Евгений Кукаркин - 37-й пост
- Что за дурацкая война, - не выдерживает лейтенант Хворостов, - какая же сволочь, помогает им воевать против нас своим же оружием.
- Спокойно, - останавливаю я пытающихся возмутиться офицеров. Продолжайте дальше, товарищ старший лейтенант.
- Эти пять человек, которых удалось задержать на дороге, принадлежали к банде командира Максура.
- Это же не его район, - удивился Хворостов.
- Правильно. Он их направил в другой район, чтобы усилить борьбу, а заодно прощупать реакция полевого командира, который вяло проводил здесь операции.
- Но это не его вина, мы не даем им развернуться.
- Это так.
- Так что нам с ними делать? Мы же их с Собиновым не отправили в Кабул...
- Во первых, места в колонне не было. Не рассчитывали на этих мерзавцев. Во вторых, это как решит командир поста. Расстрелять их или отправить с ближайшим транспортом.
Все смотрят на меня.
- Я пока их подержу под арестом.
- Кстати. Один из арестованных - родной брат Максура.
- Вот это весьма приятная новость.
Только к вечеру я столкнулся с Ковалевой. Она одна стояла в окопе и тоскливо смотрела на солнце.
- Лейтенант...
Она быстро встряхнулась.
- Я слушаю вас, товарищ старший лейтенант.
- Мы с вами здесь служим вместе и мне кажется неудобно называть друг друга по званиям. Конечно, вы вправе отказаться и мы скатимся на официальный тон, но возможен и другой вариант, просто будем звать друг друга по имени, когда рядом нет подчиненных. Меня звать Игорь...
Она мучительно соображает сказать или отказать.
- Хорошо. Меня зовут Галя.
- Галя, извини меня за тот случай с бронетранспортером. Я понимаю, что нельзя офицеру делать замечание перед подчиненными, да еще перед женщиной -офицером.
- Я сама виновата. Это вы извините меня.
- У вас сегодня вечером не будет пары часов, заглянуть к нам попить чая. Замполит хороший парень, он даже играет на гитаре, я ее у него видел...
- Я зайду.
- Ждем вас...
В нашу щель помимо врачихи и замполита, втиснулся лейтенант Хворостов.
- Господа офицеры, можно к вам присоединиться.
- Залезай, если сможешь.
- Смогу.
И он смог, забравшись почти ко мне на колени. Мы только что выпили чай с ромом, который я перед отъездом купил в Кабуле. На чемодане Кострова еще стоят пустые стаканы и развалена пачка карт.
- Ну и дух у вас.
- На глотни, может не будем ему разбавлять это пойло чаем, - предлагает замполит.
Он наливает немного рома в стакан и передает лейтенанту. Хворостов выпивает залпом и морщится.
- Действительно пакость, но за горло берет. Давайте сыграем для начала в подкидного.
- А для конца? - улыбается Ковалева.
- Там видно будет.
- Э... нет. В подкидного и не больше.
- Вот так всегда. Хочу разогнаться и не дадут. Чур, я сдаю.
Угол палатки отгибается и появляется лицо часового.
- Товарищ старший лейтенант, вас там просят ...
- Ну-ка, увалень. Пусти мои ноги и помоги выбраться, - прошу я Хворостова.
- Вот так всегда, - повторяется лейтенант. - Хочу разогнаться и не дают.
Сначала он выползает за палатку, потом я.
- Что там? - спрашиваю солдата.
- В ПНВ деревня видна, там движение.
Мы все втроем идем на пост. Я первый заглядываю в окуляр. На темно зеленом фоне выделяются строения и подвижные точки, за которыми тянется светящийся след. Присмотревшись, увидел мужчин с оружием. Какой то отряд входил в деревню. За мной в окуляры смотрит Хворостов.
- Это что то новое, - говорит он. - Либо они нарушат наше молчаливое мирное согласие, либо это акт демонстрации силы.
- Может это будет комбинированный удар. С гор и от сюда. Надо усилить наблюдение за горами.
Только солнце поднялось над нами, с запада послышался грозный гул.
- Наши идут, - закричал кто то из солдат.
Афганское селение и шоссе сразу вымерли. Даже собаки затихли и прекратили лаять. На пост вылетел бронетранспортер- разведчик.
- У вас все в порядке? - из люка высунулся сержант.
- Да.
- А дальше?
- Нормально.
- Тогда, пока.
Машина покатила по шоссе
- Вот почему на нас не напали сегодня, - зевает Хворостов. - В сторону Кабула идет танковый полк из Герата. Наши полностью очищают западный Афганистан.
Вскоре мимо поста пошли танки, вперемежку с грузовиками и бронетранспортерами. Все наши сооружения, вся земля задрожала, мы с тоской глядели на это отступление.
К посту подъехал газик. Из него вылез полковник и поманил меня к себе.
- Вы старший?
- Так точно, старший лейтенант Бекетов.
- Как дорога?
- До Кабула с такой техникой дойдете спокойно.
- Там сзади еще остался сборный мех полк. Выедет через два дня. Он последний. Так что если будет тяжело, вызывайте авиацию.
- А когда мы эвакуируемся?
- Этого я не знаю. Пока вы запираете две дороги, вы здесь нужны.
- Но у нас мало огневой поддержки. Если на нас навалятся, нам пост не удержать.
- Ни чем не могу помочь. Вызывайте авиацию. Там наверху знают о вас. До встречи, товарищ старший лейтенант.
Он отдает честь и газик отъезжает.
К вечеру дорога затихает. Солнце еще не зашло и вдруг мы через громкоговоритель со стороны деревни услышали ломанную русскую речь.
- Рюски... Московиты... Командир Максур говорить хочет с главным.
- Чего это они? - удивляется Хворостов. - Это в первый раз. Может мне сходить?
- Не надо. У нас есть матюгальник?
- Нет.
- Тогда придется кричать. Кто там у нас горластый?
- Давайте я и крикну.
- Спроси их, где встречаемся.
- Максур, - орет Хворостов, - где встречаться?
- На дороге.
- Скажи. Что согласны.
- Согласны, - как попугай орет Хворостов.
Из деревни вышло четыре человека и пошли к шоссе.
- Я тоже выхожу, где переводчик? - спросил я стоящих рядом со мной офицеров и солдат.
- Я здесь, - запищал худенький солдат.
- Пошли.
- Старлей, возьми еще двух солдат, - просит Хворостов.
- Не надо. Луче держите нас под прицелом.
- Я уже предупредил снайперов.
Мы выходим на дорогу прямо к поджидающей группе. Толстоватый, бородатый афганец в белоснежной чалме, стоял в окружении своих подданных.
- Командир Максур приветствует командира группы русских, - нудно переводит мой переводчик.
- Поприветствуй их тоже.
Солдат старательно поясняет приветствие.
- Что хочет мне сказать, командир Максур?
Теперь афганский толмач делает перевод.
- Командир хочет обменять пленных. Пять на пять.
- Пять на десять. Считаю, что брат Максура стоит дороже.
Лицо афганца кривится от ярости.
- Вы давно служите в Афганистане?
- Три года.
- За это время, вы должны научиться уважать порядки в нашей стране, даже в таких вещах, как вести переговоры.
- Я уже плевал на ваши порядки, не первый раз участвую в переговорах. Знаю одно, вашим лживым словам верить нельзя.
- Сам врешь, гяур. Мои соплеменники не позволят такого. Где это тебя обманывали?
- Под Ковтунью.
- Значит, правильно мне сказали, что мерзавец Бекет здесь. Кровь правоверных на твоих руках, русский. Большая честь для каждого афганца убить тебя, а твою голову насадить на кол.
- Пять за десять, мое последнее условие.
- Ну, гяур, берегись.
- До встречи.
Я повернулся и пошел к своим. Сзади посылал мне проклятья Максур.
Ночь опять прошла спокойно. А утром...
Мы сидим с Костровым под козырьком скалы и просматриваем последние оперативные данные, принятые по радио.
- Командир полка говорил, что там остался еще сводный мех полк, говорит Костров, - теперь ему труднехонько выйти с базы. Посмотрите, до Максура стоит командир Абалибек, его усилили за счет освободившихся банд Восточных провинций. Он фактически перекрыл дорогу от Герата сюда.
- Нам нечем им помочь.
- Вся надежда только на авиацию.
И тут раздался хлопок, потом грохот потряс 37 пост. Земля затряслась и с неба посыпались осколки.
- Боевая тревога, - орет Костров.
Забегали по своим ячейкам солдаты.
- Быстро настройте артиллерийских разведчиков.... - кричу Кострову. Откройте ответный огонь.
Опять ухнул разрыв и пошло. Я по окопам перебежал на восточный участок поста. Загремело так, что все попадали на дно окопов и ячеек. Рядом со мной в землю вжался Коцюбинский.
- Что это? - он залез под каску ладонями и зажал уши.
На нас повалилась земля, камни, песок. Молодой впервые узнал, что такое быть накрытым "Градом". Родное изобретение сыпало с небес нам смертельные подарки. Этот кошмар длился несколько минут, наступила "тишина". Я выползаю из под груза земли и трясу головой. Не сразу услышал выстрелы наших пушек, но тут в голову стал проникать другой звук, это забили пулеметы и автоматы.
- Вставай, - я трясу полу засыпанного Коцюбинского.
Он медленно поднимается и мне в нос ударяет резкий запах. Похоже молодой обделался.
- Огонь, - ору ему в ухо.
Коцюбинский нервно дергает затвор автомата и просунув в щель ствол, начинает стрелять. Я тоже заглядываю в соседнюю нишу. На фоне гор видны дергающиеся точки маджохедов, штурмующие наши позиции.
