Галина Петреченко - Рюрик
"Откуда в этой венетке столько музыки? Она словно сплетена из солнечных лучей!" - изумленно отметила про себя Руцина и поняла, что эту-то солнечность в Эфанде наверняка и приметил Рюрик, ее-то и не хватало Руцине даже в те мгновения, когда Рюрик целиком принадлежал ей. Ее страстность и тянула к ней князя, и отталкивала от нее. Между ними всегда шел спор. И в этом споре побежденной оказалась она, пламенная Руц! Уймись, Руцина, благодари Христа за то счастье, которое дал тебе твой Рюрик! Такого и у него уже не будет ни с одной женщиной. И она вновь и вновь обращалась сердцем к тому изречению, которое так успокаивало ее: "Бог дал, но время шло, и Бог взял..." А роптать на Бога - великий грех... Все происходит с нами только по воле Божьей. Но слезы обиды навертывались ей на глаза, и что-то сжимало грудь. И вновь ей помогала молитва. Ведь уныние - великий грех, и христианка должна бороться с этой своей слабостью. И она была благодарна Дагару за его ненавязчивое внимание; за то, что он оказывался рядом тогда, когда ей это больше всего было нужно. Никогда и никто не сможет сравниться с ее Рюриком, но ее еще любят, и она еще чувствует себя любимой женщиной.
Да, нынешнее предзнаменование... Она вспомнила, как нежно прижал к себе Дагар маленькую Рюриковну, и сердце ее наполнилось благодарностью к суровому меченосцу. Сказать ему, что вход в ее одрину уже целый год не охраняется? Нет! Он должен об этом узнать сам! Но как?.. Не посылать же к нему девку-служанку! Господи, спаси и сохрани меня! О чем я? Ведь то, о чем я сейчас подумала, это грешно?! Но разве грешно быте любимой и любить? Оставь все до завтра, Руцина! Будет новый день, со светом уйдут ночные страхи. Все прояснится!..
* * *
А еще через три дня дозорные принесли князю весть:
- Прибыли купцы от ильменских словен. Хотят видеть вождя. Рюрик распорядился:
- Оповестите вождя и главного жреца. Встречать гостей будем в моем доме после полудня...
Длинные столы в княжеской гридне обильно заставлены блюдами с едой. В высоких глиняных кувшинах, украшенных синими и белыми полосками и нехитрым орнаментом, настойки медовые и ягодные. Рароги в обычной своей одежде, только черные узкие повязки вокруг головы и черные сустуги говорят о смерти Олега и других воинов-дружинников.
После полудня распахнулись тяжелые двери гридни, и старый Руги. стоявший справа от двери, торжественно назвал первого гостя:
- Князь ильменских словен Вадим!
В гридню вошел лет тридцати пяти, среднего роста, крупноголовый, бородатый витязь и, оглядев хозяев, поклонился им поясным поклоном. Одет он был в теплую домотканую с длинными рукавами серую рубаху, подпоясанную узорным кушаком, украшенную возле шеи металлическими пластинками. Коричневые порты его были заправлены в высокие кожаные сапоги. По виду и не скажешь, что князь. Но уверенность, с какой держался он, и его повелительный взгляд выдавали в нем знатного воина.
Рюрик, Эфанда, Олаф, Бэрин, Ромул, Эбон и Дагар, встречавшие в гридне гостей, молча ответили ему поклоном. Гость подошел ближе к Эфанде и еще раз ей поклонился, сказав:
- Как солнце, прекрасна молодая жена князя рарогов! - Он перевел взгляд на князя, стоящего рядом с княгиней, задержал его на черной головной повязке и сочувственно произнес: - Чту память погибшего смертию храбрых брата князя рарогов Олега! Чту память погибших дружинников!
Хозяева опять склонили Головы, а старый слуга хриплым от волнения голосом объявил нового гостя:
- Посол ильменских словен купец Домослав. Домослав оказался высоким седоголовым человеком с умным, добрым лицом. Одет он был в коричневую корзну и такого же цвета порты, заправленные в сапоги. Он поклонился хозяевам, дал им разглядеть себя, а затем молча встал возле Вадима.
- Посол ильменских словен купец Полюда. Новый гость тоже был высок и седоголов, но гораздо уже в плечах, чем Домослав. Одет он был так же, как и другие словене.
Полюда поклонился хозяевам, задержал свой проницательный взгляд на князе рарогов, словно пытаясь решить что-то важное для себя, и вдруг улыбнулся Рюрику так светло и открыто, что в гридне сразу стало уютнее.
- Передаю рарогам-русичам низкий поклон от старейшины ильменских словен Гостомысла! - сказал Полюда, с затаенным интересом глянул на князя рарогов и тут же перевел взгляд на верховного жреца племени. Бэрин поймал этот взгляд, но не дал послу втянуть себя в опасную игру - отвел свой взор в сторону. Послы еще раз поклонились. Хозяева ответили им также поясным поклоном. Разговор дальше пошел на словенском языке, и повел его самый знатный из русичей;
- На земле рарогов вас приветствуют: верховный жрец племени Бэрин, вождь племени Олаф, наши послы Ромульд и Эбон, военачальник Дагар... - А когда Рюрик назвал имя своей младшей жены, все радостно улыбнулись. Ответив сдержанной улыбкой гостям, Рюрик продолжил:
- Мы рады принять поклон от гордого Гостомысла. Он не в первый раз посылает к нам своих послов, вот только не знаем, что мы ответим им нынче...
Вадим, Домослав и Полюда поняли намек князя рарогов на изгнание Геторикса, но промолчали.
Рюрик, убедившись, что гости все поняли, но вызова не приняли, указал рукой на кадь и священный серебряный котелок.
- Прошу дорогих гостей совершить омовение. Первым подошел к кади с водой Бэрин. Он омыл в ней руки, вытер их льняным полотенцем и торжественно направился к котелку, что неизменно стоял на серебряной треноге в правом почетном углу княжеской гридни. Гости последовали примеру жреца. Когда все оказали честь священному котелку как символу тепла, семейного очага и хлебосольства, Бэрин взмахнул длинными рукавами своей рубахи и торжественно молвил:
- Да согреют животворные лучи солнца встречу родственных племен! Гостям явно понравилось такое доброе начало.
- Прошу всех за стол, отведать пищу нашего народа, - сдержанно пригласил Рюрик и первым подошел к столу.
"Сначала за столом едят и пьют, - вспомнил вдруг князь рарогов веселый совет отца, - и только потом решают дела", - и невольно грустно улыбнулся.
И тут рикс поймал на себе снисходительный взгляд Вадима - князя ильменских словен. Рюрик не выдержал и ответил ему таким же взглядом. "Я понимаю, почему ты так задоришься: тобою недовольны ильменские бояре, подумал Рюрик и первым опустил глаза. - Как, впрочем, и мною - наши друиды... Наши доли одинаковы и в снисхождении упражняться не надо бы..."
Тем временем Руги и двое дворовых слуг молча обслуживали трапезников. За холодными закусками: отварным мясом, яйцами диких и домашних птиц, пшеничными лепешками - последовали горячие блюда: жареное и тушеное мясо, речная и морская рыба. Каждый брал то, что ему по вкусу.
За едой разговор пошел веселее. Бэрин первым решился спросить:
- Так что же хотят от нас ильменские словене? Вадим остановил взгляд на Домославе: говорить князю можно было только после старших по возрасту. Тот начал беседу, путая рарожскую и словенскую речь.
- У нас опять нет лада между племенами, - проговорил Домослав и перевел свой озабоченный взгляд с Вадима на Рюрика. - Помнится, лет десять тому назад мы отпустили с миром Геторикса, который так и не смог унять наших бояревей, но порядок на краях земли нашей навел, - говорил он с тем добродушием к искренностью, какие сразу вызывают у слушателей ответную симпатию. Вот и Рюрик поверил ему, но тут он глянул на Бэрина и насторожился: верховный жрец сидел как-то отрешенно от того, что происходило за столом. Это-неприятно поразило Рюрика.
А Домослав между тем продолжал:
- Нынче вот замучился Гостомысл разбирать кровавые распри соплеменников, да и набеги норманнов и финнов участились.
- Что же Вадим бездействует? - спросил вдруг Бэрин и посмотрел на своего князя. - Вот наш Рюрик не дремлеть, хоть и имает трех женовей.
Эфанда вспыхнула, но не произнесла ни слова. Ее дело молча наблюдать за переговорами, ничего не забыть и не спутать. Ее задача - не забыть те хитрые уловки, к которым прибегают в разговоре словене, чтобы от того не пострадали интересы ее мужа.
- А что же викинги? - спросил Рюрик, остановив свой взгляд на Домославе. - Ходят слухи, что викинги поселились на землях словен. Али весть не верна?
Домослав почувствовал осуждение в словах Рюрика и помолчал некоторое время, соображая, что ответить.
- Два лета назад были изгнаны и оне, - схитрил он. И того понимания, что возникло в начале беседы, как не бывало.
Наступила тяжелая тишина.
Домослав понял, что сейчас на него обрушится лавина гневных вопросов, и приготовился к отпору.
Но тут в разговор вступил Бэрин.
- Зело богато живете, дорогие гости! - вызывающе заметил он. - За последние двенадцать лет двух защитников выгоняете! - Друид солнца возмущенно развел Руками. - Ведь всем надо платить!
- По займам не бегали, - степенно ответил Домослав и успокаивающе взглянул на горячего Вадима: мол буря быстра, да не страшна.
