В. Сиповский - Родная старина Книга 3 Отечественная история с конца XVI по начало XVII
В довершение всего ногаи в это время переправились через Оку и опустошили многие земли. Из Рязани архиепископ, духовенство, дворяне и дети боярские били челом царю: «Начали приходить татары часто и досталь домишки наши выжгли, людишек и крестьянишек наших остальных перехватали и самих многих нашу братию… взяли и побили…»
В это же время пришла весть из Казани, что там замышлял поднять служилых людей против Михаила воевода Шульгин. Его успели вовремя схватить и сослали в Сибирь.
Вот в каком печальном положении было московское правительство, когда со всех сторон, извне и изнутри, грозила беда государству.
Первые шесть лет царствования Михаила пришлось напрягать все силы на борьбу с внешними и внутренними врагами. К счастью, поляки вели войну довольно вяло, нерешительно. Благодаря этому русским удалось управиться с внутренними врагами.
Заруцкий всеми способами старался поднять на Москву казацкую вольницу на Дону, Волге и Яике (Урале); он хотел посадить на престол малолетнего Ивана, сына Марины, и его именем управлять государством. Против Заруцкого выслана была царская рать под начальством князя Одоевского. Из Москвы отправлены были казакам на Дон и Волгу увещательные грамоты от царя, от духовенства и бояр, посылалось и жалованье деньгами, сукном, вином, чтобы казаки, «видя к себе царскую милость, великому государю служили и на изменников стояли». Отправлены были две грамоты, от царя и духовенства, даже самому Заруцкому: царь обещал ему помилование в случае покорности; духовенство грозило проклятием за ослушание царской грамоте. Эти меры не действовали. Заруцкий засел в Астрахани, завел сношение с Персией, прося помощи, но своими жестокостями и неправдами он возбудил против себя астраханцев. Между казаками тоже было много недоброхотов «вору с ворухою и воренком», как называли Заруцкого с Мариной и ее сыном их недруги. Когда стрелецкий голова Хохлов с небольшим отрядом подступил к Астрахани, Заруцкий бежал вверх по Волге. Хохлов нагнал его и разбил; не удалось ему спастись даже и бегством: через несколько дней он попался в руки отряда, посланного вдогонку (25 июня 1614 года). Пленников с большим конвоем отправили в Москву. Заруцкого и сына Марины казнили смертью, а Марина была посажена в тюрьму, где и умерла. Кое-как удалось успокоить Астрахань и юго-восточный край.
Больших усилий стоила борьба с воровскими шайками, терзавшими повсюду Русскую землю; почти ни одной области не было, которая не страдала бы от них. Таких мук, какие терпела тогда Русская земля, по словам летописца, не бывало и в древние времена. Беспрерывно шли от воевод ужасные вести в Москву. «Крестьян жженых видели мы, — доносили из одного места, — больше семидесяти человек да мертвых больше сорока мужиков и женок, которые померли от мученья и пыток, кроме замерзших…» «Пришли к нам в уезд воры-казаки, — писал из другого места воевода к царю, — православных христиан побивают и жгут, разными муками мучают, денежных доходов и хлебных запасов собирать не дают…»
Ф. Солнцев Скипетр царя Михаила ФедоровичаСам царь, со слов воевод, жалуется, что «собранную денежную казну в Москву от воровства их (разбойников) провезти нельзя».
Действия этих воровских шаек доходили часто до возмутительного зверства. Одичалые и освирепевшие среди постоянных разбоев и душегубства злодеи нередко тешились мучением своих жертв: у иных из разбойников было обычной забавой набивать людям рот, уши, нос порохом и зажигать…
Разбойничьи шайки были часто очень многочисленны; так, например, ватага, что разбойничала на севере, около Архангельска и Холмогор, была до 7000 человек. Воеводы из этих мест доносили царю, что во всем краю, по реке Онеге и Ваге, церкви Божии поруганы, скот выбит, деревни выжжены. На Онеге насчитали 2325 трупов замученных людей, и некому было похоронить их; множество было изуродованных; многие жители разбежались по лесам и перемерзли. С такими громадными разбойничьими шайками правительству приходилось вести настоящую войну, и притом очень трудную: разбойники, конечно, избегали настоящего боя и встречи с воинскими отрядами, нападали невзначай. Пограбят, пожгут, перебьют народ в одном селе и исчезнут; явятся ратные люди на место погрома — а злодеи свирепствуют уже за десятки верст от них. Ратные люди спешат туда — а там только избы догорают да валяются трупы перебитых людей, а те, которые спаслись, со страху разбежались, по лесам прячутся, и спросить не у кого, в какую сторону пошли злодеи, сиди да жди новых вестей. Нелегко было осилить бесчисленные бродячие воровские шайки, но еще труднее было изловить их на широком просторе Русской земли, в ее дремучих лесах.
В это же время в Вологде свирепствовал сибирский царевич Араслан — грабил жителей, мучил их и беспощадно вешал.
В Казанском крае поднялись черемисы и татары, переняли дорогу меж Нижним и Казанью, захватывали людей в плен.
В сентябре 1614 года на Земском соборе обсуждали, как прекратить все эти беды. Попробовали действовать уговором — обещали прощение и даже царское жалованье тем, которые отстанут от воров и пойдут на царскую службу против шведов, а крепостным людям, если они раскаются, обещали свободу. Немногие поддавались обещаниям и шли на службу, да и то иные только по виду каялись, а потом при случае снова начинали воровать. Тогда царь приказал боярину Лыкову «промышлять над казаками» ратной силой. Лыкову удалось во многих местах разбить их шайки.
Огромное скопище воровских казаков двинулось под предводительством атамана Баловня к Москве. Они выставляли на вид, что идут бить челом царю и хотят служить ему, но умысел был у них другой: они задумали, как видно, произвести большой грабеж под самой столицей, где было тогда мало ратной силы. Когда начали им делать перепись, а к Москве подошла рать и стала близ воровского скопища, оно обратилось в бегство. Воеводы Лыков и Измайлов преследовали воров, несколько раз побивали, наконец в Малоярославском уезде на реке Луже настигли главную толпу и окончательно разбили ее. Многих убили, а 3256 человек, которые умоляли о помиловании, привели в Москву. Всех их простили и послали на службу, только Баловня повесили. Таким образом, кое-как управились с большими скопищами разбойников, но все-таки государство долго не могло успокоиться и беспрестанно слышались с разных концов его жалобы на грабежи и воровство.
Ф. Солнцев Шапка царя Михаила ФедоровичаКроме татар, черемисов и разбойничьих казацких шаек, приходилось в это время справляться с летучими отрядами Лисовского. Этот смелый наездник начал свои набеги на русские области, как известно, при втором самозванце. Он набрал себе ватагу лихих головорезов, более всего из польских и литовских шляхтичей, и скоро прославился своими смелыми наездами. Его конные отряды, быстро переносясь с места на место, наводили ужас на всю область, где появлялись. Угнаться за «лисовчиками», как звали их, не было возможности: они делали в день переходы во сто и более верст, коней не жалели — усталых и заморенных кидали на пути, хватали по встречным деревням и усадьбам свежих и неслись дальше, оставляя на пути лишь пепелища ограбленных и выжженных деревень и городов. Бесчеловечной жестокости творили они не меньше, чем воровские шайки. Знаменитый Пожарский, которого отрядили против Лисовского, гонялся за ним сначала в северской земле, долго и безуспешно, наконец встретился с ним под Орлом; но решительной битвы тут не произошло. Лисовский отступил под Кромы; Пожарский — за ним; Лисовский — к Волхову, потом — к Белеву, к Лихвину, с необычайной быстротой переносился от города к городу, нападая невзначай, истребляя все на пути. Пожарский, утомившись беспрерывной погоней и тревогой, заболел в Калуге. Пользуясь этим, Лисовский пронесся по русским областям на север, прорвался между Ярославлем и Костромой, стал громить окрестности Суздаля, натворил бед в Рязанской области, прошел между Тулой и Серпуховом. Тщетно гонялись за ним царские воеводы; только под Алексином встретило его царское войско, но большого вреда ему не причинило.
Много бед натворил бы еще Лисовский на Русской земле, но в следующем году он нечаянно упал с коня и лишился жизни. Хотя «лисовчики» продолжали свои набеги, но таких смелых и губительных налетов, как при Лисовском, уже не было. Не меньше беды Русской земле причиняли днепровские казаки, черкасы, как их называли в Москве: они тоже отдельными ватагами заезжали даже на дальний север и разбойничали не хуже «лисовчиков» и других воровских шаек.
Правительство крайне затруднялось, где взять денег на продолжение борьбы с врагами, на очищение земли от воров. К воеводам посылался из Москвы приказ за приказом собирать во что бы то ни стало положенные сборы с каждого двора по городам, с каждой сохи по волостям… Но что было взять с обнищалого народа?.. Воеводы и приказные люди прибегали к правежу, мучили народ; в иных местах сборщикам приходилось водить за собой ратных людей, чтобы подавлять сопротивление. Но, несмотря на все меры, чаще всего приходилось воеводам доносить в Москву, что с их городов и волостей нечего взять.
