Люсьен Мюссе - Варварские нашествия на Западную Европу. Вторая волна
Корабль викингов не отличался комфортностью, не давая убежища от захлестывающих морских волн, обладал ограниченной вместимостью, но он легко управлялся и не нуждался в пристани. В классе беспалубных лодок это настоящий шедевр, который навсегда остался непревзойденным. Чаще всего он имел 20–25 м в длину, от 3 до 6 м в ширину и на скамьях для гребцов мог вместить от 40 до 100 воинов, а в исключительных случаях — до 200, в огромных королевских судах более поздней эпохи. Прямоугольный парус, укрепленный на центральной мачте, натягивался при помощи большой горизонтальной реи и ромбовидной сети из тросов. Носовую часть впереди нередко украшала голова чудовища, часто съемная, сзади спускалось рулевое весло и складывалось в кучу оружие.
Этими инструментами редкого качества, почти произведениями искусства, скандинавы управляли с безупречным мастерством, о котором мы, впрочем, очень мало знаем. По сравнению с навигацией древних, прогресс разителен, главным образом в сфере ориентации. Чисто астрономическими средствами, никогда не видя берегов, викинги могли сохранять неизменный курс на огромных дистанциях, например, от Бергена до Гренландии, — подвиг, подражание которому стало возможным только после усвоения буссоли.
Военно-морская тактика викингов почти не попадает в сферу интересов истории их нашествий, так как, если не считать Англии, их столкновения с христианскими флотами были исключительно редкими; тогда они стремились либо протаранить вражеское судно и взять его на абордаж, либо зажать его в тесной бухте. Сухопутная тактика изучена мало; впрочем, до XI в. регулярные битвы нечасты. А. В. Брогге, изучив две из последних битв эпохи викингов, при Стикластадире (1030 г.) и Гастингсе (1066 г.), настаивает на особой роли лучников, которые были практически неизвестны франкской армии. При Стикластадире все сражавшиеся были пешими, одни вооружены секирами и мечами, другие луками; при Гастингсе хускэрлы Гарольда и стрелки Вильгельма, каждые на свой манер, представляли одну скандинавскую традицию. Соединив франкскую конницу со скандинавскими лучниками — два лучших тактических элемента, доступные на тот момент, — герцог Нормандии осуществил фундаментальное нововведение. Следовало бы таким же образом исследовать и более древние эпохи.
Упомянем в двух словах о редком и почти патологическом случае берсеркеров, иногда впадавших в неистовство под влиянием припадков, которые древние считали вдохновением Одина, а современные люди склонны относить за счет ядовитых грибов, употребляемых в момент сражения. Речь идет, скорее, об излюбленной литературной теме авторов саг, нежели о по-настоящему важном элементе армии викингов.
Пиратское право
Отправлявшийся за моря скандинав стремился прежде всего к собственной выгоде, которую он, безусловно, понимал в самой примитивной форме — захват добычи или рабов, занятие земель или получение контроля за товарообменом, — но к ней он стремился с чрезвычайным упорством и изобретательностью. Подобно другому сообществу моряков-авантюристов, описанному в Одиссее, викинги сознательно практиковали коварство и ценили его в знатоке, с жестокостью умели сочетать вызов и даже иронию, но не теряя из виду основной цели. Более того, своим жертвам они казались дьявольски хитрыми. Фактически викинг меньше доверялся вдохновению момента, чем обычно считается. В главе III мы уже подчеркивали, что их операции развивались с примечательной методичностью, в основе которой лежали соображения рентабельности. Остается отметить, что они, в большей степени, чем может показаться, заключены в юридические рамки. За исключением того случая, когда речь идет о берсеркерах, необходимо решительно отвергнуть стереотипы, унаследованные от духовенства X в., делавшие из скандинавов пиратов в чистом виде, не знающих другого закона, кроме преступления и самого разнузданного варварства.
Когда норвежские викинги причаливали и разоряли какую-нибудь ферму, захватив несколько голов скота, они всего лишь осуществляли обычай своей страны в расширенном толковании: это страндхогг, высадка на землю с. целью раздобыть пропитание, которую можно было, никого этим не удивив, произвести и в самой Скандинавии вплоть до времен монархического объединения (в XI в. в Норвегии и Дании существовали королевские агенты, функция которых состояла собственно в том, чтобы удерживать викингов на почтительном расстоянии от побережья).
Выход в море крупной экспедиции, в основном в Дании, регламентировался точными институциональными рамками «закона армии»; она имеет непререкаемого вождя, «короля моря», четкую дисциплину (которая стала еще строже в ходе второй волны — во времена огромных тренировочных лагерей), правила раздела добычи, — то есть все то, что при случае, как, например, в Йорке или Руане, чрезвычайно способствовало превращению армии в государство.
Снаряжение флота также регулировалось детальными правилами. Они известны главным образом из шведских рунических надписей XI века. Каждая армия (Liph) имеет своего эпонимичного военачальника (Cidhs Forungi), с которым его подчиненные связаны на срок экспедиции специальным обрядом; свой предводитель или капитан (Styrimadha) есть и у каждого корабля. Между воинами царит товарищество, окраска которого оказывается то, в основном, военной, то коммерческой; каждый рассчитывает, что в случае его смерти он будет прославлен на родине своим товарищем (Felagi). Таким образом, в интересах общей выгоды, без вмешательства какой-либо государственной власти обеспечивается сплоченность экспедиции.
Средневековый скандинавский менталитет, одной из доминирующих черт которого в сагах является постоянный юридизм, прекрасно согласуется с тем, чтобы и выгода эта принимала некую институциональную форму: в то время это были «датские деньги», или выкуп с установленной расценкой. Этот институт, первые шаги которого, в очень скромном и Цочти частном масштабе, осуществлялись во Фрисландии с 810 г., во Франции возник в 845 г., а в последний раз Ролл он получил прибыль от его сбора в 926 г.; в Англию он был принесен около 865 г., и в конце концов после новых случав их взимания «датские деньги» превратились в постоянный налог.
Проблемы классификации: хронология и национальности
Движение викингов не должно рассматриваться как цепь последовательных событий. В III главе нами были приложены все усилия, чтобы провести различие между вспышками активности, разделенными достаточно продолжительными периодами затишья. К несчастью, большая часть общих исследований этого почти не учитывает, даже если они и не довольствуются пластами протяженностью в век, о которых даже нет нужды говорить, что они никак не соотносятся с реальностью. Периодизация, которую предлагаем мы, является не более чем рабочей гипотезой, но ее основная особенность — огромный, полувековой перерыв между 930 и 980 гг. — уже принят несколькими авторами. Необходимо настаивать на двух моментах: стремительности начала набегов и растянутости завершающей фазы. Норвежцы рано, в VIII в., начали прощупывать западные маршруты. Их первые разведчики появились в регионах, не имеющих письменной истории, архипелагах к северу от Шотландии, где, как предполагают археологи, колонизация могла начаться до 800 года. В 785–800 гг. они (заметим, почти одновременно) достигли цивилизованных государств: в 786–787 гг. состоялся первый рейд на юг Англии, а в 793 г. — на север; первое нападение на Ирландию имело место в 795 г., а второе — в 797 г.; в 799 г. они добрались до вандейского побережья Галлии. Эта быстрая череда налетов показывает, что для первых викингов открытие Запада было подобно открытию Эльдорадо. Второй приступ, когда операции развивались в том же стремительном ритме, привел к не менее важному результату, достигнутому на этот раз в 840–850 гг. датчанами: было обнаружено, что Империя франков не в состоянии эффективно защищать себя и согласна платить «датские деньги». Внезапности начала этой экспансии следует противопоставить ту неторопливость, с которой этот феномен подошел к своему концу. Его волны продолжали слабеть на всем протяжении XI в., и полностью угасли лишь в начале XII века. Конец крупных боевых действий, без сомнения, отмечен 1014–1016 годами. Однако банды еще долго продолжали действовать на свой страх и риск: в 1018 г. они наносят поражение графу Пуатье, около 1040 г. нападают на низовье Везера; в 1048–1049 норвежский флот зимует во Фландрии после рейда в Англию, затем Осгод Клапа нападает на Кент и Эссекс, в то время как норвежцы Ирландии вторгаются на земли Уэльса. В 1052 году Гарольд без труда нашел норвежских помощников в своей борьбе против партии короля Эдуарда. Вмешательство норвежского короля Харальда Сурового в английское престолонаследие в 1066 г. — это, во многих отношениях, еще одна экспедиция викингов. В качестве предлога для многих аналогичных экспедиций в Англию вплоть до 1087 г. указывали на необходимость борьбы против тирании Вильгельма Завоевателя. В 1099 и 1103 гг., восстанавливая порядок в норвежских владениях на Западе, король Магнус Голоногий все еще действовал как викинг. В целом, последним рейдом можно счесть тот, который в 1153 г. провел против Великобритании претендент на норвежский трон. Норвежские саги еще в 1195 г. и 1209 г. упоминают о викингах-«частниках». Народ, который начал экспедиции первым, закончил их последним.
