Евгений Стригин - От КГБ до ФСБ (поучительные страницы отечественной истории). книга 1 (от КГБ СССР до МБ РФ)
Кстати, в 1989 — 1991 годы многие сотрудники органов государственной безопасности принимали участие в формировании представительных органов власти различного уровня. Такое активное участие не могло ни быть санкционировано руководством этого ведомства.{32} Процент сотрудников госбезопасности среди великого множества различных депутатов был гораздо выше их процента среди всего населения.
1.1.9. А тем временем, руководство КГБ СССР медленно и с оглядкой на Горбачева стало критиковать многие элементы проводимых перемен. Все чаще и чаще из органов поступала доступная для всех информация об экономических и прочих провалах.{33} Одним из самых заметных стало заявление председателя КГБ СССР на IV Съезде народных депутатов СССР, озаглавленное «КГБ против саботажа». Появился термин «экономический саботаж», который Президент СССР М.С. Горбачев упомянул в Указе «О взаимодействии милиции и подразделений Вооруженных Сил СССР при обеспечении правопорядка и борьбы с преступностью» от 26 января 1991 года, призвав к «решительной активизации борьбы с экономическим саботажем». Указом был создан Комитет по координации деятельности правоохранительных органов при Президенте СССР. Сколько подобных структур будет еще создано. Правда, уже Президентом другой страны (Российской Федерации). Но об этом позже.
В то время газета «Правда» напечатала выступление Крючкова под заголовком «КГБ против саботажа». Было принято считать, что «можно обвинить КГБ в неправильной политической линии, в попытке не так оценить ситуацию, в том, что там засилье реакции, но сказать, что там сидят шкурники, было нельзя».[10] А сказал это человек, который в то время был одним из символов нарождающейся российской демократии. Впрочем, так говорили порой совершенно разные люди.{34}
Но воспринимали крючковские откровения по-разному. Вот, например, как оценивал его еженедельник «Новое время» словами Симона Соловейчика: «Экономическое состояние страны действительно составляет основу ее безопасности. Но, когда экономикой начинает заниматься государственная безопасность, это само по себе становится опасным для государства. КГБ — методами экономику поднять невозможно, данная организация по своему существу может лишь пресекать и разоблачать, а если некого разоблачать то находить саботажников-вредителей там, где их явно нет».[11]
Была и несколько более осторожная критика вхождения КГБ в экономику. «Официальные лица выражают надежду, что КГБ сможет повлиять на ситуацию в торговле, поскольку по сравнению с ОБХСС менее коррумпирован. Хотелось бы на это надеяться — но причины коррупции ведь не в порочности тех, кто идет служить в ОБХСС, а в системе, при которой работникам торговли выгодно торговать из-под полы и соответственно «подкармливать» тех, кто мог бы этому помешать. Если уж экономические соблазны заставили за последние годы около двадцати высокооплачиваемых профессионалов КГБ за рубежом переметнуться на сторону иностранных разведок, то где гарантии, что их рядовые и гораздо менее обеспеченные коллеги, столкнувшись с соблазнами внутри страны, устоят? Вопрос времени и масштабов соприкосновения КГБ с миром торговли…».[12]
Кстати, автор данной книги сам слышал такие высказывания в среде наиболее понимающих и осторожных сотрудников госбезопасности.{35}
1.1.10. «В декабре 1990-го — январе 1991 года, — по мнению Анатолия Собчака, — политическая и экономическая ситуация в стране достигла критической, кризисной отметки. И в этих условиях вместо ожидаемой стабилизации обозначился резкий поворот страны вправо. С глаз общества спадает пелена надежд на улучшение жизни».[13] Для большинства жизнь становилось все сложнее и сложнее, все менее и менее чувствовали они уверенность в себе и тем более в своем будущем.
Экономическая ситуация стабильно ухудшалась. Руководство страны понимало, что нужно срочно находить какой-то выход из экономического кризиса. Нужно для того, чтобы удержаться у власти. Самым быстрым выходом виделась экономическая помощь из-за бугра. Не решив за пять лет проблемы самостоятельно, решили сделать это при помощи чужих денег. Мечты об иноземной помощи, похоже, становились навязчивой идеей. Чуть ли не единственным шансом спасти положение страны и самим удержаться у власти. При этом создавалось представление, что помощь может прийти лишь при наличии у власти одного человека — Горбачева.
Но и там за бугром уже понимали, что Советский Союз садится на экономическую иглу. А значит, разговаривать с ним можно по-другому. Пока же помощь ограничивалась дешевыми подачками и поощрениями предназначенными персонально главе разваливающейся державы. Смотря со стороны, можно сказать только одно — они правильно делали. Но эта была правильность их интересов.
Горбачев в это время получил Нобелевскую премию мира. Для него, очевидно, это означало существенное повышение собственного статуса и уверенности, что «заграница поддержит». Но это было только для него.
Событие (получение Нобелевской премии) это достаточно важное, однако внутри страны оно не встретило сколько-нибудь заметной радости.{36} «Всему миру, — писал бывший телохранитель (сотрудник КГБ СССР) первого и последнего советского президента Медведев В.Т., - памятно присуждение советскому лидеру Нобелевской премии мира в ту пору, когда на территории СССР полыхали межнациональные войны, во многих республиках лилась кровь».[14]
Позже бывший член руководства КГБ СССР Ф.Д. Бобков напишет: «Столь трогательное отношение к нашему лидеру, такие восторги по поводу высказываний человека, без конца провозглашавшего социалистический выбор, у нас почему-то никого не насторожили».[15] Заметим, что насторожиться должны прежде всего чекисты, это им по должности положено было выявлять угрозы государственной безопасности. Но вот это-то, похоже им в голову не пришло.
Недовольные первым советским президентом констатировали: «Огромная заслуга» (развал тоталитаризма в России), за которую Горбачев провозглашен на Западе чуть ли не «человеком века», была …его услугой и особого таланта не требовала: ломать — не строить. Более бездарно распорядиться столь огромной властью было трудно».[16] Строить, действительно, сложнее. Не всякому дано. Кстати, Горбачев строителем не был, строителем (по образованию и первой специальности) был Ельцин.
Следует обратить внимание, что Нобелевскую премию собирались дать годом раньше (т. е. были готовы дать), но по техническим причинам не получилось. Горбачеву, словно показали, заслужи еще больше. Может быть, и другая версия — попытка поддержать его внутри страны, но, как видим, реакция была прямо противоположной. Умом Россию не понять, аршином общим не измерить.
1.1.11. В некоторых средствах массовой информации критики «демократизации» все чаще и чаще стали приводить факты поддержки различных оппозиционных групп из-за границы. А в то же время в оправдание иностранной помощи стали появляться статьи, которые старались доказать, что никакая помощь из-за границы не способна развалить политическую систему, если она сама не идет к этому. При этом факт самой помощи всячески завуалировали, ссылаясь на отдельные благотворительные акты отдельных иностранных организаций, не связанных со спецслужбами (на долларах ведь не стоял штамп «поступило от ЦРУ»). В еженедельнике «Новое время»[17] для этого использовали польский пример десятилетней давности.
Утверждение, хотя и, имеющее право на существование, но не бесспорно.{37} Давно известно, что политическая деятельность, как и всякая, осуществляется людьми, которым для этого нужны определенные средства, и которым нужно получать зарплату. Если этого нет, то возможен только кратковременный и стихийный бунт недовольных, а не долговременная оппозиционная активность.
1.1.12. Вот такая оппозиционная активность проявлялась порой прямо в отношении органов государственной безопасности. В стране были даже сделаны попытки своеобразного «суда» над органами государственной безопасности. Напомним, что по инициативе комитета по делам молодежи Верховного Совета РСФСР было начато парламентское расследование деятельности КГБ СССР.{38}
Активную роль в этой попытке играли народные депутаты Верховного Совета СССР Сергей Калашников и Андрей Плотников. Сообщалось: «После того как идею поддержали более 100 народных депутатов СССР и два комитета, началось формирование независимой парламентской комиссии, которую согласился возглавить председатель Комитета Верховного Совета СССР по науке и народному образованию академик Юрий Рыжов».[18]
