Александр Суворов. Первая шпага империи - Замостьянов Арсений Александрович
Трудно было рассчитывать и на помощь австрийских отрядов генералов — того же Линкена и Елачича. Планировалось, что они присоединятся к армии Суворова в районе Швица. В итоге Линкен достиг деревни Гларис, там получил известия о поражении союзников при Цюрихе и посчитал за благо отступить. Этот трусливый манёвр в русской армии считали предательством.
Это был второй критический момент похода — после Альтдорфа. Снова пришлось менять задачу похода.
Суворов понимал, что, разбив Римского-Корсакова, французский командующий активизируется. Инициатива на его стороне. Французы стягивали войска к Швицу. В Альтдорфе Лекурб тоже получил подкрепление. В Клёнтале, на берегах озера, стояла ещё одна французская дивизия — генерала Молитора. Массена был уверен, что русские попали в ловушку, из которой нет выхода, и энергично укреплял свои позиции. В своём кругу французский генерал открыто говорил, что вот-вот пленит Суворова. Эта громкая победа могла бы выдвинуть его — чем чёрт не шутит? — в диктаторы.
А в суворовском штабе отныне речь шла не о победе над Массеной в генеральном сражении, а о спасении армии. При этом Александр Васильевич верил, что ему удастся соединиться с войсками Римского-Корсакова, привести их в порядок и ещё потеснить французов в Швейцарии. В тот же день без промедлений в прохладном зале францисканского монастыря Святого Иосифа Суворов собрал военный совет. Он излил перед собравшимися своё накопившееся недовольство австрийскими союзниками. Неслучайно на этот раз Суворов даже не позвал на совет австрийца Ауфенберга, хотя относился к нему доброжелательно… Граф Рымникский считал, что роковой для судеб кампании оказалась пятидневная задержка в Таверно, случившаяся, как известно, по вине цесарцев. Старый фельдмаршал был как никогда эмоционален:
«Корсаков разбит и прогнан за Рейн. Готце пропал без вести, и корпус его рассеян! Элачич и Линкен ушли! Весь план наш — расстроен! Со времен Прутского похода Петра Великого русские войска не бывали в подобном безвыходном положении… Теперь мы среди гор окружены неприятелем, превосходным в силах. Что предпринять нам? Идти назад — постыдно: никогда еще не отступал я. Идти вперед к Швицу — невозможно: у Массена свыше 60 000; у нас нет и двадцати. К тому же мы без провианта, без патронов, без артиллерии… Помощи нам ждать не от кого… Мы на краю гибели… Теперь одна остается надежда… на храбрость и самоотвержение моих войск! Мы русские!»
Каждое слово доходило до сердец генералов. Ученики слушали его затаив дыхание. От имени всех собравшихся заговорил старший — Дерфельден, давний соратник Суворова. Он говорил о том, как войска преданы Суворову, говорил, что они готовы к подвигу, осознавая всю его трудность.
Стало ясно: все они готовы сражаться без компромиссов. Но следовало обсудить дальнейший маршрут. Идти ли к Швицу — туда, где их ожидает Массена? Великий князь, взяв слово, предложил двинуться не к Швицу, а к Гларусу. Оттуда ближе до союзников, да и до продовольствия. Кстати, в Мутене Константин Павлович приказал скупить на его счёт всё, что только там было съестного, и раздать войскам.
Путь к Гларусу проходит через перевал Брагель и вдоль Клёнтальского озера.
В авангарде через перевал Брагель пробирался корпус австрийского генерала Ауфенберга, выступивший немедленно, 18 сентября. 19 сентября в поход выступали основные силы. Арьергард Розенберга дожидается прибытия обоза через Кинциг-Кульм, отправляет его через Брагель к Гларусу, прикрывает движение всей армии от атак французов. На него возлагалась, пожалуй, самая неподъёмная задача. Суворов понимал, что Массена будет бросать из Швица сильные отряды и арьергарду придётся отражать нападения.
Розенбергу приказано держаться упорно, отбивать неприятеля с напряжением всех сил, но не преследовать его далеко, не рассеивать сил. Сражаться им было приказано до тех пор, пока последний вьюк не преодолеет перевал Брагель.
Разумеется, Массена просчитывал и такое развитие событий. Обмануть его в сложившихся условиях было невозможно: слишком мало у русских имелось вариантов маршрута. Путь на Гларус перекрывали войска французских генералов Молитора и Сульта. Они готовы были зажать в предгорьях и уничтожить русский авангард.
Как и задумывалось, отряд Ауфенберга первым прошёл Брагель. Там им встретились французы — небольшой пост. Австрийцы заставили неприятелей отступить и спустились в долину. Заночевали они неподалёку от озера Клёнталь. Тем временем ранним утром по их маршруту двинулись части Багратиона и Повало-Швейковского. А авангард Ауфенберга попал в беду: его атаковали французы, части дивизии Молитора. Они по меньшей мере в три раза численно превосходили австрийцев. Французы ждали от отступавшего Ауфенберга капитуляции.
Австрийцы уже вели переговоры с воинственными галлами, когда на место действий явились солдаты Багратиона. Скрытно пробравшись болотистым лесом, багратионовцы неожиданно атаковали французов. Первая пуля означала конец дискуссиям. Бой! Усталые русские воины с яростью бросились на врага. Многие считали, что это последний бой перед отдыхом. Последний рывок! Французы, отстреливаясь, отступали. Однако наголову разгромить их не удавалось: на узкой дороге вдоль озера атаковать было трудно… Багратион предпринял очередной обходной манёвр по горным вершинам. Эта вылазка заставила французов отступить, многие из них (в реляции говорилось о двухстах) потонули в водах Клёнтальского озера. К сумеркам на место боя подоспела дивизия Повало-Швейковского. Но и Молитор получил подкрепление из Гларуса. Ночью в расположение Багратиона у Клёнтальского озера прибыл сам Суворов. Он благословил своего любимца на бой, разъяснив ему важность задачи — обеспечить продвижение русских войск в Гларус. Завтрашний бой должен стать решающим.
В ночь на 20 сентября молодцы Багратиона в тумане забрались на скалы слева от единственной дороги вдоль озера, простреливаемой артиллерией французов. Рано утром они были обнаружены передовыми постами французов и бросились в атаку. В то же время, услышав перестрелку, воины Дерфельдена ударили на французов по дороге, идущей вдоль озера, и, хотя и с большими потерями, сумели сбить французов и погнать их к Ридерну. Вот как описывает эту атаку капитан Николай Грязев, участник событий:
«С правой стороны, как я пред сим уже сказал, находилась перпендикулярная гладкая гора, составляющая границы глубокаго озера Клонталер, как зеркала перед нами стоящаго; с левой стороны также гора, но с отлогостями, между которою и озером пролегала одна столь узкая дорожка, что едва трем человекам рядом идти по ней можно: и это был единственный путь, ведущий к неприятелю, расположенному по ту сторону озера, за небольшею равниною на высотах, параллельных озеру. Я повторяю: вот был единственный путь, ведущий нас к Славе или неминуемой смерти. Сама Природа положила здесь границы всякому мужеству; ибо сильный неприятельский ружейный и батарейный огонь, устремленный на один пункт, где с упомянутой узкой дорожки на равнину выходить должно было, опровергал почти всю надежду овладеть высотами, неприятелем занимаемыми, или дать ему почувствовать наши силы, так как артиллерии с нами не было, кроме Пиемонтских горных орудий, который по соразмерности расстояния и своего малаго калибра были бы здесь не действительны. Что же оставалось делать, как не призвать в помощь Сильнаго и свою решимость с мужеством, или лучше сказать с отчаянием пробиваться прямо по дороге на равнину. Авангард Князя Багратиона, к разсвету опять соединившийся с нами, устремился первый; храбрые Полковники Тиллер и Брауэрт и многие другие, достойные вечной памяти Герои, пали жертвою своей неустрашимости, открывая путь на равнину. Вскоре вся узкая дорожка и в особенности ея конечность, выводящая на открытое место, так завалена была трупами убитых наших воинов, что сделалась непроходимою; хотя и с сокрушением сердца, но мы должны были сталкивать их далее в озеро, и чрез то очищая себе путь, по кучам мертвых тел своих собратий, проходить на равнину».
