Борис Синюков - Логическая история цивилизации на Земле. Дополнительные доказательства моей теории (Часть 1)
Когда «ставили сено», то есть сметывали его в стога, то обязательно ставили по центру стога березовую жердь, оглоблю, если хотите. Но все равно вы, нынешние и городские, не поймете, что это такое, пока я вам не скажу, что жердь — молодая березка без веток толщиной в руку или чуть потолще. Эта жердь обкладывалась со всех сторон сеном, но все равно всегда выпирала из стога сверху, наподобие стебля из все сужающегося у завершения стога. И это тоже напоминало луковицу, хотя и не совсем, надо было подождать хотя бы до середины зимы, или чуток позже. Жердь в стоге — необходимый атрибут, если хочешь, чтоб сено сохранилось дольше, не запрело не столько от дождей, сколько от внутренней влаги, не находящей выхода наружу. Сено внутри стога хотя и сухое, но самонагревается от окисления, образуется пар от повышения температуры, а выхода ему нет. Вот именно жердь и служила как бы трубой наружу, вокруг которой образовывалась тяга, и пар выходил, а сено не прело. Потом научились сено подсаливать в стоге, но в те времена, которые я рассматриваю, это было примерно как золотить оглобли крестьянских телег и саней.
Когда выпадал снег, вся травоядная живность луговая, от птичек до зайцев и даже лосей, прибывала к стогам и начинала бесплатно питаться, одни сеном, другие — его семенами. Причем все это делалось снизу стога, так что к середине зимы стог начинал уже стопроцентно походить на луковицу, учитывая и «вентиляционную» жердь. И этот вид стога настолько въелся в крестьянскую душу, что стал основой неизбывной красоты, точно так же как для еврея зиккурат или отвратительная для русского базилика, по — нынешнему — коммунальная квартира.
Когда торговое племя прибыло к нам строить свои «храмы» и «монастыри», уже описанные выше, в которых покупали у нас девиц и немного шкурок дрянных среднерусских куниц, а потом и спаивали нас водкой (см. мою статью о чване), у них возникла небольшая проблема. Дело в том, что у нас не было даже деревянных досок как на Кавказе, они появились только при Петре, когда он строго — настрого приказал своим указом «десятую часть дров не рубить, а только — пилить». Сами же мы обходились вместо досок так называемыми обаполами — обеими половинами напополам расколотого бревна. И сами понимаете, этими штуками крышу не покроешь. Свои же собственные крыши мы крыли соломой, а еще немного раньше — сеном, а еще раньше — дерном.
Естественно, мы евреям помогли, надоумили их свои башни, каждую в отдельности, накрывать стогом сена. Вот, я думаю, и вся история наших знаменитых «луковиц», завершающих «русские» храмы. И действительно: красота — то какая! Неизбывная!
После Петра мы все — таки научились пилить не только доски, но и делать специальные маленькие дощечки, позднее названные гонтом, ими было удобно покрывать криволинейные поверхности. Потом перешли на дорогущее кровельное железо, но это уже перед самой советской властью и только для самых значительных строений, ибо дома свои жилые мы чуть ли не до второй мировой войны продолжали крыть соломой. А красота «луковицы» так и осталась в наших душах и погибнет вместе с нами.
Теперь давайте посмотрим, что там у нас еще есть в «русском силе»? И для этого посмотрим самые древние наши храмы, вернее еврейские. Древнее Киева у нас ничего нет, но Киев — Украина. Примерно как шотландцы и англичане, которые никогда не согласятся быть одной нацией. Хотя и русские, и хохлы кроют крыши соломой.
Взгляните на рис. 34. Собор это хотя и не сохранился, все равно он точная копия йеменской базилики по собранным в кучу домам — башням. И, если не лень, взгляните еще раз на армянские и грузинские храмы. Поэтому, зачем мне тратить лишние слова?
Рис. 34. Собор Михайловского Златоверхого монастыря в Киеве (около 1108; не сохранился). Восточный фасад.
Только не забудьте, что храм «не сохранился», поэтому крыши у него могут быть и несколько иные, не столь вычурные. Например такие, как у смоленской церкви Михаила Архангела (рис. 35). Вот тут уж — точная копия, как будто этот храм прямо притащили из Великой Армении в собранном виде, так сказать. В общем, «византийщина», только не из Византии, которую нам нарисовали историки. Недаром я столько строк посвятил их почти развалившейся св. Софии.
Я ведь не зря вслед за Киевом привел Смоленск. Историки хотя и говорят, что он значительно младше Киева, я этому не верю, вернее даже, не могу поверить, так как Киев без Смоленска, что телега без колеса. Киев даже и без Вологды, и без Углича, и без Великого Устюга — не совсем Киев, ибо без них он на 80 процентов никому не нужен в качестве Киева. Сие доказательство слишком длинное, оно у меня обосновано во множестве статей, не считая упомянутой уже книги, поэтому здесь — только тезисы.
Путь «из варяг в греки» у меня начинается не в Константинополе, а — в Венеции, а заканчивается не в Великом Новгороде, а аж в Зауралье, мимоходом заглядывая в Волок Ламский (Волоколамск), Вологду, Углич, Кострому, Великий Устюг. И никогда этот путь не вел «из Волхова волоком до Днепра», то есть из самого Великого Новгорода. Просто он проходил по «землям» Великого Новгорода, в которые входили упомянутые города на харе Отечества, которое не есть Московское.
Рис. 35. Смоленск. Церковь Михаила Архангела (Свирская). 1191–1194 гг.
И совершенно естественно, что Смоленск стоял на этом же «пути» с отростками в сосновые леса. Но главная цель «пути» все — таки не сосна, а лиственница, из которой в Венеции забивали сваи. Для понимания дальнейшего, в смысле архитектуры, этого здесь достаточно.
Обращают на себя внимание не только в основном шатровые крыши (они могли быть раньше и соломенными как, собственно и в Великой Армении), но и отсутствие отдельно стоящих колоколен, каковые выполняли ту же роль что и минареты, как вы помните. Но и центральные, более высокие нефы не совсем то, что ныне понимается как фонарь строения, освещающий центральный свод. Для этого центральный неф слишком высок — потолочные росписи не увидишь, заслоненные потоком лучей из боковых «окон». Поэтому я и взял их в кавычки.
Эти «окна» исходя из изложенного ни что иное, как проемы хоть для звона, хоть для крика «Ал — л — ла», а сам удлиненный фонарь — минарет. Видите, как сближаются на Руси ислам с христианством? и не только на Руси. Почти везде сближаются, судя по архитектуре. Впрочем, и по другим моим исследованиям сближаются, но здесь речь не о них.
Конструкция, отделка, компоновка смоленского храма говорит о том, что он ненамного «младше» храмов Армении и Грузии. В Киеве тоже можно найти не один такой же храм, только я и без этого слишком много рисунков скопировал. Поэтому выстраивается позиция, что откорректированным мной путем «из варяг в греки» владела не традиционная Византия на Босфоре, а Великая Армения. Прибавьте к этому, что константинопольская София — подделка. Но все равно лиственница шла в основном в Венецию, ей пока некуда было идти в другое место. Хотя впоследствии русский лес стал знаменит не только в Венеции. Возьмем, например, Афины (рис. 36). Не слишком уж церковь Айи — Теодори в Афинах отличается от всех стальных церквей, приведенных на рисунках выше, в том числе и от смоленской. Везде беспорядочное (йеменское) нагромождение башен, соединенных в базилику. и центральный неф слишком высок, чтобы быть классическим нефом. Он и здесь больше колокольня или минарет, чем главный неф.
Рис. 36. Афины. Церковь Айи — Теодори. 1065 г.
А теперь вернемся вновь в Смоленск (рис. 37). Здесь то же самое. Центральный неф в виде колокольни или минарета, но есть и особенность довольно значительная. Наконец — то поняли экономию кирпича, о чем я писал в начале статьи, и начали беспорядочную кучу башен только имитировать, но не строить в действительности.
Рис. 37. Смоленск. Церковь Петра и Павла на Гордянке. 1146 г.
Но есть и другое замечание. Римская церковь недолюбливала апостола Павла, ей Петр был более по вкусу. Недаром собор в Ватикане св. Петра, а Павла вообще как бы в природе нет. Между прочим, «еретики павликиане», то есть последователи Павла, как раз и проживали в Великой Армении.
Но армяне и Петра любили не меньше, он ведь такой же в точности апостол и любимец Христа, как и все прочие, включая евангелистов и исключая Иуду. Поэтому церковь Петра и Павла в Смоленске более подходит к армянской Византии нежели к греческой. Тем более что и в «Греции» (Византии канонической) недолюбливали Павла.
Впрочем, вы мне тут же скажете, что я привожу христианские храмы, а они строились по единому образцу. Дескать, это как раз и подтверждает различие между исламскими и христианскими храмами. А я и не буду спорить, а приведу — ка лучше картинки, например, рис. 38. Скажите, положа руку на сердце, сильно отличается здесь мечеть от христианских храмов, которыми у меня заполнено большинство страниц? Тем более что я уже показал, как христиане начали экономить кирпич. И, тем более что вы уже видели на рис. 6 мечеть в селе Чаяны, Казахстан. Взгляните еще раз, если запамятовали.
