Галина Ершова - Древняя Америка: полет во времени и пространстве. Северная Америка. Южная Америка
Еще более загадочной до сих пор остается проблема удивительного сходства между керамикой стиля Дзёмон японского острова Кюсю и глиняными изделиями – посудой и фигурками – эквадорской Вальдивии, которые относятся к III тысячелетию до н. э. и считаются одними из наиболее ранних в Новом Свете. Можно нарисовать воображаемую картину, как некие рыболовы и собиратели с Кюсю обучают таких же рыболовов и собирателей из Вальдивии своим приемам работы с глиной. Однако трудно представить, что путь в 15 000 км был проделан на примитивной долбленке, что все путешественники выжили и что, будучи вынесенными течениями к Калифорнии, они, преодолевая возвратное движение потоков, проплыли мимо Мексики, Центральной Америки и высадились только на эквадорском берегу, где местное население встретило их почему-то с распростертыми объятиями. Таким образом, пока приходится соглашаться с выводами американского археолога Дж. Мюллера о случайном чисто внешнем сходстве эквадорской и японской керамики.
Южная часть Тихого океана принадлежала «мореплавателям солнечного восхода» – полинезийцам. Но поскольку полинезийцы освоили острова достаточно поздно и значительно уступали по уровню развития американским аборигенам, серьезно говорить о каком бы то ни было культурном влиянии не приходится. Свидетельством наличия контактов в обратном направлении можно считать появление перуанского картофеля на океанийских островах. Причем если полинезийцы уповали прежде всего на свои навигационные таланты, то индейцам помогало мощное экваториальное течение и постоянные пассаты, которые доставляли лодки и плоты на острова Полинезии, где мореплавателей, по словам Ю.В. Кнорозова, «радостно встречали местные людоеды».
Случайные трансатлантические контакты также оставили свои немногочисленные следы. Как известно, от Канарских островов к Мексике идет мощное Канарское течение, а также течение, сопряженное с северо-восточными пассатами. Канарские острова были известны еще финикийцам. Известно, что отнесенный ветром из Кадиса корабль попал в воды, «полные водорослей и где водилось множество тунцов», что наводит на мысль о Саргассовом море. По всей видимости, отдельным римским кораблям удавалось пересечь Атлантический океан и достичь берега – возможно, уже без экипажей. Только таким образом можно объяснить тот факт, что в погребении ацтекского времени – XIII–XV веков – была найдена римская статуэтка II века. А на атлантическом побережье Венесуэлы, практически на береговой полосе, случайно обнаружили глубоко зарытый кувшин с золотыми, серебряными и медными римскими монетами IV века.
Контакты осуществлялись и в обратном направлении отчасти благодаря теплому течению Гольфстрим. Есть несколько свидетельств, относящихся к I веку н. э. и позже, о появлении у берегов Европы «лодок со странными людьми, полуголыми и с бронзового цвета кожей». Таким же способом в средиземноморские страны были занесены и некоторые экзотические фрукты, поскольку уже в I веке на фресках Помпеи появились вполне опознаваемые изображения таких не известных Старому Свету американских растений, как аннона и ананас.
Рыжие на «встрече двух культур»…
Если бы созданный воображением Конан Дойля «Союз рыжих» существовал в реальности, его члены могли бы принять самое активное участие в обсуждении вопроса об открытии Америки – в 1992 году человечество широко отмечало 500–летие этого события.
Почему рыжие? Дело в том, что среди индейцев Нового Света существовало предание о том, что некогда их посещало божество, имевшее белое лицо, рыжие волосы и рыжую бороду. Божество сделало много полезных вещей, научило индейцев жить и обещало вернуться. С тех пор американские аборигены хранили надежду на новое появление рыжебородого. Самым поразительным является, пожалуй, то, что сходные легенды существовали у мексиканских ацтеков, у колумбийских чибча-муисков и у перуанских инков. Все они жили по разные стороны от экватора на довольно далеком расстоянии друг от друга. Можно, конечно, нарисовать картинку, как некое рыжее существо посетило, подобно папе римскому, основные очаги цивилизаций Нового Света, дало руководящие указания, а затем убыло в неизвестном направлении. Но тут возникает вопрос: а почему это существо осталось в памяти лишь тех народов, которые создали государства и пользовались солнечным календарем? Ответ напрашивается сам собой: видимо, потому, что в описаниях индейцев это главное божество представало в обрамлении пламенных языков, которые легко сопоставлялись с волосами и бородой. На языке майя солнечные лучи буквально так и назывались – «борода Солнца». Это хорошо видно на древних изображениях. Так, например, лицо Кецалькоатля на каменной стеле из мексиканского центра Шочикалько появляется в обрамлении языков пламени, наподобие пышных волос и бороды. А под ним вписан общемезоамериканский знак Солнца. Надо заметить, что у самих индейцев самая густая борода представляла собой несколько жалких волосков. А у майя матери специально прикладывали к лицу мальчиков горячие тряпки, чтобы на нем не появлялась никакая растительность. У инков аналогом Кецалькоатля выступает Виракоча, который, по описаниям, «имел белое лицо» и тоже обещал вернуться. В некоторых версиях Виракоча считался «источником солнечного тепла и света». Происхождение подобных богов-творцов имеет гораздо более глубокие корни, но на определенном этапе развития индейских обществ их появление стало связываться с солярным культом, что отражало уход от племенного лунного календаря и обращение к более прогрессивному – солнечному.
Итак, наивные индейцы ожидали возвращения рыжебородого бога. И дождались…
Главным и самым колоритным претендентом на роль божества стал, безусловно, викинг Эйрик Рыжий, открывший Америку за 500 лет до Колумба.
Слово wikingas на старонорвежском языке означало «пират», «морской разбойник», хотя сами викинги в глагол того же корня вкладывали более романтичное значение: «идти в море для приобретения богатства и славы». Драчливый и своенравный Эйрик Рыжий был, по-видимому, первым из разбойников – его изгнали на три года за убийство из Исландии, путь в которую норвежцы освоили в IX веке. Ему ничего не оставалось делать, как двинуться дальше на запад. Проделав этот смертельно опасный переход, Эйрик достиг берегов Гренландии, где в 985 году основал селенье Братталид – «крутой склон». Жена Эйрика и его сын Лейф, унаследовавший от отца только цвет волос, последовали вслед за буйным главой семьи, но цели у них были иные. Мать воспитала Лейфа как убежденного христианина. Образование юноша получил при дворе норвежского короля Улафа Трюггвасона, также поборника новой религии, и был послан своим покровителем в Гренландию в качестве миссионера для обращения местных жителей – а это были эскимосы – в христианство. Прозвище Лейфа было «Счастливчик».
В 997 году Лейф приобрел у своего приятеля Бьярни неплохое проверенное судно, набрал команду из 35 человек и отправился вдоль побережья нового материка на юг в поисках новых земель и собственного богатства. Трудно предположить, чтобы он смог собрать команду проповедников. Ведь не случайно южные кастильцы, завидовавшие (как, впрочем, и вся алчная Европа) отваге и мужеству викингов, называли их попросту «бесами». Все считали, что лишь нечистая сила помогала северным мореплавателям в их плаваниях и грабежах, а также подсказывала им тактику набегов. Викинги внезапно нападали, грабили селения и отступали до того, как ошеломленный противник успевал прийти в себя и оказать какое-либо сопротивление.
Спустя два года поиски Лейфа Счастливчика увенчались успехом: мир, открывшийся взорам викингов, был поистине чудесен. Растительность буйно разрасталась в мягком, теплом, по сравнению с гренландским, климате. В реках плескались удивительно крупные красные рыбины. Прибрежные заросли изобиловали фруктами. Повсюду рос неизвестный доселе колонистам злак – маис. Но особенно поразили северян тяжелые гроздья дикорастущего винограда, поев который, якобы сразу же опьянел один из участников экспедиции. Понятно, что земля была названа Винланд – «Страна винограда».
Ничего не известно ни о проповеднических успехах рыжего Лейфа Счастливчика среди местных земледельцев, ни о том, как они его встречали. Во всяком случае, сын Эйрика вскоре отбыл домой, расставшись с аборигенами, по всей видимости, достаточно мирно.
Без особого труда вернувшись в Гренландию, он поведал о своем открытии братьям – Торвальду и Торстейну, которые своим нравом походили скорее на отца, нежели на мать и брата. Торвальд, долго не размышляя, собрал команду из 30 человек и на том же самом судне двинулся на поиски Винланда.
Два года люди Торвальда с оружием в руках «осваивали» земли, пока не нашли свою судьбу – защищавшиеся от очередного просветителя «дикари» в одном из сражений смертельно ранили начальника экспедиции. Оказавшиеся без предводителя викинги быстро погрузились на корабль и отправились восвояси. Чем руководствовался третий брат, Торстейн, когда двинулся в Винланд, – неизвестно. Страны Винограда он не нашел и вернулся ни с чем. Осталось загадкой и местоположение этих райских земель. Не исключено, что Винланд находился на широте современного Бостона, поскольку севернее не растет виноград, а южнее не заплывает лосось.
