Тадеуш Квятковский - Семь смертных грехов
- Так, так! Вчера была грудка каплуна, политая сбитыми сливками с желтками. Это было неплохо, но та, что будет сегодня, лучше потому, что она еще впереди.
Через два дня вернулся Ясько и сообщил, что отцы-кармелиты уже в пути и вот-вот прибудут в Тенчинский замок. Старая вдова с еще большим усердием стала бить себя в грудь. Придворные дамы старались принять серьезный вид, управитель приказал вычистить оружие до блеска, а повара не покладая рук жарили и варили для пира, который готовился в честь приезда отцов-кармелитов. Брат Макарий приказал переправить бочонок с вином во флигель и поместить в одной из укромных комнат, которую он выбрал для себя.
К вечеру замковые слуги доложили, что по большаку движется какой-то странный возок, который тащат четыре худые клячи. Квестарь, сложив руки на животе, с опущенными глазами и одухотворенным лицом, вышел навстречу приезжим. Облако пыли, поднимавшееся вдали, возвещало о приближении монахов.
Встреча произошла у Тенчинской горы. Из возка, устланного сеном, первым выбрался отец Лаврентий и, расплакавшись от волнения, упал в объятия квестаря.
- Это ты, брат, такое чудо сотворил?
Квестарь скромно потупил глаза и отступил на шаг.
- Не я, - ответил он, глотая слюну, - а ваши труды, молитвы и хлопоты перед небесами.
Один за другим из возка медленно вылезли отцы Гауденций, Поликарп, Ипполит, Гиацинт, Панфутий и Барабаш. Последним выбрался отец Розмарин.
- Ну, как? - спросил он, схватив квестаря за рукав. - Иезуиты ничего не забрали с собой? Рассказывай, брат, это меня очень беспокоит.
- Все осталось, как было.
- И свинки в хлевах? - настоятель испытующе смотрел на квестаря.
- Все до одной, преподобный отец.
- И коровки, и бычки?
- И те, и другие, и все остальное. Отец-настоятель возвел взор к небу и, облегченно вздохнув, похлопал квестаря по щеке.
- Умен ты, брат мой, хоть и необразован. Устроил неплохо, хвалю тебя за это. Меня удивляет лишь одно, как это иезуиты не причинили ущерба нашему добру, ведь они народ хитрый и лукавый.
Квестарь озабоченно почесал бороду.
- У них времени совсем не было.
Отцы-кармелиты окружили квестаря и стали расспрашивать наперебой: - А комнатки здесь удобные?
- Сколько слуг в замке?
- А как амбары, полны?
- А управитель не страшен?
Брат Макарий давал каждому исчерпывающие ответы; эти ответы привели монахов в восторг и вызвали необыкновенную радость. Отцы-кармелиты весело поднимались в гору, напевая песенки, прославляющие мудрое устройство жизни сей.
Отца Розмарина вели под руки его любимец отец Ипполит и квестарь, удостоенный этой чести за исключительные заслуги перед монастырем в деле спасения души бедной пани Фирлеевой, так подло обманутой отцами-иезуитами.
Возок, нагруженный принадлежностями для богослужения и монастырским имуществом, скрипя и громыхая, медленно полз по дороге. Лошади обливались потом, а кучер громко ругался, нимало не стесняясь присутствия преподобных отцов.
Когда прибывшие взобрались на вершину холма, перед ними открылся великолепный вид. Огромный замок был залит лучами заходящего солнца. Ночь уже положила первые тени на темный лес в долине. Перед сторожевой башней плотными рядами стояли солдаты, за ними толпились дворня и крестьяне, успевшие сбежаться из ближайших деревень и хуторов. В воротах на турецком ковре стояла на коленях владелица замка в черном платье, на голове у нее было вдовье покрывало. Она жалобно рыдала, закрыв руками лицо. За ней тоже на коленях разместились придворные дамы. Несколько поодаль находился управитель в панцыре с золотой инкрустацией. Он внимательно наблюдал за порядком.
Отец Розмарин остановился на вершине, полюбовался прекрасным зрелищем и дернул брата Макария за руку.
- Неплохо, брат, неплохо, - причмокивал он, довольный оказанным приемом,
Отцы-кармелиты, подталкивая друг друга, шепотом выражали свое изумление.
В вышине над замком раздался звон колокольчика из часовни. Этот звук нарушил внезапно воцарившуюся тишину. Эхо разнесло его по склонам холма, по виноградникам, уступами спускавшимся в долину, и дальше по всей слободе.
- Неплохо, брат, неплохо, - бормотал настоятель. - Ну, а теперь ты отойди. Пусть для большей торжественности возьмет меня под руку и поведет к воротам отец Гауденций.
Квестарь отошел. В молчании все двинулись к замку, медленно, с достоинством, осторожно. Когда подошли к пани Фирлеевой, отец Розмарин важно поднял руку и благословил старую вдову и всех собравшихся. Пани Фирлеева нарочито громко зарыдала, за ней разревелись вовсю придворные дамы, стоявшие рядом солдаты скрипели доспехами.
- Что ты хочешь от нас, милостивая госпожа? - торжественно заговорил отец Розмарин. - Зачем вызвала нас с такой поспешностью?
- Хочу милости божией и избавления от тяжких грехов.
- Как же случилось, - спросил настоятель, - что ты жаждешь избавления, если твою душу спасали отцы-иезуиты?
- Я впала в грех гордыни, преподобные отцы, а иезуиты поддались проискам сатаны и вовлекли меня в соблазн.
- Как это так? Ведь отцы-иезуиты изощряются в заклинании бесов и легко изгоняют дьяволов. Подумай, милостивая пани, не следует ли тебе вернуть преподобных отцов-иезуитов?
Фирлеева беспокойно заерзала, но от стыда не смогла поднять головы.
- Не хочу и слышать о них. Отец-настоятель развел руками.
- Ну, раз так, милостивая пани, воля твоя. Встань же и вниди с нами в жилище твое. Мы поможем вознестись твоей душе к вершинам вечного блаженства.
- Поможете?
- Мы даже беднякам не отказываем в царствии небесном.
Отец-настоятель наклонился и коснулся плеча пани Фирлеевой. Старая вдова встала с коленей, почтительно поцеловала руку настоятеля, которую тот подсунул ей под нос. Затем по очереди к его руке приложились придворные дамы. Благословляя направо и налево, народ и стражников, отец Розмарин последовал за вдовой в замок. Позади всех с благочестивой улыбкой шел квестарь.
Отец Пафнутий с лихорадочным блеском в глазах дернул его за рукав.
- Брат, а сады тут есть?
- Оком не окинешь, отец мой, - ответил квестарь.
- Наверное, дьяволы посиживают без помех в яблочках. Уж я до них доберусь, конец их господству, конец, - старичок, забавно подпрыгивая на тонких ногах, начал грозить адским силам.
Принятие духовной власти над Тенчином произошло удивительно торжественно. Часовня была озарена огнями, звучали молитвы, раздавалось песнопение. Началась новая жизнь.
Отцы-кармелиты наложили на владелицу замка тяжелую епитимью, не ограничив ее сроком. Выслушав исповедь пани Фирлеевой, отец Розмарин схватился за голову и долго молчал, пораженный тяжестью содеянных грехов. Старая вдова тем временем для спасения души своей прибавляла одну деревню за другой. Когда земли и всякого добра набралось достаточно, отец-настоятель пообещал, что ей будет испрошена милость в небесах. Начались бесконечные богослужения. Грешница не выходила из часовни, где преподобные отцы, непрерывно сменяя друг друга, служили с особым усердием. Островерхая часовня утопала в цветах и была наполнена тошнотворным запахом ладана и расплавленного воска.
Квестарь тем временем отдыхал, забыв и думать о том, что пора вновь собираться в путь за подаянием. Ему намекнули, что он не выполняет своих обязанностей и лишает монастырь новых доходов. Однако управитель весьма дорожил его обществом, и брат Макарий не мог пожаловаться на недостаток удовольствий, которые получают любители покушать и выпить. Он ответил отцам-кармелитам, что хочет отдохнуть от пережитых волнений, и повесил мешок на гвоздь.
Отца-настоятеля такой ответ не очень обрадовал.
- Что-то наш квестарь слишком нос задрал, - сказал он отцу Ипполиту, когда об этом зашла речь. - Боюсь, как бы не подложил он нам свинью и не испортил бы все дело.
- Я тоже так думаю, преподобный отец, - поддакнул отец Ипполит. - Мне что-то не нравится его выражение лица и нос, который с каждым днем становится все краснее и краснее. Ты помнишь, преподобный отец, того замухрышку, который сказал про него верное слово? Ведь подаяние-то брат Макарий в свой кошелек кладет.
- Он подает дурной пример людям, того и гляди взбунтует их, - говорил настоятель, прохаживаясь по комнате.
- Все вино выпьет, - добавил любимец отца Розмарина.
- Нет, с этим надо кончать! - скорбно воскликнул отец-настоятель. - Но как? Придумай-ка, отец мой, я на тебя в этом деле возлагаю большие надежды.
- Надо против него настроить милостивую госпожу.
- Э-э, вдова к нему очень расположена. Он вкрался к ней в доверие.
- Обвинить его в безбожии?
- Он для нее святой. Старуху не переубедишь. Надо придумать что-нибудь другое.
Отец-настоятель необычайно оживился и совсем не был похож на дряхлого, едва волочившего ноги старика. Теперь он шагал по комнате так энергично, что ряса с шумом развевалась за ним.
