Вольфганг Випперман - Европейский фашизм в сравнении: 1922-1982
После того как на парламентских выборах в октябре 1933 года «Национальное единение» получило 2,2% поданных голосов – чего не хватило даже на одно место, – на коммунальных выборах 1934 года его доля снизилась до 1,5%, а на парламентских выборах 1936 года до 1,8%. Наконец, на коммунальных выборах 1937 года она составила лишь 0,06%.
Подробный анализ выборов 1933 года, когда «Национальное единение» выставило своих кандидатов в 17 из общего числа 29 избирательных округов, показал, что эта партия получила наибольшую поддержку в северных областях, граничащих с Советским Союзом, а также в сельских регионах Восточной Норвегии. Этот – впрочем, относительный – успех в Восточной Норвегии объясняли тем, что в этих местах с вековой крестьянской культурой и традицией нашла некоторый отклик норвежская версия лозунга «Кровь и почва» – «Дом и семья» (heim og oett). Сверх того, на этом регионе, в значительной степени жившем за счет экспорта, особенно тяжело отразился экономический кризис. Далее, «Национальное единение» могло использовать здесь социальные конфликты между богатыми и бедными крестьянами, а также сельскохозяйственными рабочими, вследствие которых крестьяне отвергали деятельность относительно сильных профсоюзов, находившихся под влиянием коммунистов. Напротив, в западных областях Норвегии «Национальное единение» было крайне слабым, а местами не имело вовсе никакой поддержки, так как здесь не было значительных социальных противоречий, а изолированно жившие весьма религиозно настроенные крестьяне отвергали националистическую пропаганду с «культом викингов», рассматривая его как языческое учение. К этому добавлялось традиционное, но демократически окрашенное недоверие к вмешательству центрального правительства в Осло, переходившее на агитаторов партии, большей частью приезжавших из столицы.
В целом, почти полную неудачу «Национального единения» с его расистской идеологией можно свести к следующим причинам. Хотя Норвегия лишь в 1905 году добилась независимости, разорвав унию со Швецией, то есть национальное государство образовалось здесь очень поздно, это все же не привело к возникновению агрессивного национализма, на который мог бы опереться Квислинг с его пропагандой. Пограничные проблемы со Швецией и спор с Данией по поводу суверенитета над Гренландией были вскоре улажены. Не было и проблемы национальных меньшинств, поскольку у лапландцев (саами) еще не развилось специфическое национальное сознание. А поскольку в 1930 году во всей Швеции было лишь 1 359 евреев и до 1940 года было принято лишь 500 еврейских беженцев, то антисемитизм «Национального единения» также не находил отклика. Точно так же не находили опоры и антидемократические цели норвежской фашистской партии. Парламентская система была введена в Норвегии уже в 80-е годы 19-го столетия. В 1898 году норвежцы получили всеобщее избирательное право для мужчин, а в 1913 году – также для женщин.
Далее, Норвежская рабочая партия стала неотделимой частью общепризнанной парламентской системы. В начале 20-х годов норвежские социалисты были еще весьма радикальны и вследствие этого примкнули к Коммунистическому Интернационалу. Но в 1927 году левое большинство соединилось с меньшинством социалистов, образовавшим еще в 1921 году свою собственную норвежскую социал-демократическую партию. Возникшая таким образом Норвежская социал-демократическая рабочая партия проводила отчетливо выраженную реформистскую политику, между тем как коммунистическая партия осталась слабой и незначительной. Уже в 1928 году Норвежская рабочая партия смогла образовать правительство, впрочем, потерявшее власть в 1931 году. Но в 1935 году был заключен уже упомянутый союз с Крестьянской партией. Этой коалиции удалось преодолеть последствия мирового экономического кризиса (когда 42% организованных трудящихся потеряли работу) и вместе с тем приступить к построению социального государства. Хотя это неизбежно вело к повышению налогов, находившиеся в оппозиции консерваторы (Hoire) по-прежнему не хотели сотрудничать с Квислингом.
Такое положение не изменилось и после оккупации страны немецкими войсками. Напротив, «Национальное единение», сотрудничавшее с немецкими оккупационными властями, было почти единодушно отвергнуто подавляющим большинством норвежского народа, хотя фашистской партии удалось все же привлечь к себе 57 000 членов, что составляло 1,8% населения. Это были главным образом служащие и чиновники, вступавшие в партию по корыстным мотивам, но отчасти полагавшие, что они только таким образом могут воспрепятствовать полному господству немцев в стране. Впрочем, если до 1940 года это была чисто буржуазная партия, то затем число рабочих в ней выросло на 30%, так что за время немецкой оккупации «Национальное единение» превратилось во «внеклассовую» партию. Но такая социальная структура и численность, заметно снизившаяся с 1943 года, не дают ясного представления о характере «Национального единения». Эта партия стала в значительной степени органом немецких оккупационных властей. Возникает вопрос, можно ли вообще причислить такую партию, существенно изменившую свою политическую функцию с 1940 года, к группе фашистских партий, поскольку все они занимали самостоятельное положение. Эта дифференциация между «партией коллаборационистов» и в основном независимой фашистской партией не связана с какими-либо моральными суждениями. Если даже речь идет «только» о партии коллаборантов, то неуместно никакое сочувствие Квислингу, казненному еще в 1945 году, и его последователям, приговоренным к длительным срокам заключения. То же относится к суждениям о «пограничных случаях», рассматриваемых в следующем разделе. Необходимую в таких случаях дифференциацию не следует понимать как стремление в каком-то смысле «улучшить» репутацию режимов, о которых пойдет речь.
Пограничные случаи: Словакия, Польша и Португалия
Словацкую республику, возникшую в марте 1939 года и зависевшую от «защиты» Германии, многие наблюдатели того времени и некоторые исследователи рассматривали как «клерикально-фашистскую диктатуру», сравнивая и отождествляя ее с режимом Дольфуса – фон Шушнига или с хорватским государством усташей[176]. Чтобы проверить этот тезис, надо начать с краткого очерка истории Чехословацкой республики начиная с 1918 года, и в частности, ее словацкой части.
Чехословацкая республика, провозглашенная в октябре 1918 года, была государством, составленным из нескольких наций. Наряду с меньшинствами венгров, немцев и поляков словаки также занимали по отношению к центральному правительству неприязненную позицию, поскольку не получили требуемой ими автономии. Но все же Словацкая народная партия, основанная в декабре 1918 года католическим священником Андреем Глинкой, носившая подчеркнуто католический характер и поддерживаемая на выборах более чем 50% словаков, вошла в 1926 году в «общенациональную коалицию», в которой участвовали вместе с чешскими партиями и партии немецкого меньшинства.
Но когда один из лидеров Словацкой народной партии Войтех Тука, создавший военизированный «хеймвер» («Rodobrana»), был осужден на 5 лет заключения за государственную измену, Словацкая народная партия вышла из этой «общенациональной коалиции». Далее, когда в августе 1933 года патер Глинка воспользовался празднованием 1100-й годовщины крещения словаков (на век раньше чехов!), чтобы энергично выступить за автономию Словакии, чешские партии уже не были готовы к компромиссу. При этом ведущие чешские партии – национал-демократы и аграрии, – по-видимому, в некоторой степени считались и с «Фашистской общиной», партией, основанной в 1925 году генералом Гайдой, выражавшей крайне националистические, антинемецкие и антисемитские установки, хотя и получавшей на выборах не больше б мест.
В дальнейшем возникло прямое и косвенное сотрудничество Словацкой народной партии с Судетско-немецкой партией (ранее называвшейся Судетско-немецким Отечественным фронтом), которая под руководством Конрада Генлейна фактически стала составной частью НСДАП. После аннексии Судетской области «третьим рейхом» чехи и словаки все же готовы были к компромиссу. «Остаточная Чехословакия» была преобразована в федеративное государство. Поскольку в ведении пражского центрального правительства оставались только внешняя политика, оборона и финансы, Йозеф Тисо, занявший в 1938 году место умершего Глинки, фактически мог управлять словацкой частью страны как независимый словацкий премьер-министр. Но 9 марта 1939 года чехословацкий президент Гаха приказал сместить правительство Тисо и распустить «Гвардию Глинки», занявшую место «Родобраны» (хеймвера). После этого Тисо был вызван в Берлин, и Гитлер потребовал от него провозгласить независимую Словакию. За этим последовал разгром «остаточной Чехии», превращенной 16 марта 1939 года в «протекторат Богемия и Моравия». Возникшая по милости Гитлера Словацкая республика должна была заключить 18 марта 1939 года «договор о защите» с Германской империей. Хотя некоторые страны, в том числе Швейцария, Польша и Советский Союз, признали это новое «государство», Словацкая республика была и осталась зависимым от Германии государством-сателлитом. Хотя она и не была вначале оккупирована немецкими войсками, ее внешнюю и внутреннюю политику, по существу, определял Гитлер, а формировали ее немецкие «советники». Тисо, оставшийся главой государства, имел, правда, больше власти, чем Квислинг, но Словакия настолько зависела от Германии, что уже по этой причине установленный в ней авторитарный режим вряд ли можно рассматривать как самостоятельную «клерикально-фашистскую» диктатуру. Впрочем, против такой характеристики говорят и другие внутриполитические условия.
