Кирилл Соловьев - Император Всероссийский Александр III Александрович
Наконец, 26 июля 1877 г. цесаревич вступил в командование Рущукским отрядом. Армия не наступала, топталась на месте. На Дунае же стояла жара, еды и воды солдатам не хватало. Среди военных царила скука, в Петербурге – уныние. При этом турецкая армия оказалась выше всяких ожиданий. 16 августа цесаревич писал Марии Фёдоровне: «Не думали мы тоже, что до такой степени турки еще сильны и что войско их будет так хорошо драться, как оно дерется теперь, и постоянно у них войска прибавляется, и в настоящую минуту они численностью превышают нашу армию». «Бойня» под Плевной произвела удручающее впечатление на будущего императора. До сих пор он не видел ни одного сражения. Теперь же только о Плевне и рассказывал. 18 сентября 1877 г. великий князь Александр Александрович в письме к жене констатировал, что дядя-главнокомандующий, великий князь Николай Николаевич, потерял популярность в армии и даже всякое уважение к себе. Продвижения армии не было. Цесаревичу пришлось поселиться в уютном домике, откуда он изредка выходил погулять, вооружившись палкой, дабы не утонуть в грязи. Хлеба и сухарей солдатам не хватало. Интендантство работало отвратительно. Наследник престола видел вокруг себя повсеместное воровство и мошенничество.
Об участии в войне великого князя Александра Александровича свидетельствуют не только рапорты, письма и воспоминания, но и живописные этюды В. Д. Поленова. Художник прибыл в Рущукский отряд в начале ноября 1877 г. Он зарисовал домик цесаревича, болгарскую церковь, столовую. 30 ноября живописец даже участвовал в сражении у Трестеника и Мечки, после которого военная кампания для цесаревича должна была закончиться. Ведь в декабре 1877 г. наследнику престола было приказано сдать свой отряд под командование генерала Э. И. Тотлебена. И все же император оставил сына на Балканах. Последний же не уставал возмущаться военным командованием: «Сам дядя Низи (великий князь Николай Николаевич. – К. С.) ничего не видит, ничего не знает, воображает, что все идет великолепно, что все его обожают и что он всему голова! Сильно же будет его разочарование, если когда-нибудь он увидит и узнает все, что было, и все, что происходит; но не думаю, что он когда-нибудь сознается, наконец, что он совершенно не способен быть главнокомандующим, недостаточно у него такта на это и недостаточно он умен, чтобы сознать это». Цесаревич был вынужден часто не исполнять приказания дяди, если «они слишком глупы». Весьма скептически он оценивал «назначенных» героев русско-турецкой войны: М. Д. Скобелева, А. П. Струкова и И. В. Гурко. По оценке Александра Александровича, они «менее всего заслуживали это… Все выдвигают самых низких и непорядочных людей».
Эта критика вполне объяснима, если иметь в виду разочаровавший финал многообещающего военного похода. Русская армия была на подступах к Константинополю, когда была вынуждена согласиться на мир, опасаясь столкновения с Англией. Впереди же Россию поджидало дипломатическое поражение на Берлинском конгрессе, поставившее под сомнение все добытое кровью солдат. В итоге успехи оказались значительно более скромные, чем можно было ожидать.
Кампания завершалась. Цесаревич, недовольный ее исходом, по крайней мере мог быть доволен собой. 20 января 1878 г. великий князь Николай Николаевич благодарил своего племянника: «Милый Саша, нет у меня достаточных слов, чтобы тебе выразить всю мою глубокую и душевную благодарность за все время кампании, в которую тебе выпало на долю столь трудное дело охранения моего левого фланга. Ты, поистине, выполнил эту нелегкую задачу вполне молодецки. Восточный отряд стоял непреодолимой стеной, и все попытки неприятеля ее пробить были тщетны». Наследник престола не остался без наград. В сентябре 1877 г. он получил орден Св. Владимира, в ноябре – Св. Георгия 2-й степени, а в феврале 1878 г. – золотую саблю с бриллиантами и надписью «За отличное командование».
Кризис 1878–1881 гг.
Вернувшись в столицу, цесаревич застал правительство в состоянии кризиса. Как и предсказывал Рейтерн, финансовое положение России было подорванным. Дипломатические неудачи, последовавшие за русско-турецкой войной, стали тяжким ударом для страны. Члены подпольной революционной организации «Народная воля» «приговорили» к казни Александра II и развернули настоящую охоту на него. Все это ставило под сомнение результаты, казалось бы, выдающегося царствования.
Как раз тогда, в 1878 г., цесаревич решил заняться конкретным делом – созданием частной торговой организации – Добровольного флота, которой бы существовал за счет пожертвований. В мирное время построенные корабли использовались бы как транспортные средства, а в военное – переоборудовались бы в боевые. Таким образом наследник престола хотел внести свой посильный вклад в перевооружение армии, состояние которой он оценивал как весьма печальное. Александр Александрович достиг некоторых успехов в этом деле, однако он сталкивался с недоброжелательством со стороны генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича, руководившего флотом России.
По крайней мере с середины 1870-х гг. цесаревич едва выносил своего чрезвычайно влиятельного родственника. В письмах к жене он называл великого князя Константина Николаевича «дрянью», «противной тварью». Невысокого мнения он был и о другом дяде – великом князе Николае Николаевиче, который был, по словам племянника, «отвратительным главнокомандующим» и «мерзейшим поляком». И впоследствии Александр Александрович к своей семье относил братьев, жену и детей, а всех прочих многочисленных родственников – к «фамилии», которой отнюдь не симпатизировал.
Трудное положение страны требовало решительных мер. В этой связи 25 января 1880 г. в Мраморном дворце под председательством как раз Константина Николаевича прошло совещание, посвященное планам реформы Государственного совета. Речь шла о давней записке видного сановника империи П. А. Валуева (1863 г.) и новом проекте самого Константина Николаевича (1880 г.), предполагавшем включение выборных представителей в состав этого учреждения – высшего законосовещательного органа России. Цесаревич выступил категорически против подобных преобразований. «Проекта не нужно издавать ни сегодня, ни завтра. Он есть, в сущности, начало конституции, а конституция, по крайней мере надолго, не может принести нам пользы. Выберут в депутаты пустых болтунов-адвокатов, которые будут только ораторствовать, а пользы для дела не будет никакой. И в западных государствах от конституций беда. Я расспрашивал в Дании тамошних министров, и они все жалуются на то, что благодаря парламентским болтунам нельзя осуществить ни одной действительно полезной меры. По моему мнению, нам нужно теперь заниматься не конституционными помыслами, а чем-нибудь совершенно иным». «Но почему же ты думаешь, что будут выбирать одних адвокатов?» – недоумевал дядя. «При такой апатии общества нельзя ожидать выбора полезных и толковых людей», – отвечал наследник. По его мнению, прежде всего следовало добиться единства правительственной администрации, способов координации усилий всех министерств. Великий князь Константин Николаевич записал тогда в своем дневнике: «…У меня [был] длинный и добрый разговор с Сашкой (цесаревичем. – К. С.). Он вполне сознает невозможность теперешнего положения, что что-нибудь сделать необходимо; но что именно? В этом отношении мысли его еще вовсе не установились и еще блуждают».
Ливадийский дворец.
Спустя 10 дней, 5 февраля 1880 г., в Зимнем дворце произошел взрыв. Это было очередное покушение на царя. Только по случайности император не погиб. «Господи, благодарим Тебя за новую Твою милость и чудо, но дай нам средства и вразуми нас, как действовать! Что нам делать!» – записал в своем дневнике великий князь Александр Александрович. 8 февраля на совещании у императора цесаревич выступал за создание верховной следственной комиссии с самыми широкими, по сути, диктаторскими полномочиями. В сущности, он пересказывал содержание недавней статьи видного публициста и издателя газеты «Московские ведомости» М. Н. Каткова. Предложение великого князя было отвергнуто. Александр Александрович не терял надежды и написал отцу письмо, в котором настаивал на своей точке зрения. В итоге на следующий день она восторжествовала. 9 февраля была создана Верховная распорядительная комиссия, во главе которой встал М. Т. Лорис-Меликов.
Лорис-Меликов – генерал, герой русско-турецкой войны 1877–1878 гг. – был призван на высший государственный пост, дабы вывести страну из состояния кризиса. Наследник престола был очень рад этому назначению, надеясь, что прославленному военному удастся навести порядок в стране. Лорис-Меликов планировал провести множество реформ, которые бы разрешили целый комплекс проблем. Они позволили бы расправиться с революционным подпольем, улучшить материальное положение «низов», усовершенствовать управленческий аппарат и, наконец, создать условия для диалога власти с обществом. Именно поэтому в Петербурге заговорили о «диктатуре сердца» Лорис-Меликова. Предложенные им меры наследник престола всецело одобрял. Например, цесаревич с радостью воспринял факт упразднения во многом одиозного III Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии. Дело в том, что в августе 1880 г. Верховная распорядительная комиссия была распущена, а сам Лорис-Меликов возглавил Министерство внутренних дел, на которое возлагались функции в том числе упразднявшегося III Отделения (то есть политический сыск). «Диктатор» был чрезвычайно почтителен к цесаревичу, регулярно посещал наследника престола и подолгу беседовал с ним. Великий князь, в свою очередь, был в высшей степени откровенен с генералом, позволял в его обществе весьма резкие суждения о своих близких родственниках.
