Седа Маркарьян - Праздники в Японии: обычаи, обряды, социальные функции
Кроме своеобразных дней рождений среди японских календарных обрядов и обычаев выделяются праздники, специально посвященные девочкам и мальчикам.
Праздник девочек
Праздник девочек имеет несколько названий: Дзёси-но сэкку — Праздник первого дня змеи (дзёси — первый день змеи; сэкку — праздник); Хина мацури — Праздник кукол (хина — кукла); Момо-но сэкку — Праздник цветения персика (момо — персик). В настоящее время обычно употребляется название Хина мацури.
Первоначально этот праздник в 3-й день 3-го месяца по лунному календарю отмечался просто как сезонное событие, особенно в крестьянских семьях. В это время они были сравнительно свободны от сельскохозяйственных работ и могли порадоваться первым теплым дням, когда начинали расцветать персиковые деревья (отсюда одно из названий праздника). В далекие времена именно в этот день, первый день змеи 3-й луны (отсюда еще одно название праздника), совершался ритуал избавления от болезней и несчастий. Для этого из бумаги делали небольших кукол (отсюда третье название праздника), символизировавших мальчика и девочку, и шаманы выполняли обряд перенесения зла и несчастья на фигурки кукол, которых потом бросали в ближайшую реку или ручей, чтобы они унесли прочь все беды и недуги. Этот ритуал назывался хина-окури (окуру — отправлять), а куклы — нагаси-бина (букв, "куклы, спускаемые по реке"). Там, где не было водоемов, кукол сжигали или зарывали в землю. Это был магический обряд для сохранения здоровья ребенка.
В настоящее время первоначальный смысл праздника утерян. Лишь в очень немногих местах в стране (например, в преф. Тоттори) можно видеть, как прозрачные воды горной реки уносят бумажных кукол, наряженных в яркие кимоно с орнаментом из цветов. Лодочкой для них служит плоская круглой формы корзинка, украшенная веточкой цветущего персика [119, с. 192].
Куклы (нингё) в древней Японии были не игрушками, а символическими изображениями богов или людей. Это японское слово пишется двумя иероглифами, дословный перевод которых — "образ человека". Тогда куклы служили, как уже было сказано, защитой от болезней, стихийных бедствий и других несчастий. И видимо, сохранив традицию тех древних времен, в сельских местностях и в наш век кладут соломенных кукол в рисовый стог, прикрепляют под крыши домов или выставляют у въезда в деревню. Сначала куклы были бумажные, затем их начали делать из глины (главным образом в деревнях) и из дерева. Их уже не выбрасывали, а хранили дома, размещая на полках, что и породило современную обрядность Праздника кукол [126, с. 72–78].
По мнению Хигути Киёюки, этот праздник насчитывает по крайней мере тысячелетнюю историю. Он связывает его происхождение с игрой в миниатюрные изображения бытовых предметов (хихина-но асоби), о которой упоминалось еще в "Гэндзи моногатари". Среди этих миниатюрных предметов были и куклы [126, с. 71]. Первоначально этот праздник отмечался при дворе и среди воинского сословия, затем очень быстро распространился среди всего народа. Служившие атрибутом Хина мацури, куклы в то время были очень простыми как по форме, так и по украшениям.
Национальным Праздник кукол стал со второй четверти XVIII в. Считается, что своей популярностью он во многом обязан восьмому сёгуну из династии Токугава — Есимунэ (1677–1751), который имел много дочерей [29, с. 38]. К древней традиции этого праздника добавился обычай устраивать в домах, где есть девочки, выставки богато одетых кукол, изображавших жизнь и обычаи императорского двора. Это были обрядовые куклы. Выставлялась также и игрушечная разнообразная домашняя утварь: изящно исполненные лакированные комодики с ящичками, зеркала, хибати, музыкальные инструменты, паланкины, в которых куклы могли бы совершать прогулки, фонари, ширмы, лаковые, обсыпанные золотой пылью столики и шкафчики.
Выставку размещают на специальной подставке, состоящей Из трех, пяти и семи ступеней и покрытой ярко-красной материей. Выставляют по меньшей мере 15 кукол. Самые дорогие и самые красивые — дайрисама (букв, "господин заместитель), которые изображают императора и императрицу, одетых в сверкающие костюмы из парчи. Вот как описывает классик японской литературы Акутагава Рюноскэ (1892–1927) в новелле "Куклы- хина" такую пару: "В ее венце красовались кораллы, а у него на кожаном, лакированном оби, разукрашенном яшмой, агатом и агальматолитом, были вперемешку вышиты гербы, постоянный и временный…" [1, с. 401].
Кукол дайрисама помещают на самой верхней полке подставки на фоне позолоченной складной ширмы, по обеим сторонам которой ставятся фонари, а посредине — поднос со священным деревом, украшенным бумажными фестонами. Эти главные куклы выставки обязательно должны быть парными, изображать мужчину и женщину. Этот обычай восходит, очевидно, к древней игре хина-асоби, т. е. игре в куклы. Игра была известна еще тысячу лет назад; дети играли двумя красивыми маленькими куколками, символизировавшими мужчину и женщину. Игра была связана с магией брака: куклы изображали жениха и невесту. Это символизировало продолжение человеческого рода и одновременно отражало культ плодородия. И сейчас если кто-нибудь к традиционному набору кукол добавляет что-нибудь современное, вроде изображения актрис или игроков в бейсбол, то всегда пару, т. е. традиция сохраняется. Мужская фигурка устанавливается справа от женской.
На следующих полках в порядке очередности размещают трех фрейлин, подающих сакэ; пятерых музыкантов, каждого со своим инструментом; двух телохранителей и трех слуг. На самой нижней полочке ставят миниатюрные лакированные обеденные сервизы и другую утварь, а также угощение для кукол. Например, голубого и розового цвета рисовые конфеты и два торта из рисовой муки ромбовидной формы. Здесь же устанавливается два маленьких цветущих деревца — вишневое и мандариновое, что придает законченность всей композиции. Разумеется, наборы атрибутов для праздника разнятся в зависимости от достатка семьи.
Традиционные украшения г. Сэндай во время праздника Танабата
Существует также обычай украшать выставки цветами персика, розовый цвет которых ассоциируется с представлением о весне. Кроме того, полагают, что цветы персика символизируют наиболее приятные черты характера и облика девочки — нежность, кротость, грацию, женственность, что служит залогом счастья в замужестве. Когда в семье рождалась девочка, куклы для выставки были лучшим подарком. Подчас это настоящие произведения искусства, передающиеся из поколения в поколение. Иногда набор кукол и кукольных принадлежностей являлся значительной частью приданого невесты. Для любой японской семьи такой набор кукол был национальной традицией и одной из самых дорогих семейных реликвий, с которыми расставались только в трудную минуту жизни.
Отношение к этой реликвии членов одной семьи, разных по возрасту и взглядам, очень тонко передано в вышеупомянутой новелле Акутагава Рюноскэ, написанной автором в начале XX в. Сюжетом рассказа является вынужденная продажа набора кукол ввиду денежных затруднений. Всем членам семьи жалко их продавать, и даже брат девочки, которой принадлежат эти куклы, абсолютно европеизированный молодой человек, считающий праздник кукол устаревшим обычаем, понимает, что если еще раз посмотреть на кукол (а об этом просит его сестра), то с ними невозможно будет расстаться. Родители отказали девочке в ее желании, и каково же было ее смятение, когда она в ночь накануне продажи, внезапно проснувшись, увидела отца, сидящего перед этими куклами: "Перед отцом были расставлены мои куклы — мои хина, которые я не видела со дня праздника кукол! Был ли это сон? Затаив дыхание, я уставилась на это чудо. При тусклом свете фонаря я смотрела на императора со скипетром из слоновой кости в руке, на императрицу с коралловым венцом, на цитрус-татибана (померанец, вечнозеленое дерево, символ вечного процветания. — Авт.) справа и вишню слева, на пажа, держащего раскрытый солнечный зонтик с длинной ручкой, на фрейлину с подносом в руках, на лаковый с золотыми узорами туалетный столик и лаковый комодик, на кукольные ширмы, разукрашенные ракушками, на столики, чашки, на расписной фонарь, на шары из цветных ниток…" [1, с. 409–410].
Свидетельством живучести Хина мацури в народе является неослабный интерес к нему японских писателей. Великий поэт позднего средневековья Бусон писал:
Вот из ящика вышли…
Разве ваши лица могла я забыть!
Пара праздничных кукол.
Пер. В. Н. Марковой
С этими стихами перекликается настроение героя — активного борца за мир середины 70-х годов нашего века из новеллы "Праздничные куклы" Ойкава Кадзуо (род. в 1933 г.). За суетой повседневной жизни и большой общественной работой герой забывает о праздниках. Но когда жена сказала ему о том, что уже расставлены куклы, он воскликнул: "Значит, наступил праздник девочек… мною овладело светлое чувство". На него нахлынули воспоминания. В такой же день 1945 г. в горящем от бомбежек Токио мать устроила выставку кукол для его сестры. "Алела ткань на ступенчатой подставке для кукол. Сестра и мать смотрели на них с радостным оживлением, будто перед ними в утратившем краски мире вдруг расцвели яркие цветы. "В любой момент они могут превратиться в пепел…" — говоря это, мать поставила куклу-императора на верхнюю ступеньку…". В жизни так и случилось, в дом попала бомба, мать и сестра погибли, но друг дома, рискуя жизнью, спас эти куклы. Для героя новеллы деревянный ящичек с праздничными куклами стал памятью о родительском доме. "За четверть века куклы утратили былой блеск, — вспоминает герой, — но смотрели на меня своим неподвижным взглядом, напоминая о тех, кто погиб в ту мрачную зиму" [79, с. 412–431].
