Сергей Нефедов - Война и общество. Факторный анализ исторического процесса. История Востока
После смерти Амасиса, в 525 г., в Египет вторглись персидские войска – это было продолжение волны завоеваний, вызванного появлением кавалерии. Так же как в Вавилоне, ненавидевшая царя знать приветствовала приход завоевателей, и поначалу персы пошли ей навстречу: незнатные больше не допускались в среду жрецов[602]. Персидский царь Камбис был провозглашен фараоном и выразил намерение соблюдать египетские традиции; храмы были защищены от разграбления солдатами, и царь приносил им богатые дары[603]. Управление страной было построено на принципе двуначалия, к египетским чиновникам были приставлены персидские контролеры[604]. Вскоре однако завоеватели начали диктовать свою волю, следуя по стопам Амасиса, они заставили храмы отдавать царям большую часть их доходов, персидские сатрапы стали главными жрецами крупнейших храмов, храмы были поставлены под строгий государственный контроль[605]. В 486 г. усиление налогового давления вызвало восстание подстрекаемого жрецами народа, восстание продолжалось два года и было жестоко подавлено персидским царем Ксерксом. «Египет подвергся безжалостной расправе, – пишет М. А. Дандамаев. – Имущество многих храмов было конфисковано». Новое восстание в 460-454 гг. до н. э. приняло характер народной войны и привело к еще большим опустошениям[606]. Эти события означали демографическую катастрофу и начало нового демографического цикла.
* * *
Возвращаясь к анализу исторического процесса в контексте трехфакторной модели, необходимо отметить, что ассирийское нашествие и последовавшее за ним объединение Египта под властью саисских фараонов знаменовали начало нового демографического цикла. Появившийся в интерцикле частный сектор продолжал существовать в виде частного землевладения и корпоративного храмового хозяйства. Однако значительную роль играл государственный сектор, организация которого не изменилась со времен Нового царства. Период восстановления продолжался около столетия, с середины VII до середины VI вв., когда отмечаются некоторые признаки Сжатия: высокий уровень земельной ренты, распространение аренды, высокие цены на землю, рост задолженности крестьян и распространение ростовщичества, быстрый рост городов, развитие ремесел и торговли, обострение борьбы за ресурсы между государством, элитой и народом. Восстание 569 г. и приход к власти фараона Амасиса имели характер трансформации структуры, сопровождавшейся частичной национализацией храмового хозяйства (трансформация АССВ). Эти события можно рассматривать как типичный случай установления военной монархии, подобной монархии Саргона Великого или Тиглатпаласара III. Частнособственническая олигархия ответила на эти реформы переходом на сторону персов, однако занявшие место фараонов персидские цари продолжали политику национализации, и это привело к тому, что жреческая знать возглавила антиперсидское восстание. Жестокое подавление восстаний означало разгром частнособственнической оппозиции и установление самодержавной монархии. Вместе с тем оно означало демографическую катастрофу и начало нового демографического цикла. В целом последовательность социальных трансформаций на протяжении саисского цикла может быть отражена формулой АbCВСC.
Обращает на себя внимание параллелизм Саисского цикла истории Египта и Нововавилонского цикла истории Двуречья. Оба цикла начинаются в одно время – их начало связано с демографическими катастрофами, вызванными ассирийскими нашествиями. Период восстановления в обеих странах связан с приватизацией храмовых хозяйств и развитием частнособственнических отношений. В середине VI в. началось Сжатие, которое в обоих случаях привело к установлению военной монархии; затем последовало персидское завоевание – и в обоих случаях знать приветствовала приход персов. Персы выступили в качестве продолжателей монархических традиций Ассирии, поэтому египетская и вавилонская знать перешла на позиции национального сопротивления и возглавила всеобщее восстание, которое привело к новой демографической катастрофе.
4.5. КИТАЙ В ЭПОХУ СРАЖАЮЩИХСЯ ЦАРСТВ
Две военные революции, освоение железного оружия и появление кавалерии, разделялись на Ближнем Востоке лишь относительно небольшим промежутком времени, примерно в полтора столетия. Диффузионные волны, порожденные этими революциями, пришли в Китай практически одновременно, в VII в. до н. э., причем потребовалось некоторое время, прежде чем китайцы освоили возможности нового оружия.
Как отмечалось выше, кризис VI в. превратил китайские княжества в самодержавные монархии, проводившие жесткую этатистскую политику; новые монархи отнимали земли у знати и наделяли ими крестьян. Правители новых царств управляли с помощью сановников, по большей части принадлежавших к школе легистов. Основателем этой школы был Цзы Чань, первый министр царства Чжэн и один из главных деятелей революционной эпохи. Цзы Чань уничтожил старую административную систему, при которой княжество состояло из владений кланов, и разделил страну на уезды, в которые назначались сменяемые чиновники. Главным принципом легизма было назначение чиновников по заслугам, а не по происхождению, как раньше, и среди новых сановников было много людей из простонародья. Цзы Чань ввел чиновничьи ранги, соответственно которым назначались оклады и привилегии, чиновники носили соответствующую рангу форменную одежду[607]. Позднее эта система распространилась и на другие царства; территория каждого царства была поделена на уезды, в которые назначались сменяемые чиновники, получавшие фиксированные оклады[608]. К началу IV в. до н. э. подавляющее большинство сильных родов было уничтожено, и большинство наследственных пожалований было упразднено. Новые сановники иногда получали право на сбор налогов с определенных районов, но эти земельные пожалования отнимались, когда сановника отстраняли от должности[609].
Создание нового легистского чиновничества было своего рода административной революцией, намного увеличившей эффективность управления. Назначение чиновников по заслугам, строгое соподчинение, перекрестные проверки, переписи и кадастры, а позднее и экзаменационная система – все это сделало китайскую административную систему образцом для государственных деятелей других стран. О. ван дер Шпренкель писал: «Почти до конца XIX века китайцы шли впереди остального мира в искусстве административной организации… Европейцу, несомненно, очень трудно представить, насколько давно существуют в Китае те институты и методы управления, которые на Западе по преимуществу связывают уже с современной эпохой»[610]. Для европейцев XVIII в. принцип выдвижения по заслугам был революционным открытием, и даже к концу XIX в. он был осуществлен лишь в немногих государствах.
Х.Г. Крил полагает, что административная революция намного увеличивала политическую и военную мощь государства и принципы этой революции распространялись диффузионным путем, в частности, перенимание этих принципов сыграло большую роль в возвышении сицилийского королевства норманнов, а позднее – прусской монархии[611]. Если принять эту точку зрения, то административную революцию следует рассматривать как фундаментальное открытие, порождающее диффузионную волну заимствований. Административная система китайского образца позднее распространилась на окружающие страны: Вьетнам, Корею и Японию, – а заимствование ее кочевниками Великой степи (гуннами и позже монголами) приводило к созданию могущественных степных империй и к взрывам военной экспансии.
Одним из главных преимуществ легистской административной системы было то, что она позволяла более эффективно применять методы государственного регулирования. Многие тысячи крестьян мобилизовывались на широкомасштабное ирригационное строительство, первые большие ирригационные системы были созданы в конце V в. на северо-востоке теперешней провинции Хэнань[612]. Эти работы проводились с целью наделения землей неимущих крестьян. В начале периода Чжанго министр царства Вэй Ли Куй предложил систему, по которой зерно закупалось у крестьян в урожайные годы и продавалось им по низким ценам в годы неурожая. По словам Ли Куя, в те времена крестьянин обычно имел надел в 100 му, налоги составляли 1/10 урожая, а душевое потребление – 1,5 даня зерна в месяц[613]. Хотя Ли Куй говорит о тяготах крестьянской жизни, 1,5 даня в месяц составляют 540 кг зерна в год – уровень потребления, намного превосходящий минимальную норму, равную для Китая примерно 215 кг[614]. Очевидно, все познается в сравнении: живший столетием позже великий философ Мэн-цзы считал 100 му идеальным размером крестьянского надела, и в последующие эпохи этот идеал, как правило, оказывался недостижимой мечтой[615].
