Лоран Тейс - История Франции. Том 2. Наследие Каролингов
I. Изменение светской власти
Суть понятия об Общественной власти и ее осуществление на практике на протяжении всего X века и в самом его конце оставались неизменными. Король служил ее символом и, как мы помним, ее источником. Но число тех, кто получил ее, чаще всего по наследству, и использовал ее, все увеличивалось. Знаки, как в общественном пейзаже, так и в текстах, все умножались в связи с этим раздроблением власти, способностью управлять и наказывать, с ее обращением и разделением между многими: так башни и крепостные стены в городе все возводятся и обновляются, и, что еще удивительнее, в деревне тоже. Так различные персонажи хроник и грамот занимают все больше места, будучи одновременно зависимыми друг от друга и обособленными друг от друга. Все это приметы второй трети X века. Документы, и архивные, и археологические, остаются обрывочными и недостоверными, то и дело вводя нас в заблуждение. Факты и наше знание о них сильно меняются в зависимости от географического положения. И в словах, и в событиях обнаруживается колебание, или «прорастание», как говорят хорошие историки. Итак, последнее методологическое замечание: не следует переносить на X век то, что мы твердо знаем о XI и особенно XII веке: замки, сеньоры, рыцари, вилланы, демографический подъем, рост деревень, интенсивная распашка новых земель, строительство церквей, открывающихся в изобилии, — короче говоря, гигантский подъем средневекового Запада. И часто пишут, что X век не мог столь динамично развиваться без предпосылок, заложенных еще в X веке. А если наоборот, XI век, особенно в его второй половине, кажется столь блестящим и успешным только по контрасту с X веком, еще малоподвижным и смутным? Историографические дискуссии по этому поводу вновь разгорелись несколько лет назад. X век снова входит в моду: почему бы и нет, если он способен побудить к новым исследованиям? Наиболее свежие из них, как, например, труд К. Лорансон-Роза об Оверни, вряд ли заставят восторгаться этой эпохой. На самом деле изучение истории раннего средневековья в соответствии с разделением на века лишено всякого смысла. X века просто не существует. В Провансе около 1000 года еще не до конца исчерпала себя античность. А во Фландрии того же периода было уже близко повое время. На полдороге, в Маконнэ, Ги Буа не колеблясь отмечает революцию в действии. Почти повсюду привлекает внимание приспособление старого и еще прочного порядка к новым формирующимся реалиям, пусть локальным, разрозненным и прерывистым.
1. На авансцене блистательные второстепенные персонажи
Вот, в начале X века, Фулк Рыжий. Это небезызвестная персона. Он, несомненно, был прямым потомком Адаларда, всемогущего сенешаля Людовика Благочестивого. С согласия и под контролем маркиза Роберта Нейстрийского Карл Простоватый назначил его виконтом Анжера, где сам Роберт был графом. Но маркиз, управляя огромным княжеством, выполняя определенные функции при королевском дворе, был не в состоянии справляться еще и с графскими обязанностями, поэтому виконт и заменил его в этом. Фулк расширил свои владения, в частности со стороны Лош. Как светский аббат, он обладал монастырями Сент-Обен и Сен-Лезен, являвшимися графским достоянием. Не хватало только титула графа, который уравнял бы его с цветом аристократии, с его собственным сеньором Гуго Великим. В 920 году, затем в 929 году он пытается получить этот титул, судя по сохранившейся грамоте. Однако Гуго жалует ему лишь титул виконта, и только. Лишь незадолго до своей смерти в 942 году Фулк Рыжий становится графом с позволения Гуго, который сам сделался герцогом франков. Его сын Фулк Добрый, унаследовав от отца все титулы и богатства, уже носил титул графа. В 966 году его внук Жоффруа Гризегонель именуется «графом Анжуйским Божией милостью и щедростью моего господина Гуго». Бог, долгое время занятый исключительно королями, узаконивает теперь и графскую власть. И наряду с таким дарителем Гуго Канет, при всей его щедрости, отступает на задний план. Действительно, в октябре 989 года правнук Фулка Рыжего Фулк Нерра провозглашает себя «графом Анжуйским Божией милостью» — и только ею одной. Если бы он признал себя вассалом короля Гуго, он больше уже не имел бы своих полномочий. С этой минуты его богатство и политический вес сравнялись с королевскими. Когда он два года тому назад стал преемником своего отца Жоффруа, то его новоиспеченный сеньор и король ничего не знал об этом, и даже не подозревал о подобных вещах. Поэтому отношения между герцогом, затем королем франков, и графами Анжуйскими были в общем прекрасными. Граф Анжуйский, утвердив свое влияние в Нанте, владел также Туаром и Лудёном, захваченными у Гийома Аквитанского. В Анжере он сам назначил виконтом Рено Тюрингского. За пределами родовых поместий династия продвигает своих пешек. Брат Фулка Доброго Ги становится епископом Суассона, а брат Жоффруа Гризегонеля, тоже именуемый Ги, потому что он, как и его дядя, был призван стать епископом, получил-таки епископство Пюи.
Еще больших успехов добился сосед и соперник графа Анжуйского. В начале X века виконтом в Туре был Тибо. Возможно, это был сын виконта Гарпего из Блуа. А его жена Ришильда, конечно же, была дочерью графа Гуго из Буржа, а по линии матери — внучкой Карла Лысого. Тибо преуспел еще больше Фулка Рыжего. Около 936 года он завладел графством Блуа. Немного позднее он пытается присвоить титул графа Тура. Гуго Великий противится этому. Его сын Тибо, прозванный Мошенником, становится после 940 года его преемником. И вот он уже прибирает к рукам графства Шартр и Шатоден. Гуго Капет будет вынужден пожаловать ему графский титул, соответствующий его реальной власти в Туре, — что и произошло около 970 года. Как позднее сделает Фулк Нерра в Ланже, Шомоне, Монтрёй-Беллей и Шато-Гонтъе, — так же и Тибо показывает, что он является обладателем должностных полномочий, возводя башни в городах Блуа, Шатоден, Шинон, Шартр, чтобы выступить против епископа, назначаемого непосредственно королем. В Дуэ-ла-Фонтен он восстанавливает и укрепляет для себя старинную резиденцию императора Людовика Благочестивого. Его женитьба на Лисгарде, дочери Герберта Вермандуаского, становится поводом для новых приобретений далеко за пределами его земель на Луаре. В 948 году он строит крепость в Монтегю, бросая тем самым вызов Каролингу из лапа, бывшему несколько месяцев в заключении. В том же году он присваивает себе крепость Куси владение реймсского архиепископства, что стоило ему отлучения от церкви. Дело уладилось только в 965 году, когда архиепископ Одельрик уступил крепость в обмен на присягу о верности сыну графа Эду. Осуществляя опеку над сыном Алена Бретонского, Тибо приобрел большое влияние в графстве Ренн. Наконец, стремясь укрепить свои позиции в церкви, он последовательно добивается для своих брата и сына с 955 по 985 годы — епископских должностей в Бурже. Старший сын Тибо, Эд, в 977 году один получает отцовское наследство. После смерти дяди Герберта Старого около 480 года он прибавляет к нему еще и часть вермандуаских владений в Шампани. Женившись на Берте, дочери короля Конрада Тихого и внучке Людовика IV Заморского, Эд к 985 году достигает небывалого могущества, может быть, даже превосходящего власть самого герцога франков — своего господина, которого он едва удостаивает своим посещением. Став королем, Гуго будет терпеть и более значительные унижения. У Эда был свой двор, он чеканил собственную монету, он назначил виконтом Лаотра своего приближенного Ардуина — возможно, сына того Ардуина, которому Тибо Мошенник доверил охрану крепости Куси в 948 году.
Итак, в Нейстрийском княжестве по мере того, как его властитель продвигался вверх по иерархической лестнице, становясь герцогом, затем королем, — образовались два новых объединения, достаточно сильных и автономных, и их правители заставляли признать себя добровольно или по принуждению — в качестве урожденных и несменяемых графов. Владения Гуго Великого оказались слишком большими для одного наследника. Мало-помалу прямой контроль над графствами ускользал из рук властителя, и его собственные владения снова сокращаются до пределов Орлеана и Санлиса. Почти полная независимость по отношению к светским властям, которой добились графы Анжуйский и из Блуа-Шампань, прочность и стабильность княжеств «второго поколения» придали этим двум династиям совершенно особое значение. Утрата герцогом наследства Робертинов стала очевидной. С 942 года виконт Тейдон Парижский приобретает титул графа; в 948 году настала очередь Фромона Сансского, а в том же году его сменяет его сын Ренар. В руки Бушара Вандомского последовательно попадают графства Парижа, Корбей и Мелён. Накануне восшествия франкского герцога на престол один лишь Орлеан оставался, по-видимому, во власти Гуго Капета, и то больше из личной преданности, а не из субординации, Фулк Анжерский и особенно Бушар Вандомский, друг, сторонник и зять Фулка, предоставили Гуго свободу действий. Около 985 года относительное единство княжества Гуго Великого ушло в прошлое. Однородное ядро между Луарой и Сеной было разделено. Раздробленность победила.
