СССР при Брежневе. Правда великой эпохи - Чураков Дмитрий Олегович
Став наконец не только формально, но официально руководителем партии, Хрущёв сумел использовать все преимущества своего нового положения. Отныне в борьбе за сталинское наследие, Хрущёв, как и сам Сталин после смерти Ленина, сумел обеспечить себе контроль над партаппаратом. Первое публичное столкновение между двумя лидерами произошло на совещании по кадровым вопросам уже в ноябре 1953 года. Главный пафос речи Маленкова заключался в решительной борьбе с бюрократизмом «вплоть до его полного разгрома». Он говорил о «перерождении отдельных звеньев государственного аппарата», «выходе некоторых органов государства из-под партийного контроля», «полном пренебрежение нуждами народа», «взяточничестве и разложении морального облика коммуниста» и других вещах, вызывавших раздражение и панику среди собравшихся. Ф.М. Бурлацкий вспоминал, что после выступления главы Совета министров в заде стояла гробовая тишина, которую прервал живой и, как показалось Бурлацкому, веселый голос Хрущёва: «Все это так, конечно, верно, Георгий Максимилианович. Но аппарат – это наша опора». «И только тогда раздались дружные, долго не смолкавшие аплодисменты», – описывает финал этого драматического эпизода Бурлацкий4.
Окончательно судьба председателя Совета министров СССР решалась на январском Пленуме ЦК КПСС 1955 года. На нем со стороны Хрущёва в адрес Маленкова прозвучали безапелляционные обвинения в популизме и правом оппортунизме. Разгрому подверглись его важнейшие инициативы во внешней политике, а также многие начинания в области экономики. В феврале 1955 года Маленков наконец оказался в «досрочной» отставке5. На его место предсовмина временно был назначен бесцветный временщик Н.А. Булганин, а в 1958 году – наконец сам Хрущёв.
Однако и после успеха очередного государственного переворота, направленного против Маленкова, принципы коллективного руководства, провозглашенные вскоре после смерти Сталина, все еще формально оставались в силе. За вычетом Берии и Маленкова на высших постах в государстве и партии оставались многие прежние соратники Сталина, которые имели не меньшие амбиции, чем Хрущёв. Для того чтобы упрочить свою власть, Хрущёву требовались нестандартные, масштабные политические инициативы. И у Хрущёва хватило решимости пойти на них. Переломным событием в плане борьбы за власть становится XX съезд партии, на котором центральным событием явилось выступление Хрущёва с погромной критикой Сталина, и принятые по этому вопросу партийные документы. Это событие можно назвать эпохальным, поскольку наконец партноменклатуре удалось окончательно дискредитировать Сталина и проводимую им в последние годы своей жизни политику. В первую очередь это касалось особенно тревожащего партаппарат сталинского курса на департизацию государственной власти. Разоблачение культа личности, призывы реанимировать дело Ленина, вернуться к идеалам Октября, безусловно, были ориентированы на возрождение романтических традиций революционного прошлого, а следовательно – и на укрепление роли партии не только в государстве, но и в обществе в целом.
Историк Ю. Жуков именно в этом возвращении всевластия партаппарата видит «истинный смысл XX съезда»6. Во всяком случае, со времени XX съезда КПСС результат конфликта основных политических сил в лице государственного и партийного аппаратов за право доминировать в обществе был, без всяких сомнений, предрешен. Последний раунд политической борьбы за сталинское наследие приходится на первые месяцы после XX съезда. Группа высших советских чиновников обвинила Хрущёва в действиях, способствующих разрушению страны. В эту группу входили такие разноплановые, в прошлом нередко конфликтовавшие друг с другом политики, как Молотов, Каганович, Ворошилов, Булганин, Шепилов, Первухин. В июне 1957 года на заседании Президиума ЦК КПСС Молотов и Маленков неожиданно потребовали отставки Хрущёва. Их поддержало большинство членов Президиума. Однако Хрущёв отказался подчиняться. Опираясь на армию, в частности на Жукова, и на КГБ, Хрущёв в экстренном порядке собрал Пленум ЦК партии. В состав ЦК входили уже не самостоятельные политики, как в Президиум, а назначенцы Хрущёва, заведовавшего кадровыми вопросами. Закономерным итогом Пленума стали разгром «антипартийной группы» и гонения, начатые на ее членов. Один из участников той битвы гигантов Каганович позже так охарактеризовал произошедшее: «Это была антипартийная, антиленинская расправа со старыми деятелями партии и Советского государства, расправа за критику Первого секретаря ЦК Хрущёва, возомнившего себя незаменимым»7.
В период борьбы с Берией и «антипартийной группой» Хрущёву неоднократно приходилось обращаться за помощью к армейскому руководству. В результате резко возросло влияние министра обороны Г.К. Жукова. Для окончательного закрепления своего всевластия партноменклатуре необходимо было разгромить последнего конкурента в лице офицерства, дискредитировать и убрать с политической арены его наиболее авторитетного лидера. Особенно тревожило Хрущёва стремление Жукова ослабить контроль над армией со стороны политработников и руководящих органов КПСС, что никоим образом не вписывалось в курс Хрущёва на «реабилитацию» и «восстановление в правах» коммунистической партии. Выждав благоприятный момент, Хрущёв нанес по Жукову удар на уничтожение. Во время отсутствия маршала в Москве он был смещен с поста министра обороны и обвинен в раздувании культа своей личности, а также в непомерном преувеличении своей роли в годы Великой Отечественной войны – Хрущёву не давали покоя лавры народного полководца. Оценивая действия по смещению Жукова, не следует, конечно, забывать, что Жуков действительно был человеком вспыльчивым, грубым, до предела эгоистичным, совсем не разбирался в вопросах политики, но это трудно считать основанием для его опалы, тем более учитывая отношение к нему со стороны народа и армии.
Современный либеральный историк Пихоя совершенно точно оценивает случившееся в своей монографии: «С отставкой Жукова, – пишет он, – из политической жизни был устранен последний государственный институт, пытавшийся претендовать на известную независимость от партаппарата. МВД во главе с Берией, Совет Министров во главе с Маленковым и Булганиным и, наконец, армия с Жуковым были последовательно повержены аппаратом ЦК КПСС»… во главе с его непререкаемым лидером Никитой Сергеевичем Хрущёвым8. Время, когда политика была полем действия отдельных личностей, безвозвратно уходило в прошлое. Наступало время самодержавия партийного аппарата, по определению Пихои, «коллективного героя» советской истории последующих лет.
Добившись своей цели и став единоличным повелителем крупнейшей мировой державы, Хрущёв в полной мере смог проявить все свои качества руководителя: некомпетентность, непредсказуемость, непоследовательность, заносчивость, зазнайство, торопливость, неуважение к чужому мнению, левачество и т. д. Шараханья конца 1950-х – начала 1960-х годов в полной мере отразили взбалмошный характер самого Хрущёва. Позже, определяя сущность хрущевского правления как волюнтаристского, советские историки были еще очень деликатны и сдержанны в выборе выражений. Учиненное с нашей страной «дорогим Никитой Сергеевичем» вполне достойно менее «дипломатичных» выражений.
Если объективно оценивать причины стоявших на тот момент перед СССР проблем, то становится совершенно очевидно, что они были вызваны переходным состоянием советского общества. После завершения восстановления разрушенного войной перед страной встала важнейшая задача перевода экономики на интенсивные рельсы развития. Это было вызвано не только внутренними, но и внешнеполитическими обстоятельствами: во всех ведущих мировых державах в эти годы полным ходом разворачивалась научно-техническая революция (НТР). Советскому Союзу требовалось решать вопросы повышения эффективности своего хозяйственного развития, чтобы вновь не оказаться в ситуации стадиального отставания от стран Запада, как это имело место в первой трети XX века.
