Сергей Степняк-Кравчинский - Андрей Кожухов
- Отчего бы нам с вами не выйти к ним навстречу? Увидя нас обоих на улице, пешком, они поймут, что мы пришли их только повидать и что сегодня ничего нельзя сделать.
Зине очень понравилось это предложение. Только она боялась, чтобы конвойные, заметив лицо Андрея, не заподозрили его в следующий раз, когда увидят его в другом костюме и верхом.
- Ну их, все эти предосторожности! - воскликнул Андрей. - Они не вспомнят моего лица, как и сотни других, которые попадутся им по дороге.
Василий, по своему обыкновению, поддержал Андрея, и Зина уступила. Они тотчас же вышли.
Пройдя несколько сот шагов от гостиницы, они увидели извозчика, мчавшегося по направлению к ним. Волосатое лицо Ватажко виднелось из-за спины кучера, которому он что-то объяснял.
- Эй, остановись! - закричал Андрей.
Ватажко соскочил с извозчика. Он мчался с известием, что в окне Клейна выставлен сигнал. Заключенных потребовали в суд. Все часовые были на своих местах.
- Вернитесь скорей и разошлите их по домам, - сказала Зина. - Сегодня ничего не будет, и не нужно, чтоб их видели на улице. - Заметив его озабоченное лицо, она прибавила: - Ничего особенного; просто отложено на три дня.
Ватажко поторопился исполнить новое поручение. Зина и Андрей отправились на улицу, где рассчитывали встретить Бориса с товарищами.
Было холодное осеннее утро, какое внезапный северный ветер приносит с собою в этот влажный, теплый край. Накрапывал мелкий холодный дождик и колол лицо и руки своими косыми струями. По мере того как они подвигались вперед, дождь усиливался, заставляя прохожих ускорять шаги и прятать свои продрогшие шеи в воротники пальто. Зина открыла зонтик. У Андрея же зонтика не было, потому что он по своей временной профессии принадлежал к классу, где зонтик еще не в большом употреблении. Но дождь его нисколько не беспокоил.
- Какая прекрасная погода! - проговорил он со вздохом, указывая на улицу.
Зина улыбнулась, кивнув утвердительно головой.
Погода была в самом деле очень подходящая для их предприятия, и обидно было упускать такой случай. Даже самые многолюдные центры были почти пусты.
Повернув в улицу, обсаженную липовыми деревьями, которую они могли видеть из конца в конец, они внезапно вздрогнули.
- Вот они! - произнесли оба одновременно вполголоса, не поворачивая головы.
Сквозь густую пелену дождя они увидали своих друзей, подвигавшихся к ним навстречу. Два жандарма шли впереди, два позади. Арестанты находились посередине. Вскоре их легко можно было различить, и они, в свою очередь, увидели своих друзей.
Из них троих один Борис смотрел здоровым и бодрым. Он шел посередине, и его густая русая борода развевалась по ветру. Лицо выражало радость неожиданной встречи, нисколько не озабоченное тем, что может означать эта встреча. Левшин и Клейн были очень бледны, быть может от болезни, быть может от волнения.
Обе группы друзей постепенно приближались, сохраняя по внешности полное равнодушие. Чем ближе они подходили, тем важнее было скрыть малейший признак того, что они интересуются друг другом. Но и те и другие, не глядя, видели и чувствовали взаимную близость.
Зина замедлила шаги. Они теперь приближались очень медленно, и все-таки расстояние между друзьями уменьшалось с поразительной быстротой. Чтобы продлить хоть на минуту жгучую радость и в то же время жгучую боль этого немого свидания, Зина подошла к крыльцу какого-то дома, как бы желая укрыться от дождя. Тут ей пришла в голову счастливая мысль, которую она тотчас же привела в исполнение.
Подняв ручку зонтика над своей головой, она взглянула на Бориса и начала стучать в дверь с видом хозяйки дома, которая знает, что ее ждут, и потому не хочет звонить.
Андрей был несколько удивлен, что Зина стучится в чужой дом, но тотчас же догадался, что за этим что-то кроется. На самом деле Зина телеграфировала мужу сообщение на тюремном языке, в котором каждая буква обозначалась небольшим числом стуков. И Зина и Борис благодаря тюремному опыту умели читать по этой азбуке одинаково хорошо глазами и слухом, точно так же, как опытные телеграфисты разбирают телеграмму во время передачи ее аппаратом.
Вот что Зина сообщила Борису: "Добейтесь еще одного допроса". Она сделала это так быстро, что кончила, прежде чем ее друзья успели пройти мимо дома. Легкий, едва заметный кивок со стороны Бориса дал ей знать, что он понял и постарается исполнить ее поручение.
В эту минуту дверь дома отворилась, и горничная спросила Зину, что ей угодно.
Она осведомилась, дома ли полковник Иван Петрович Крутиков - первое попавшееся ей в голову имя. Узнав, что это дом протопопа Суханова и что никакого полковника Крутикова тут нет, Зина извинилась и ушла.
Арестанты были уже далеко.
Зина и Андрей вернулись домой в самом лучшем настроении духа. Теперь они были уверены, что отсрочка не будет иметь дурных последствий.
Глава V
СХВАТКА
Зина и Борис обменялись письмами вечером того же дня. Зина объяснила заключенным причину отсрочки. Борис, в свою очередь, извещал друзей, что поступил согласно их указаниям; его и товарищей, наверное, потребуют к допросу в следующее заседание комиссии. Это будет в субботу, так как до того заседание не состоится.
В пятницу дело, из-за которого произошла отсрочка, благополучно сошло в Петербурге, и Андрей и Василий очень были довольны, что последовали совету Зины. Тем не менее, прощаясь с нею в этот день, Андрей предупредил ее:
- Если сегодня ночью придет телеграмма вроде той, то вы лучше не являйтесь с нею. На этот раз мы ни за что не отложим, и вы только напрасно нас растревожите.
- Вам нечего бояться, - сказала Зина. - Такие вещи не случаются каждые два дня.
Они еще раз сели, в последний раз, на ту самую скамью, где три недели тому назад Андрей узнал о провале подкопа и где тогда же было положено основание новому плану.
Они думали, но не говорили о завтрашнем дне. Да и не о чем было говорить: все было решено и ничего нельзя было изменить. Они сделали все, что могли, и приняли все меры предосторожности. Теперь течение событий было вне их контроля. Исход зависел от тысячи случайностей, которые предстояло встретить на месте ловко и смело; но ни предусмотреть, ни предугадать их не было возможности.
Зина посмотрела на часы.
- Мне пора идти домой, - сказала она, поднявшись.
- До свиданья, - произнес Андрей, торопливо сжимая обе протянутые к нему руки.
Они попрощались просто и спокойно, как это делали каждый день. За ними могли подсматривать, и они инстинктивно избегали всего необычного в своем обращении, чтобы не давать повода к подозрениям. Слишком многое зависело от завтрашнего дня, чтобы пренебречь малейшими предосторожностями.
На следующее утро Василий с девяти часов сидел в кучерском платье у ворот своего постоялого двора и внимательно присматривался к соседнему повороту.
В половине одиннадцатого Ватажко проехал на извозчике не останавливаясь. В руке у него был белый носовой платок - условленный сигнал; он им даже слегка помахивал в воздухе для большей очевидности: Ватажко был возбужден и слишком молод, чтобы действовать с самообладанием опытного конспиратора.
Василий бросился наверх уведомить Андрея и встретился с ним на лестнице. Увидав сигнал из окна, Андрей уже спокойно спускался во двор, вполне вооруженный для предстоявшего дела.
Его лошадь была оседлана и доедала свой овес. Он зауздал ее и подтянул подпруги. Василий тем временем повернул экипаж к воротам, сел на козлы и быстро уехал. Одним прыжком Андрей очутился в седле и выехал вслед за Василием.
За воротами они кивнули друг другу головой на прощание, едва обменявшись взглядами. Они не знали, встретятся ли еще раз когда-нибудь; но в ту минуту они были слишком поглощены своим делом, чтобы задумываться о будущем. Они поехали по разным направлениям, так как должны были ждать в различных местах, прежде чем соединятся для общего действия.
В десять минут Андрей доехал уже до маленькой уединенной площади когда-то бывший рынок, - по соседству с ведущей в город роковой улицей. Ватажко в качестве специально приставленного к нему часового был уже там. Он только что отпустил своего извозчика и нырнул в узенький кривой переулок, соединяющий площадь с улицей. Стоя посередине переулка, он мог видеть оба его конца и сам был на виду, так что мог передавать Андрею все сигналы, получаемые с улицы.
Подъехав к переулку, Андрей увидел своего часового, дававшего ему знать, что заключенные еще не вышли из тюремных ворот. Василий, которого Андрей не мог видеть, находился на своем посту на другом конце переулка, получая сигналы от ряда часовых, расположенных по направлению к тюремной площади.
Андрей сошел с лошади и стал водить ее под уздцы, как будто прогуливая ее. Оставаться неподвижно, верхом, посреди площади, значило бы привлекать к себе внимание любопытных. Он был в купеческом кафтане, под которым легко было спрятать оружие. Проходя мимо переулка, он опять увидел Ватажко - со шляпою на голове, - из чего следовало, что заключенные все еще в стенах тюрьмы. Но в ту же самую минуту он снял ее и остановился с непокрытой головой, сметая со шляпы приставшую соломинку. Сердце сильно забилось у Андрея: друзья, стало быть, вышли из тюрьмы; они шли навстречу.
