Олег Черенин - Шпионский Кёнигсберг. Операции спецслужб Германии, Польши и СССР в Восточной Пруссии. 1924–1942
Южный отдел (крепости), на левом берегу Прегеля, образуется пятью фортами VIII–XII (VIII — короля Фридриха, IX — Дона, X — Каниц, XI — Денгоф, XII — Эйленбург), расположенными до полуверсты впереди кольцевого шоссе. Местность в районе фортов и перед фортами имеет равнинный характер. Обсаженное деревьями кольцевое шоссе резко выделяется. Особенно удобными артиллерийскими позициями крепостная артиллерия здесь не располагает, но и наступление придется вести по открытой местности, причем грунт вообще в окрестностях Кёнигсберга легко заболачиваемый и поэтому являющийся в дождливую погоду весьма неудобным для выполнения земляных работ, представляет особые сомнения именно на южном участке…»[266]
С такой же высокой степенью детализации описываются гарнизон Кёнигсберга, расположение и состав артиллерийской группировки, инженерные средства обороны крепости и т. д.
О высоком уровне штабной культуры русских офицеров-аналитиков и их возможности прогнозировать ход военных операций свидетельствует, например, такой абзац: «Крепость Кёнигсберг хотя и расположена в 10 переходах от русской границы, но, по-видимому, первая из больших крепостей окажется в соприкосновении с неприятелем. Движение с Немана к Висле русских сил возможно при выставлении небольшого заслона против южного фронта крепости, при одновременном перерыве сообщений крепости через Пиллау. Качественная и количественная слабость гарнизона исключает возможность серьезной угрозы крепости нашим сообщениям; взятие крепостцы (так в тексте) Бойен сделает наши сообщения еще более независимыми от Кёнигсберга. Ослабление действующей на Висле германской армии выделением к Кёнигсбергу крупных сил признается прусским генеральным штабом крупной ошибкой…»[267]
Одним из авторов военно-статистического описания Восточной Пруссии как театра военных действий являлся будущий начальник разведывательной части Главного управления Генерального штаба Павел Федорович Рябиков. Он в своих записках отмечал, что указанное описание явилось итоговым продуктом аналитической обработки всех секретных материалов русской разведки кануна Первой мировой войны[268].
Как известно, русские армии в наступательной операции 1914 года в Восточной Пруссии потерпели серьезное поражение. Не в последнюю очередь это поражение было обусловлено серьезными ошибками в организации управления наступающими русскими войсками, когда, вопреки инструкциям по обеспечению секретности, часть важных оперативных приказов направлялись по радио открытым (незашифрованным) текстом. Германской радиоразведке без особых усилий доставались самые секретные приказы русских штабов, что в значительной степени предопределило успех германского контрнаступления[269].
Советская разведка в 1930-е годы. Краткая характеристикаПрежде чем приступить к описанию деятельности советской разведки на территории Восточной Пруссии в межвоенное двадцатилетие, необходимо сделать некоторые предварительные замечания, которые позволят читателю составить собственное представление о тех сложностях, с которыми она сталкивалась при решении своих задач.
В межвоенный период советские разведывательные службы представляли собой хорошо действующий механизм по получению, аналитической обработке и реализации в заинтересованных государственных институтах актуальной разведывательной информации по широкому кругу военных и военно-политических вопросов. В 1920–1930 годы структурно они входили в состав ВЧК — НКВД (внешняя разведка) и Генерального штаба Народного комиссариата обороны (военная разведка)[270]. В этот период обе разведывательные службы подвергались неоднократным реорганизациям, целью которых было совершенствование их деятельности по добыванию важной информации в интересах политического и военного руководства страны. С этими реорганизациями подчас были связаны и изменения названий спецслужб.
Непосредственное получение разведывательной информации по линии Разведуправления Генерального штаба и Иностранного отдела (ИНО) НКВД осуществлялось с позиций многочисленных легальных (под прикрытием дипломатических учреждений СССР) и нелегальных разведаппаратов (резидентур), действовавших за рубежом. Кроме того, агентурной разведкой занимались также структурные подразделения пограничных войск, территориальных органов безопасности, войскового управления (разведотделы штабов военных округов и т. д.).
До времени начала репрессий в 1937–1938 годах советская внешнеполитическая и военная разведка располагала более чем 400 источниками важной военной, военно-политической, научно-технической информации, работа с которыми проводилась через зарубежные аппараты. Многие ее агенты работали в жизненно важных для обеспечения интересов советского государства объектах: иностранных спецслужбах, внешнеполитических ведомствах, их дипломатических представительствах. Несмотря на исключительно сложные условия работы разведки в европейских странах, советское руководство обладало информацией, необходимой для принятия важных внешнеполитических решений.
Начавшиеся в 1937–1938 годах репрессии в органах безопасности и военной разведке нанесли им невосполнимый урон, заключавшийся не только в ликвидации наиболее подготовленных и преданных интересам дела кадровых сотрудников, но, что самое важное, в нарушении преемственности процесса добывания и обработки важных секретных сведений. Численный состав зарубежных резидентур резко сократился, связь со многими источниками навсегда была утрачена, многие агенты попали под подозрение как связанные по своей прошлой работе с «врагами народа» и т. д. Это привело к тому, что Сталин в течение нескольких месяцев вообще не получал из разведки никаких сведений[271].
Для восстановления потенциала советской разведки потребовалось много усилий и времени. Пришедшие на смену репрессированным коллегам молодые сотрудники (не по возрасту, а по опытности), в силу отсутствия элементарных практических навыков и необходимого опыта, не могли в полном объеме восстановить утраченные позиции. И их ни в коем случае нельзя обвинять в отсутствии значимых результатов. В сложнейших условиях они сделали все что могли. Была восстановлена связь с рядом ценных агентов советской разведки, созданы условия для формирования новых нелегальных резидентур, несколько расширился кадровый состав зарубежных точек. Но это был необходимый для регулярного функционирования зарубежного аппарата минимум. Качественных изменений в работе добывающих аппаратов разведки в условиях приближающейся войны не произошло.
Пришедшие к руководству советскими разведслужбами новые начальники (П. М. Фитин (внешняя разведка) и Ф. И. Голиков (военная разведка) необходимыми знаниями и опытом в организации разведывательной деятельности не обладали. Его отсутствие, в числе других причин, привело в начале войны к целому ряду катастрофических провалов разведывательных сетей в странах Западной Европы. Достаточно сказать, что несколько на первый взгляд незначительных технических ошибок привели почти одновременно к ликвидации около десятка резидентур и агентурных групп во Франции, Германии, Бельгии, Нидерландах[272].
Как известно, к началу Великой Отечественной войны руководство СССР и Верховное командование РККА допустили ряд серьезных, принципиальных ошибок, приведших к катастрофическим результатам на ее начальном этапе. В послевоенной литературе усилиями пропагандистской машины КПСС и руководителей советских спецслужб в общественном сознании был прочно сформулирован миф о непогрешимости советской разведки, которая якобы в сложных условиях сумела добыть убедительные материалы о подготовке Германии к войне против СССР.
В соответствии с предлагаемой для доказывания аргументацией приводятся многочисленные рассекреченные документы ГРУ и внешней разведки СССР, подтверждающие тезис о том, что «разведка докладывала точно» и только лишь просчеты и ошибки Сталина, являвшиеся следствием его «параноидального» недоверия к такой информации, привели к катастрофе 1941 года[273].
Для многих специалистов по истории внешней политики и отечественных спецслужб такая трактовка трагических событий начала войны выглядит упрощенно и недоказательно. И действительно, если проанализировать совокупность находящихся в научном обороте рассекреченных документов советской разведки кануна войны, однозначного ответа на вопрос, «выполнила ли советская разведка стоящие перед ней задачи в полном объеме», мы не получим[274].
И основной причиной такого ответа будет крайне противоречивый характер самой информации, полученной по каналам советской разведки. Например, игнорирование Сталиным данных разведки о сроках начала войны, содержащихся в сообщениях советских разведчиков, в ряде исследований преподносится подчас как главная причина понесенных летом — осенью 1941 года поражений Красной армии. При этом забывается, что отдельные резидентуры, докладывая о ходе подготовительных мероприятиях германского командования к войне, неоднократно ложно указывали либо на конкретные даты, либо на временные периоды, в рамках которых начнется война.
