Соломон Лурье - Антисемитизм в древнем мире
Что касается отказа евреев участвовать в культе государственных божеств, то об этом было уже сказано выше, стр. 19, здесь добавлю только, что евреи всячески старались не вносить обострения в этот вопрос и найти средний компромиссный путь. В надписи ClG. 4838 с (= W. Dittenberger, Orientis graeci inscr. sel., Lips. 1903. Nr. 73, 74, стр. 125), мы читаем: «Благодарит Бога Птоломей, сын Дионисия, еврей. Благодарит бога Федот, сын Дориона, еврей, за спасение на море». Надпись стоит в пределах храма бога Пана в Эдфу и, конечно, не-евреи должны были думать, что под богом в надписи разумеется не еврейский Бог, а Пан-Путеводитель. (Euodos) «Путешественники эти были египетские евреи, возвратившиеся из далекой и опасной торговой экспедиции; вероятно, во внимание к своим языческим спутникам они выразили свою благодарность Богу в такой форме, которая во всяком случае допускала ее отнесение к языческому божеству»[8]. Далее, в надписи, относящейся к 29 г. до P. X., опубликованной Рубензоном в Arch, für Papyrusforschung, V 163, еврейское посвящение вещи Богу редактировано так: «Богу великому, великому, высочайшему». Это повторение, как указал там же (в примечании) Вилькен, характерно для египетского культа и, таким образом, представляет собою такую же, выражаясь биологически, «защитную окраску». Еще любопытнее то, что в папирусе Pap. Ох. 489 (117 г. по P. X.) еврей прикладывает к документу печать, на которой изображен Геракл, а в малоазиатском Иасе еврей-метек Никита из Иерусалима вносит 100 др. на устройство праздника Дионисий (REJ X 76 = Schurer, о. с. 16). Наиболее неприемлемым для евреев в официальных религиях древности был культ царей (египетских царей и римских императоров). И тем не менее даже здесь евреи пошли на компромисс: как указывает Филон (in Flacc. 7, leg. ad Gaj. 20), в периболах александрийских синагог, т.-е. в открытых колоннадах и во внутренних дворах были выставлены посвятительные дары, щиты, золотые венки и почетные декреты в честь римских императоров. Так как в эллинских храмах такие предметы были посвящениями богу, то не-евреи должны были истолковать эти предметы, как признание божественности царей или императоров. Иногда царям посвящалась даже вся синагога или та или иная часть ее; например, в надписи из Схедии (Dittenberger, Or. gr. inscr. sel. № 726, II. 467) мы читаем: «Сию молельню (соорудила) еврейская община за («за здравие» или «имени» в греческом тексте — hyper) царя Птоломея и царицу Веренику, его сестру и жену, и его детей». Надпись эту относят к царствованию Птоломея III Евергета, т.-е. к 247–222 году. Такая же формула применяется и позже в царствование покровителя евреев Птоломея VI Филометора (170–145). В одной из таких надписей Dittenberger ОGIS. 96) посвящение делается сановным евреем — начальником филакитов, т.-е. внутренней охраны или жандармерии, и еврейской общиной города Африбиса. Они сооружают «за царя Птоломея и царицу Клеопатру молельню Всевышнему Богу». Некий Гермий с женой Филотерой и детьми сооружают пристройку к этой синагоге, опять-таки «за царя Птоломея, царицу Клеопатру и их детей». (Dittenberger. OGIS. 101). Так же формулирована и надпись из Сев. Галилеи, Schürer, о. с. 93. Кроме того, в александрийских синагогах совершались торжественные жертвоприношения по случаю вступления на престол императоров, их выздоровления после тяжкой болезни, победы и т. д. (Филон, leg. ad Gajum, 44 слл.). Наконец, в фаюмском папирусе BGU IV 1068 (=MW62) еврей присягает именем обожествленного при жизни императора! {Добавление: На еврейских надгробиях в Риме мы находим не только запрещенные еврейским законом изображения животных и людей, но и изображения языческих божеств — музы Урании, Виктории, Фортуны и Гениев (Vogelstein-Rieger, о. с., I, 52. 53. 70). Как Геракл на упомянутой в тексте печати символизует имя «Гераклид», так и это, конечно, символы. Далее, любопытен случай, когда еврей-сборщик налогов (практор) взыскивает казенный налог на содержание криотафов, т. е. жрецов, заведывающих погребением священных баранов (Pap. Jand. 29—103 г. по P. X.)! — (К примеч.). Точно также в храме Сети в Абидосе начертано: «Моление Иосея» (Preis. Sammelb. № 3757, I в. по P. X.). И здесь Иосей имел в виду не Сети, а еврейского Бога, тем более, что в Египте было принято в храме одного Бога обращаться с мольбой к другому; ср. в том же храме обращение к Серапису (Preis. 3731. 3742. 3750. 3752) и к Пану (3743). Любопытно, что этой же богиней Сети клянется еврейка Мибтахия в элефантинском пап. Волк. X, 440 г. до P. X.}
Если и таких уступок не хватало, евреи готовы были исчерпать самые крайние возможности компромисса, лишь бы без риска для жизни и состояния продолжать оставаться евреями. Подобно тому, как в позднейшее время «появление целых масс мнимых магометан и мнимых христиан представляло собой неслыханный, совершенно единичный факт в истории человѣчества»[9], так и в древности иногда как раз самые набожные евреи, официальные представители еврейской веры, прибегали к этому средству и внешне принимали «язычество». Таков, напр., рабби Элиэзер бен Парта, живший в царствование Адриана[10].
Не надо забывать, что в эпоху эллинизма и интеллигенция была уже неверующей или маловерующей и довольствовалась в делах религии известным внешним минимумом; принятый евреями компромиссный путь вполне удовлетворял эллинов, исключая, разумеется, тех моментов, когда уже по другим соображениям, антисемитизм входил в правительственную или партийную программу; в этих случаях и непочитание евреями официальных божеств могло быть использовано, как средство борьбы с ними.
Такой характер и носит, несомненно, это обвинение в единственном месте, где оно встречается в литературе — у заведомо недобросовестного (см. ниже, стр. 110) александрийского антисемита Апиона (Joseph, с. Apion. II, 4, 6 = Reinach, Textes, стр. 130, § 7). «Если евреи — граждане, то почему они не чтут тех же богов, что и александрийцы?» Фактически, как мы узнаем из Филонова Legatio ad Gajum, речь здесь шла о культе императоров; это было со стороны александрийских греков лишь маневром в борьбе, так как в душе они, как александрийские патриоты, ненавидели римлян гораздо больше, чем евреи. Обычно же эллины не только довольствовались этим компромиссом, но и сами старались не выходить из его рамок. Так, напр., из фрагмента Николая Дамасского, сохраненного нам Иосифом Флавием (Ant. jud. XII, 3, 2), мы видим, что евреям было предоставлено право гражданства в ионических городах, при чем на них заведомо не налагалась обязанность принимать участие в государственном культе, и что, несмотря на протест местных антисемитов, эти права их были подтверждены (в 14 г. до P. X.) М. Агриппой.
Таким образом, своеобразие еврейской религии не могло, при веротерпимости эллинистического общества, служить причиной антисемитизма или, вернее, могло служить ею лишь постольку, поскольку оно является составною частью того еврейского «самоутверждения», которое в современной науке гиперболически и несправедливо окрещено партикуляризмом. Об этом я буду говорить подробно во второй части этой книги.
Своеобразие еврейских религиозных обычаев не было столь резким, чтобы оно могло вызвать возмущение греко-египетских масс. Это мы видим из того, что антисемитская агитация александрийских греков, в своей борьбе с евреями, не довольствуется причудливостью существующих в действительности еврейских обрядов, а или заведомо недобросовестно об'ясняет их, или придумывает новые несуществующие еврейские религиозные обычаи, навязывая им наиболее нелепые или кровожадные из обычаев своих ближайших соседей — египтян или негров.
Из религии Египта заимствован приписываемый евреям культ осла. Когда в Александрии еврейский рассказ об исходе из Египта был сопоставлен с египетским рассказом о господстве гиксов, было найдено много черт сходства, и поэтому евреи часто отожествлялись с гиксосами (см. ниже, ч. II, 1). Главным же божеством гиксов считался Сет-Тифон, священным животным которого был осел[11], и, естественно, что Тифон представлялся либо с головой осла, либо (менее антропоморфично) верхом на осле. С другой стороны, у древних было излюбленным грамматическим приемом — об'яснять названия городов и племен тем, что на них было перенесено имя их основателей, в роде того, напр., что Рим получил свое имя от Ромула, Коринф от Коринфа и т. д. Таким образом, и вождями евреев во время их первого вторжения в Иудею были сделаны Иерусалим и Иуда (Tac. Hist. 5, 2). По счастью, Плутарх в своем рассуждении об Исиде и Осирисе (§ 31=fr. 68 Rein.) сохранил нам еще явственные следы отожествления египетского предания о богѣ гиксов Тифоне с еврейским преданием об исходе: «Те, которые рассказывают, что после сражения Тифон обратился в бегство и бежал семь дней верхом на осле, а, когда оказался в безопасности, родил сыновей Иерусалима и Иуду, явным образом вносят в египетский миф еврейские рассказы». Тифон был таким образом отожествлен с Моисеем; теперь нам станет понятно, из каких источников берет свое начало вымысел жившего в начале II века до P. X. Посидония Апамейского, сообщавшего, будто Антиох Епифан, ворвавшись в иерусалимский храм, нашел в святая-святых статую, представляющую Моисея, сидящего верхом на осле с книгой в руках (fr. 25 R.). Другая версия упростила этот рассказ, заменив статую Моисея на осле золотой головой осла. Так Мнасей Патрский (fr. 19 R.), приблизительно современник Посидония, сообщает о некоем Забиде, которому удалось хитростью проникнуть в Иерусалимский храм и украсть оттуда золотую голову осла. Известнейший из антисемитов древности, александриец Апион (I в. по P. X.) комбинирует оба рассказа: из первого он заимствует для большей исторической достоверности Антиоха Епифана, из второго — золотую голову осла. Повидимому, от себя он прибавлял, что евреи чтили эту голову особым культом и воздавали ей божеские почести и что она заключала в себе огромное количество золота (Ios. с. Ар. II, 7 — fr. 63 D. § 1 R.). Тот же рассказ повторяется Дамокритом (fr. 60 R.), а впоследствии и Тацитом (Histor. V, 4). Было даже придумано об'яснение, почему евреи почитают именно осла: оказывается, во время странствования евреев в пустыне, когда они умирали от жажды, только благодаря стаду ослов они нашли дорогу к источнику (Tac. Hist. V, 4, Plut. Quaest. conv. IV, 5,9 § 2 — fr. 69.180 R.).
