Династия Тан. Расцвет китайского средневековья - Вэй Ма

Не успели пограничные земли прийти в себя после нашествия уйгуров, как случилась новая беда. В середине 843 года скончался Лю Цунцзянь, цзедуши округа Чжаои. Лю хотел передать правление округом своему усыновленному племяннику Лю Чжэню. Незадолго до кончины он сказал своей жене: «Я верно служу императорскому двору, но императорский двор не ценит мои старания, а соседние округа настроены по отношению к нам недружелюбно. Если после моей смерти кто-то другой [кроме Лю Чжэня] станет моим преемником, то в нашей семье не останется даже дыма из трубы».

Большинство сановников склонялись к тому, чтобы назначить Лю Чжэня цзедуши, поскольку опасались воевать с таким сильным округом, как Чжаои, особенно с учетом того, что императорская армия была изрядно потрепана в сражениях с уйгурами. Но Ли Дэю выступил против, сославшись на то, что потакание традиции наследственной передачи власти в округах послужит дурным примером для других. Лю действовал осмотрительно. Прежде, чем отказать Лю Чжэню, он договорился с цзедуши соседних округов Вэйбо и Чэндэ о том, что они не станут поддерживать мятеж в Чжаои, если таковой произойдет, и пообещал им в награду за лояльность несколько префектур. Таким образом, правительство перехватило инициативу – Лю Чжэнь тоже заплатил бы соседям землями за поддержку, но ведь гораздо выгоднее, то есть спокойнее получить награду от правительства, нежели из рук мятежника.

Большой мятеж, поднятый Лю Чжэнем, осложнился малым, который поднял в округе Хэдун (современная Шаньси) один из офицеров, но благодаря настойчивости Ли Дэю, который убеждал императора У-цзуна в том, что действовать нужно решительно, осенью 844 года с обоими мятежами было покончено. Лю Чжэня убил один из его приближенных, надеявшийся выкупить императорское прощение головой мятежника. Эта победа существенно укрепила позиции императорской власти и позиции чэнсяна Ли Дэю, который за государственными делами не забывал избавляться от своих противников (так, например, Ли Цзунмина он обвинил в сговоре с Лю Цунцзянем, ввиду чего Ли был отправлен руководить одной из отдаленных префектур).

Усиление Ли Дэу сопровождалось ослаблением власти евнухов, к которым император У-цзун не испытывал особого расположения. Да, евнухи возвели его на престол, как и многих других императоров, но точно так же, как и многих, они могли устранить его. Вторжение уйгуров и мятеж Лю Чжэня помогли Ли Дэю и его сторонникам взять под свой контроль правительственный аппарат и бо́льшую часть армии. Наблюдая за тем, как возрастает влияние Ли Дэу, Цю Шилян ждал удобного момента для того, чтобы нанести сокрушительный удар, и в 842 году ему показалось, что такой момент настал. Осенью 841 года Цю добился от императора титула главнокомандующего армией Шэнсе, служившей главной опорой власти евнухов. Когда Цю узнал, что Ли Дэю продвигает идею сокращения финансирования его армии, он публично пригрозил императору солдатской «демонстрацией», то есть, по сути, мятежом. Цю явно упивался воспоминаниями о том, как на людях отчитывал императора Вэнь-цзуна, но не учел, что времена изменились и на престоле теперь сидит другой человек, и расклады при дворе стали другими. Император У-цзун не испугался заявления Цю, а разгневался и через других евнухов (а не напрямую) выразил Цю свое недовольство. Цю пришлось принести извинения за свою несдержанность. Евнухи, понявшие, что теперь задули другие ветры, начали отходить от своего предводителя. Чувствуя, что его влияние падает, а нерасположение императора возрастает, Цю попытался исправить дело показной скромностью – сославшись на свой почтенный возраст, он отказался от должности главнокомандующего армией Шэнсе и других высоких должностей, попросив императора дать ему что-то попроще. Император удовлетворил просьбу, но не стал относиться к Цю лучше. В середине 843 года Цю Шилян удалился на покой, дав напоследок евнухам следующее наставление, которое можно назвать «Программой евнухов»: «Не позволяйте Сыну Неба оставаться без занятия, побуждайте его проводить жизнь в роскоши и удовольствиях, доставляя наслаждение глазам и ушам. Также следует найти новые способы для поддержания его бодрости на таком уровне, чтобы у него не оставалось бы времени на занятия другими делами. Это единственный для нас способ добиться желаемого. Ни в коем случае не позволяйте ему учиться и даже приближаться к ученым. Если он ознакомится с историями прошлых династий, то обеспокоится и не будет расположен к нам». Как говорится, добавить к этому нечего.

Император У-цзун был ревностным приверженцем даосизма, исконной китайской религии. Широкое распространение в империи «чужеродного» буддизма вызывало у императора недовольство, которое подпитывалось государственными соображениями – к началу IX века буддийские монастыри оправились после гонений, устроенных императором Сюань-цзуном, и их влияние снова возросло. Мало того, что монастыри владели обширными земельными угодьями и большими богатствами, они также владели и умами свой паствы, для многих из которых авторитет монахов стоял выше авторитета императорской власти. Настоятели монастырей сближались с местными правителями, и это сближение таило в себе серьезную угрозу для императора, ведь монахам ничего не стоило объявить очередного мятежника живым воплощением Будды, сделав таким образом его претензии на власть легитимными. Материальный аспект – пополнение императорской казны за счет монастырских богатств – тоже имел большое значение. К слову будь сказано, что отдельной статьей пополнения казны стали буддийские колокола, гонги и статуи, изготовленные из бронзы, – их переплавили для чеканки монеты. Кроме того, буддийские монахи не платили налогов, а их, по самым приблизительным оценкам, на тот момент было больше четверти миллиона (ничего удивительного, ведь на одного истинного монаха приходилось по десять ловкачей, обривших голову для того, чтобы сэкономить).

Антибуддийская кампания стартовала в начале 845 года. В императорском указе, изданном по этому поводу, буддийские традиции объявлялись разрушительными – монастыри с каждым днем становились всё больше, и число монахов в них прирастало, в результате чего люди тратили силы на создание никому не нужных изваяний из дерева, глины или бронзы, в то время как поля приходили в запустение; аскетические ограничения, налагаемые на монахов и монахинь, препятствовали продолжению рода – этому главному долгу любого человека; создается несправедливость: одни выращивают рис и занимаются прочими полезными делами а другие пользуются плодами их трудов, ничего не давая взамен. «Мы выкорчуем это давнее бедствие вместе с его корнями», – обещал император.

Если император Сюань-цзун боролся с буддизмом и даосизмом относительно мягко – старался ослабить, но не искоренить, – то император У-цзун стремился извести буддизм в своем государстве под корень, как говорилось в указе, недаром же его действия получили у буддистов название: «У-цзун убивает Будду». Для сравнения: при Сюань-цзуне к мирской жизни из-за разорения монастырей было возвращено около восемнадцати тысяч монахов, а при У-цзуне – почти в пятнадцать раз больше! Было сохранено по два буддийских храма в Чанъани и Лояне, а также по одному в центрах провинций, а все остальные монастыри, храмы и памятные постройки были снесены. Монахи и монастырские крестьяне, вынужденные к возвращению в мир, пополнили ряды налогоплательщиков и занялись полезным для общества трудом. При правительстве была создана Палата Великой добродетели, взявшая на себя руководство буддийскими общинами. Главной (но притом негласной) задачей Палаты стало препятствие возрождению буддизма. Под угрозой смертной казни монахам запретили странствовать, иначе говоря – пребывать вне монастырей и храмов, а также учредили особые свидетельства о переходе в монахи, выдача которых строго контролировалась Палатой Великой добродетели. После столь сокрушительного удара буддизм уже никогда больше не достигал на китайской земле своего былого величия. До нас не дошли сведения о том, какое именно участие принимал в гонениях на буддистов чэнсян Ли Дэю, но можно с уверенностью предположить, что «правая рука императора» не осталась в стороне от столь важного дела.