Кирилл Соловьев - Император Всероссийский Александр III Александрович
17 сентября царская невеста торжественно въехала в Петербург. Последовали бесконечные праздники, а для принцессы – еще и уроки: русского языка и Закона Божьего. 12 октября в Зимнем дворце принцесса Дагмара присоединилась к православной церкви и была официально провозглашена Марией Фёдоровной. Наконец, 28 октября состоялось бракосочетание. Молодожены поселились в Аничковом дворце в Санкт-Петербурге. Здесь они жили и после того, как великий князь Александр Александрович вступил на престол. По словам журналиста и близкого знакомого князя В. П. Мещерского И. И. Колышко, «трудно было представить себе по внешности более несхожие существа, как этот суровый, шутя гнувший подковы, нелюдимый и необщительный гигант и крошечная, хрупкая, как фарфор ее родины, всем улыбавшаяся и всех озарявшая взглядом своих прекрасных очей, общительная датчанка. Но гигант подчинился крошке, а крошка полюбила неладного гиганта, как когда-то любила его ладного брата».
Молодожены путешествовали по России и Европе. Весной 1867 г. великокняжеская семья – в Москве. Цесаревна «появлялась, как солнечный луч, а с нею рядом, словно все еще в тени своего брата, добродушно, спокойно, но твердо выступал тот, о котором принято было говорить со слов умирающего брата, что у него “хрустальная душа”». В июне 1867 г. Александр Александрович вместе с царской семьей – в Париже. Там произошло второе покушение на жизнь императора Александра II. Стрелял в него поляк А. Березовский. Никто не мог быть уверенным, что террорист был одинок в своем желании отомстить императору за подавление польского восстания. Живо реагируя на случившееся, наследник престола был резок, категоричен и весьма эмоционален. Молчаливый и даже робкий в обществе великий князь был бескомпромиссен и решителен в письмах к товарищу. «Я не мог ни веселиться, ни проводить время спокойно ни на одну минуту. Нельзя было ручаться за каждый новый день, что не повторится то же самое… Париж, особенно в настоящее время, так переполнен всяким народом. Одних поляков, скотов, до 25 000 человек», – писал цесаревич В. П. Мещерскому. По мнению наследника престола, поляков должен был возненавидеть любой русский. Вместе с тем российская бюрократия, к неудовольствию великого князя, продолжала малодушно идти на уступки Польше. Александр Александрович не желал оставаться в Париже. «Это вертеп», – констатировал цесаревич. Зато он почувствовал отдохновение, когда, наконец, оказался в «милой Дании».
Как раз тогда, в Дании, у Марии Фёдоровны случился выкидыш из-за неосторожной верховой езды, которую очень любила великая княгиня. Наконец, в 1868 г. у нее родился сын Николай (будущий Николай II). В своем дневнике Александр Александрович записал: «…Около 12.30 жена перешла в спальню и легла на кушетку, где все было приготовлено. Боли были все сильнее и сильнее, и Минни (Мария Фёдоровна. – К. С.) очень страдала. Папа вернулся и помогал мне держать мою душку все время. Наконец, в половине третьего пришла последняя минута и все страдания кончились разом. Бог послал нам сына, которого мы нарекли Николаем…» Вскоре родился Александр, который, правда, прожил совсем недолго. Согласно воспоминаниям С. Д. Шереметева, эта смерть чрезвычайно сблизила супругов. В 1871 г. у цесаревича появился на свет сын Георгий, в 1875 г. – дочь Ксения, в 1878 г. – сын Михаил. Дочь Ольга родилась уже у императора, Александра III, в 1882 г.
23-летний великий князь не должен был оставаться без серьезного дела. В 1867 г. великий князь Михаил Николаевич писал племяннику: «Жду с нетерпением той минуты, когда ты в состоянии будешь облегчать труды твоего отца, как он это делал в отношении Ан-Папа (Николая I. – К. С.); это и для тебя самого будет в высшей степени полезно, ибо исподволь подготовит тебя к огромному труду и ответственности, которые тебе суждено когда-нибудь принять на твои собственные плечи! Но для того чтобы быть в состоянии исполнить это важнейшее назначенье твоей жизни, надо тебе самому, Саша, много еще работать, готовиться, думать и стараться и не терять ни минуты, ибо время дорого». Еще в 1866 г. цесаревич был введен в состав Государственного совета, а в 1868 г. – Совета и Комитета министров, возглавил комиссию по оказанию помощи голодающим в северных губерниях (прежде всего в Архангельской). За последнее дело цесаревич принялся с энтузиазмом и достиг немалых успехов. Так его постепенно привлекали к делу управления государством. Однако на заседаниях правительственных учреждений застенчивый великий князь Александр Александрович почти не выступал, а преимущественно молчал и слушал.
Вместе с тем у него постепенно формировалось собственное понимание многих вопросов. Цесаревич критически оценивал военного министра Д. А. Милютина и его деятельность (в том числе и реформу 1874 г.). Министр народного просвещения А. В. Головнин вызывал его резкое неприятие. Великий князь даже обращался к отцу (правда, без особого успеха), отмечая, что этот государственный деятель «отменил все предания дисциплины в учебном мире» и тем самым способствовал умственному «развращению» молодежи. Наследник престола с большим интересом читал славянофильские издания, статьи И. С. Аксакова и Ю. Ф. Самарина. В том числе под этим влиянием у него складывался свой взгляд на политику России на окраинах империи. В частности, он возмущался господством немецких баронов в Остзейском крае (современных Эстонии и Латвии).
На войне
В 1877 г. Россия вступилась за славянские народы, восставшие против Османской империи. Это было трудное решение. Многие министры были против, понимая все риски предстоящей войны. Памятна была неудачная Крымская эпопея 1853–1856 гг. Лишь недавно (в 1874 г.) прошла военная реформа, которая еще не могла дать должных результатов. Против начала военных действий выступал министр финансов М. Х. Рейтерн, понимавший, что для российской казны они могли бы стать чрезмерным испытанием. Долго сомневался сам император. Наследник же престола был куда более решителен. В сентябре 1876 г. он записал в своем дневнике: «Вся Россия говорит о войне и желает ее, и вряд ли обойдется без войны. Во всяком случае она будет одна из самых популярных войн, и вся Россия ей сочувствует». Участвуя в совещаниях, посвященных предстоящим военным действиям, Александр Александрович часто противоречил отцу, подчас вызывая его раздражение. Цесаревич торопил события, возмущался малодушием дипломатов. Он писал брату Владимиру: «Мы все ждем, ждем и ждем, а чего ждем – конечно войны!.. Вот что значит нерешительная дипломатия полуразмягченного канцлера (А. М. Горчакова. – К. С.)!!!» И все же позиция сторонников войны (в том числе и близкого к ним цесаревича) взяла верх. Война началась. И великий князь не остался в стороне, отправившись на Балканы.
Командующий Рущукским отрядом великий князь Александр Александрович в Брестовице. Художник В. Д. Поленов.
«Моя душка Минни, – писал цесаревич жене, – не грусти и не печалься и не забывай, что я не один в таком положении, а десятки тысяч нас, русских, покинувших свои семейства за честное, прямое и святое дело, по воле государя нашего и по благословению Божьему». Александр Александрович просил жену молиться за него. О том же просил и своих сыновей: «Скажи от меня Ники и Георгию, чтобы и они молились за меня. Молитва детей всегда приносит счастье родителям…» Александр Александрович ехал на Дунай, не зная, разрешит ему отец возглавить какой-либо отряд или нет. Александр II и сам не был в этом уверен. Более того, император задумывался о том, чтобы отозвать наследника обратно в Петербург. Было вполне обоснованное опасение, что англичане могли объявить войну России. За ними с неизбежностью последовала бы и Австро-Венгрия. И тогда бы пришлось всерьез задуматься о безопасности столицы. Этого, к счастью, не случилось. Война же затягивалась. Русские войска остановились у крепости Плевна. «Начало войны было столь блестящее, а теперь от одного несчастного дела под Плевной все так изменилось, и положительно ничего мы не можем делать. Но я твердо уверен, что Господь поможет нам и не допустит неправде и лжи восторжествовать над правым и честным делом, за которое взялся государь и с ним вся Россия. Это был бы слишком тяжелый удар православному христианству и на долгое время, если не совсем, уничтожило [бы] весь славянский мир», – писал наследник престола супруге.
Смотр войск Александром III близ Тифлиса. Художник Ф. А. Рубо.
Наконец, 26 июля 1877 г. цесаревич вступил в командование Рущукским отрядом. Армия не наступала, топталась на месте. На Дунае же стояла жара, еды и воды солдатам не хватало. Среди военных царила скука, в Петербурге – уныние. При этом турецкая армия оказалась выше всяких ожиданий. 16 августа цесаревич писал Марии Фёдоровне: «Не думали мы тоже, что до такой степени турки еще сильны и что войско их будет так хорошо драться, как оно дерется теперь, и постоянно у них войска прибавляется, и в настоящую минуту они численностью превышают нашу армию». «Бойня» под Плевной произвела удручающее впечатление на будущего императора. До сих пор он не видел ни одного сражения. Теперь же только о Плевне и рассказывал. 18 сентября 1877 г. великий князь Александр Александрович в письме к жене констатировал, что дядя-главнокомандующий, великий князь Николай Николаевич, потерял популярность в армии и даже всякое уважение к себе. Продвижения армии не было. Цесаревичу пришлось поселиться в уютном домике, откуда он изредка выходил погулять, вооружившись палкой, дабы не утонуть в грязи. Хлеба и сухарей солдатам не хватало. Интендантство работало отвратительно. Наследник престола видел вокруг себя повсеместное воровство и мошенничество.
