидите, что будет, завтра приступлю и возьму город». Он ездил еще под острогом, как вышли два ляха, замыслившие убить его, неизвестно по какой причине, и легли под взъездом, а когда он возвращался назад и спустился по взъезду, на пути к своим товарищам, ляхи выскочили навстречу и пронзили его. Едва унесли его еле дышащего, и в ночь он умер. Угры, ляхи и чехи ушли восвояси, Володарь с Васильком также. К Владимиру посланы послы с мольбой и дарами. Так избавился он без всякого со своей стороны усилия от могучего врага, и богатое княжество Владимиро-Волынское досталось его роду. Летописец приписывает неожиданный успех смирению Мономаха, в противоположность гордости Ярослава.
Новгородцы, имея у себя молодого внука Мономаха, решились было на самоуправство и ограбили Даньслава и Ноздрчу, без сомнения, преданных Владимиру бояр, и действовавших вопреки новгородцам в его пользу. Владимир разгневался, как сказано в самой Новгородской летописи, велел Мстиславу привести всех бояр новгородских в Киев, завел их честному кресту, поточил виноватых и особенно сотского Ставра, а прочих отпустил домой. Случай необыкновенный в новгородской древней истории, доказывающий силу и могущество Мономаха.
Через год он даже послал туда своего посадника Бориса.
Таким образом, Мономах овладел почти всей Русской землей, по крайней мере, заставил себя слушаться везде. Киев, Переяславль, Смоленск, Суздаль, Ростов, Владимир, даже самый Новгород, принадлежали ему совершенно, Полоцк почти, и только черниговские князья, хотя и покорные, и галицкие, оставались самостоятельными.
Половцы при Владимире не смели шевельнуться. В 1116 г. он посылал сына своего Ярополка, а Давыд Всеволода, на Дон, и они взяли три города: Сугров, Шарукань, Балин.
Не имея возможности поживиться на Руси, половцы вынуждены были искать ее на стороне: так, в 1117 г. ходили они с Аепою на волжских болгар, которые отравили его с прочими товарищами, выслав им на поклон питье с растворенным ядом.
В 1116 году половцы бились два дня и две ночи сряду на Дону с торками, берендеями и печенегами, остатками разных племен турецких, кочевавших искони по тучным пастбищам нынешней южной России. Одоленные искали себе убежища в областях русских, где уже поселились прежде некоторые из их единоплеменников, и служили киевским князьям. Вслед за ними пришли беловежцы, без сомнения, — родом хозары. Владимир принял их всех и оставил военными поселениями на границах великого княжества Киевского, для охраны от других варваров; но некоторых из них, берендеев, через три года (1121) выгнал, вероятно, за набеги, от которых эти дикие сыны степей не могли удержаться, на соседние Русские земли, а другие, торки и печенеги, сами бежали, опасаясь его наказания за такие же подвиги. Впрочем, многие из них остались и верно служили киевским князьям.
Всех соседей Владимир держал в страхе. Сыновья, по указаниям его, ходили во все стороны и везде разносили страх русского имени, как то было в первые десятилетия норманнского владычества.
Мстислав в 1116 г. ходил с новгородцами и псковичами на чудь, взял их город Медвежью Голову и погостов без числа, и возвратился с большой добычей.
В 1120 году Андрей с половцами воевал ляхов, а Юрий из Суздаля ходил по Волге на болгар, победил их полки и взял много полона.
И Греция, после продолжительного спокойствия со стороны Руси, опять услышала на некоторое время это страшное для нее имя. В 1116 году зять Владимира, царевич Леон, сын императора Диогена, истинный или мнимый, ходил на его преемника Кир-Алексея, с помощью половецкой и, вероятно, русской, — и ему подчинилось несколько городов Дунайских, но в Доростоле два подосланных сарацина его убили. Тогда же Владимир послал на Дунай своего воеводу Ивана Войтишича, который занял многие города, и посажал посадников по Дунаю. В следующем году посылал он на Дунай сына Вячеслава с воеводой Фомой, сыном его старого сподвижника Ратибора, которые возвратились, однако, от Доростола без успеха.
Предание об этих походах на Империю, соединенное со славой имени Владимира, может быть, послужило основанием сказаниям новейших летописей о подвигах Мономаха в Греции. Они говорят, что Владимир, при самом вступлении на великокняжеский стол, посылал воевод во Фракию с сыном Мстиславом, что они завоевали всю Фракию, и что император Алексей, прося о мире, прислал Владимиру крест от животворящего древа, венец царский, с главы своей снятый, крабицу сердоликовую, из которой император Август веселился, и цепи златые. Мономах венчался будто этим венцом от руки греческого митрополита Неофита, привезшего драгоценные дары в Киев. (Несколько греческих вещей значатся, впрочем, в завещаниях московских князей с XIV века, и так называемые Мономаховы царские утвари употребляются при царских венчаниях).
Мономах, уже седой старец, приближался к закату дней своих, оставаясь старшим князем из всего Владимирова и Ярославова рода; старшие двоюродные его братья, от Владимира и Изяслава, скончались гораздо прежде, а Святославичи, Олег в 1115 и Давыд в 1125 году, кроме младшего Ярослава, который был годами, впрочем, моложе его. Даже из младших его двоюродных братьев никого при нем не оставалось в живых.
Всех своих сыновей он успел женить и всех дочерей выдать замуж при своей жизни, даже некоторых внуков и внучат, и посредством этих браков вошел в родство со многими европейскими государями. Сам он женат был три раза: первая супруга его была Гида, дочь английского короля Гаральда (прочие неизвестны).
Старший сын Мстислав женился на Христине, дочери шведского короля Инга Стенкильсона. (Во второй раз — на дочери новгородского посадника Дмитрия Завидича.)
Их дочери выданы были замуж: одна за норвежского короля Сигурда, а потом за датского Эрика Эдмунда; вторая за Канута Святого, короля оботритского, отца Волдемара Славного, короля датского, названного этим именем, может быть, замечает Карамзин, в честь великого прадеда Владимира Мономаха; третья за греческого царевича (1121).
За сына Юрия (1107) Мономах взял половецкую княжну, дочь Аепы, внучку Осеневу.
За сына Романа в 1113 г. Володаревну.
Ярополк, из половецкого похода, в 1116 г., привел себе жену, «красну вельми», ясского князя дочь.
Андрей женился на внучке половецкого князя Тугоркана в 1117 г.
Дочь Евфимия выдана (1112) за венгерского короля Каломана, уже престарелого.
Вторая дочь, вероятно, Мария, за греческого царевича Леона, которого Анна Комнина называет самозванцем.
Третья, Агафия, за Всеволодка городенского.
Свои владения Мономах разделил между сыновьями следующим образом: старшему Мстиславу он отдал стол великого княжества Киевского, Ярополку Переяславль, Вячеславу Туров, Георгию Суздаль, Андрею Владимир, Всеволоду, внуку, Новгород. Распоряжения его простирались даже на внуков.
Этот славный, уважаемый, любимый всеми, ужасный врагам князь русский скончался в 1125 году, на берегу Альты, близ построенной им церкви святых мучеников Бориса и Глеба, 73 лет от рождения, княжив в Киеве 13, в Переяславле около 20 лет.
О кончине его переведем мы простые, но сильные слова Киевской летописи, которая лучше всего выражает народное мнение об усопшем:
«В лето 1125 преставился благоверный князь, христолюбивый и великий князь всея Руси, Владимир Мономах, иже просвети Русскую землю, как солнце пуская лучи, его же слух произыде по всем странам, — особенно же был он страшен поганым; братолюбец, и нищелюбец, и добрый страдалец за Русскую землю. Преставление его было мая 19. Тело его положено у святой Софии, у отца Всеволода, с песнями и молитвами обычными. Святители горестные плакали о святом и добром князе; народ и люди плакали о нем, как дети плачут по отце или по матери; вот как все о нем плакали. С плачем великим разошлись люди и дети его по тем волостям, что роздал им».
