Дмитрий Дудко - Матерь Лада. Божественное родословие славян. Языческий пантеон.
Особое место в «Велесовой книге» занимает Матерь Сва-Слава — огненная птица. Она воспевает победы русов, зовет их в бой, но может и опустошить мир огнем. Этот образ напоминает и русскую Жар-птицу, и Матаришвана — индийского Прометея. Но нигде, кроме «Велесовой книги», он, опять-таки, не встречается.
Древнерусские и общеславянские боги (Перун, Велес и др.) в «Велесовой книге» соседствуют с западнославянскими Триглавом и Святовитом. Кроме того, перечисляются десятки второстепенных богов, олицетворяющих месяцы года, явления природы и человеческие дела (Ледич, Лютич, Ягодич, Озернич, Мыслич, Гостич и т. д.). Они нигде не известны, кроме этой книги и «фольклорных» записей ее «открывателя» (и только его!). Другие «оригинальные» боги в книге хотя бы соответствуют известным славянским божествам: Заребог — Ютробогу, Землебог — вероятно, Велесу, Перуница — Летнице, Яробог — Яриле и др.
Следует отдать должное литературному таланту Юрия Петровича, его искреннему патриотизму и бескорыстию. Но изучать славянское язычество по «Велесовой книге» нельзя, как нельзя изучать кельтскую старину III в. по «Песням Оссиана», подделанным Дж. Макферсоном.
Среди украинских неоязычников популярны богини Слава и Дана. О богине Славе писал еще Ян Колар в XIX в. Дану же «извлек» в 1860 г. Галицкий историк Я. Головацкий из гуцульских припевов. Предполагают, что Слава была богиней войны, а Дана — воды. Да, «Слава!» было боевым кличем запорожцев. А «Дана» родственно иранскому корню don («вода», отсюда «Дон», «Днепр» и др.), а также именам двух богинь: индийской Дану (матери демонов-данавов) и кельтской Дану (прародительницы племени полубогов). Но, в отличие от Лады, Лели и т. д., Слава и Дана ни в каких письменных или фольклорных источниках не выступают как богини и вообще человекоподобные существа. Так что существование таких богинь у славян — не более чем догадка.
Но, как видим, славянский пантеон достаточно богат и без сомнительных или вымышленных божеств.
Славянские боженята
Славянский Олимп, мир великих богов, как бы покоился сверху на более обширном мире «боженят» — низших божеств. Не только в ученых книгах, но нередко и в народе боженят именуют «духами», хотя они, как правило, не бестелесные призраки, а существа из плоти и крови. Они даже не бессмертны, и их можно убить. Порой их зовут богами и богинями. Часто же (не без влияния христианства) — «нечистой силой», «нечистыми», хотя многие из них больше помогают людям, чем вредят.
Древнерусские авторы знали, что берегинь 7 или 9 сестер, а вил — 27 или 30 сестер. Обычно же боженят каждого вида — бесконечное множество, и они лишены индивидуальных имен. С великими богами у них порой довольно тесные связи. Великая Богиня может именоваться Берегиней или вилой Живой. Морана — предводительница русалок. Яриле (Георгию) служит волчий пастырь (разновидность лешего). Сатана (Чернобог) — повелитель чертей. Дружину Перуна составляют гарцуки. Месяц (то есть Белее) — солнце и божество мира боженят, и они ему поклоняются.
Мир этот старше многих богов: образы леших, водяных, русалок, упырей и др. сложились еще у первобытных охотников и рыболовов. При этом он необычайно живуч. Церковники не сумели искоренить не только веры в боженят, но и их культа. Жертвы водяному или домовому приносились и в XX в. Более того, семья «нечистых» уже в христианские времена пополнилась «колокольным маном», обосновавшимся прямо на церковной колокольне, чуть ли не в самом храме нового бога! Да и в церкви нечистые могли устроить форменный шабаш: вспомним гоголевского «Вия».
По преданию, боженятами стали бесы, сброшенные с небес Богом при разгроме Сатаны: кто упал на дом — стал домовым, в лес — лешим, в реку — водяным и т. д. Упырями, русалками, мавками и т. п. становятся люди, умершие «недоброй» смертью: утопленники, самоубийцы, некрещеные дети[42], злые колдуны и т. д. Домовыми же — предки хозяев дома. «Нечисть» охотно подменяла человеческих детей своими или забирала детей, проклятых родителями. Наконец, боженята интенсивно плодились, сходясь друг с другом и с людьми.
Отношение боженят к людям варьирует от доброжелательного до враждебного. Как правило, чем ближе к человеку обитает какой-либо дух, тем меньше он ему вредит и больше помогает. Наоборот, чем больше связан дух с миром дикой природы, а не со сферой культуры, тем он злее и опаснее. Наиболее злы черти, обитающие в болотах или под землей. В целом же боженята не так злы, как проказливы и мстительны. Элементарное уважение, скромные жертвы, соблюдение определенных правил — этого всего хватает, чтобы завоевать расположение большинства из них. Особо же зловредных можно и усмирить магическими средствами — например, плетью или крепким матом.
Наиболее близок и добр к человеку домовой. Имен у него множество. Восточные славяне его величают «хозяин», «дедушко-браток», «господарь» и т. п., западные славяне и словенцы — «скрат», «кобольд» (на немецкий лад), «красняк», «краснолюд» (из-за его красной одежды или шапки), южные славяне — «стопан» (хозяин). Домовым, как уже сказано, становится один из предков семьи. Является он во всем похожим на хозяина дома или же низеньким человеком, заросшим шерстью (чем она гуще — тем богаче семья). Или же в виде животного, особенно змеи (это может быть и реальный домашний уж) или ласки. У него есть жена-домовиха и дети.
Домовой усердно заботится о хозяйстве и скотине, поучает хозяев, предсказывает им будущее, предупреждает о несчастьях. Без него и дом не стоит. Потому, переезжая в новое жилье, из старого перезывают домового. Ему ставили угощение, дарили монеты, лоскуты и т. д. Но если «хозяин» прогневается на людей (за лень, ссоры, несоблюдение правил и обычаев) — беда. Он устроит в доме, по-современному говоря, полтергейст, изведет скотину, будет давить во сне. Еще хуже, если колдун вселит в дом «чужого» домового, способного лишь вредить. Такого уже не умилостивляют, а изгоняют плетью или вилами.
Может поселиться в доме и совсем уже вредное существо — кикимора. Выглядит она, как маленькая горбатая старушка в лохмотьях. Вырастает из некрещеного или проклятого ребенка. Или недобрые люди (обычно печники либо плотники, не поладившие с хозяевами) вселяют ее в дом, запрятав в нем особую куколку. Полтергейст — основное занятие кикиморы: бить посуду, всячески шуметь, являться в виде животных и т. п. Еще любит она прясть и шить, но неумело, никогда не доводя до конца. Избавиться от нее удается с трудом, с помощью особых обрядов. Живет она также в болоте. При всем этом кикимора может и помогать хорошим хозяевам, а плохим вредит особенно усердно.
На Рождество кикимора рождает шуликунов. Эти демоны (от тат. «шульган» — «водяной») известны лишь на русском Севере. Они живут в воде и заняты тем, что на Святки бегают толпами и всячески пакостят людям, после чего исчезают.
Близка к кикиморе общеславянская мора (змора), давящая людей по ночам.
На дворе обитает дворовой, заботящийся о скотине. В народном представлении он почти сливается с домовым.
Нельзя не заметить близость домового и дворового к Велесу, а кикиморы — к Мокоши-Пятнице. Кикимора вообще выглядит какой-то карикатурой на Мать Мира (или на Ягу). Ученые давно спорят: выросли великие боги из боженят или деградировали до их уровня? Это напоминает спор о курице и яйце. Вернее будет сказать, что боги и духи с одинаковыми функциями создавались как бы по одной модели. Росла власть над обществом старейшин, вождей, шаманов — и разрастались образы могучих богов. Но верующим нужны были и такие боги, с которыми можно разобраться по-семейному. От Велеса ведь горшком каши не откупишься и вилами его не прогонишь! Вот и соседствовали боги (а затем святые) с боженятами.
Западным и восточным славянам, а также словенцам, балтам и немцам известен домовой в виде огненного летучего змея. Западные славяне зовут его пливником или денежным (пшеничным, молочным) змеем, восточные — просто змеем. Выводят его из яйца, снесенного петухом. Змей носит своему хозяину деньги, зерно, муку или молоко (украденные в чужих домах). Ему сродни огненный змей-соблазнитель — летавец, прелестник. Этот сам прилетает, но только к женщине, тоскующей по умершему или отсутствующему мужу. Принимая его облик, змей сожительствует с ней, а заодно приносит деньги, зерно и т. д. Только от его любви она быстро истощается и умирает, если его не отвадят молитвами или магическими приемами.
Эти персонажи опять-таки сродни великому богу — Перуну. Не только обликом змея, но и склонностью к любовным похождениям, столь свойственной индоевропейскому громовнику. Особенно интересен западнославянский рарог — существо того же типа. Он может являться не только огненным змеем, но и хищной птицей (соколом), и вихрем. Имя его родственно авестийскому Varagan — так называется хищная птица, в которую (а также в ветер) может превратиться иранский Веретрагна, соответствующий Перуну.
