Сергей Степняк-Кравчинский - Андрей Кожухов
Сторожа сбежались на шум.
Куницын едва успел прыгнуть к себе в постель, но не имел времени прикрыть отверстие подкопа. Один из сторожей споткнулся об край торчавшей доски, и затем, конечно, все открылось.
Андрей внимательно глядел на Зину все время, пока она говорила. Но едва ли он слышал ее слова. Одно он ясно сознавал - это то, что их план лопнул.
- Вот вам результаты всех этих проволочек! - проговорил он укоризненно.
Он был так охвачен досадой, что не почувствовал, как несправедливо и жестоко было его замечание.
- Могло быть и хуже, если б мы не были осторожны, - спокойно отвечала Зина. - Если б сторожа проведали о подкопе раньше, через Цуката, они устроили бы ловушку и все наши были бы схвачены. Теперь нам только остается начать все сызнова.
- В третий раз, кажется? - сказал Андрей с раздражением.
- Нет, в пятый. Мы пробовали и бросали три различных плана, прежде чем остановились на этом.
- Что же мы теперь будем делать? Есть у вас что-нибудь в виду? спросил Андрей, стараясь быть спокойным.
- Может быть, что-нибудь и подвернется. Нужно подумать... Борис посоветует... Скверно то, что деньги уплывают.
Наступила длинная пауза, и оба погрузились в свои мысли.
Зина первая нарушила молчание:
- Мне сообщили, что прокурор получил распоряжение ускорить процесс Бориса.
Она узнала это от жены одного из чиновников прокуратуры и поделилась новостью с Андреем, по своему обыкновению.
- Что из этого воспоследует? - осведомился Андрей.
- Ничего особенного. Им придется подвергнуться новым допросам, вот и все.
- А где производятся допросы: в тюрьме или их возят для этого в другое место? - встрепенулся Андрей.
- Их обыкновенно приводят под конвоем в здание суда, где заседает следственная комиссия.
- Что, если попытаться освободить их по дороге? - И Андрей повернулся лицом к Зине.
Она с удивлением взглянула на него:
- На улице, в большом городе? Среди бела дня? Да в своем ли вы уме?
- Я не предлагаю это как нечто окончательное. Мне только сейчас пришло в голову. Во всяком случае, не мешает подумать. Можете ли вы сказать мне, сколько приблизительно бывает конвойных?
- В последний раз их сопровождали четыре жандарма.
- Только четыре! Это еще не так дурно.
Он начал отстаивать свой план более серьезно, доказывая, что опасность нападения на полицию днем среди улицы вовсе не так велика, как это кажется с первого раза. Если попытка была бы сделана, то все решилось бы в ту или другую сторону в течение минуты. Толпа не имела бы времени собраться. При первых же выстрелах прохожие разбежались бы, чтоб не попасть в беду. К тому же легко выбрать местом нападения более или менее глухую улицу. Тюрьма находится на окраине города, и прилегающие улицы почти пусты в самую оживленную пору дня.
- Но вы забываете самое главное, - заметила Зина. - Против нас конвой. На четырех жандармов нужно иметь по крайней мере четырех с нашей стороны, допуская даже, как вы говорите, что внезапность нападения будет преимуществом для нас. Да трое конвоируемых - вот уже семь человек. Два экипажа и два кучера необходимы, чтобы увезти всех. Подумайте только, что за путаница выйдет...
- И все-таки, если постараться, можно добыть и денег и людей на это, сказал Андрей.
- Пожалуй. Но это будет настоящая битва, а не нападение врасплох, что вовсе не в наших интересах. Какой смысл имеет освобождать арестованных, если в обмен придется поплатиться освободителями?
Андрей произнес многозначительное "д-да" и беспокойно задвигался на своем месте. Его план был слишком сложен, - против этого ничего нельзя было возразить.
Он не настаивал на нем больше и стал внимательно рассматривать песок у себя под ногами.
Он пытался мысленно упростить задачу; один экипаж и одного из нападающих можно отбросить... И все-таки дело было трудное.
- Что вы скажете на это? - спросила Зина, у которой внезапно мелькнула новая мысль. - Что, если вооружить арестованных?
- Превосходно! Но разве это возможно?
- Я думаю, что да. Наш надзиратель передает решительно все: он раз доставил им связки пилок и ключей; может быть, он передаст и револьверы. Во всяком случае, я наведу справки.
- Да, и как можно скорее. Это упростит дело до чрезвычайности.
На следующее утро Зина, к великой радости Андрея, сообщила ему, что надзиратель находит предложение совершенно выполнимым.
В таком виде план упрощался и на следующем собрании был одобрен единогласно. Решено было, что, вооружив арестованных, можно обойтись двумя нападающими при двух экипажах. Василию поручено было купить еще одну лошадь и пролетку, а Зина должна была подыскать двух между революционерами в Дубравнике - одного в качестве кучера, а другого для нападения.
Новые обстоятельства заставили их поторопиться с приготовлениями, чтобы быть наготове для немедленного действия.
Зина узнала, что заключенных потребуют к допросу через две недели, если не раньше. Невозможно было в такой короткий срок приготовить все необходимое для новой попытки. Но нельзя было, с другой стороны, упустить случай, который мог оказаться последним.
Во избежание трудностей Андрей предложил не вербовать новых помощников. Имея сносную верховую лошадь, он брался расстроить конвой кавалерийским нападением, если конвоируемые присоединятся к атаке в тот же самый момент. Борис и его товарищи, все трое, были решительные люди. Они могли бы иметь на своей стороне преимущество двух, а быть может, и трех выстрелов. Если им удастся парализовать одного из конвойных - предположение не невозможное, численное превосходство будет на их стороне. Вчетвером они легко могут обратить в бегство конвой. Роль Василия оставалась та же. Ему только предстояло запастись кучерским платьем и подновить экипаж, чтобы он имел приличный вид днем. Всем троим легко будет уместиться в одном экипаже, а Андрей на коне сумеет спастись и даже в случае надобности прикрыть Василия.
План был очень рискованный. Что ни говори, арестанты все-таки были арестанты. Один Андрей мог начать атаку. На Василия нечего было рассчитывать, так как его дело только увезти освобожденных. Но Андрей твердо верил в удачу, и ему удалось внушить эту веру товарищам. Что больше всего говорило в пользу его предложения - это его простота и дешевизна. Долгие отсрочки истощили деньги, добытые на побег. Зине, обладавшей талантом доставать деньги, удалось, правда, через Бочарова сделать заем в две тысячи рублей на три месяца у одного господина в Дубравнике, и петербургский кружок взялся уплатить долг. Но, кроме этой суммы, пока ничего не предвиделось.
Приходилось соблюдать строжайшую экономию. Теперь расходы сводились к покупке лошади и седла, а это было им под силу.
- Вы только не вздумайте покупать мне рысака, - говорил Андрей Зине, которая в качестве кассира охотно слушала такие речи. - На самом заурядном коне можно остановить преследователей, скачущих на извозчиках, - в случае, если таковые окажутся. А если подвернется верховой - казак или кавалерийский солдат, - тогда, будь у меня рысак или нет, все равно все пропало.
Лихорадочная деятельность сменила томительно-сонливое выжидание. В несколько часов Василий и Андрей обошли всех барышников и напали на довольно хорошую степную кобылку. Продавец ручался, что она приучена к седлу. Они ушли и вернулись с подержанным седлом, купленным Василием. Испытавши лошадь и поторговавшись вдоволь, они наконец сошлись в цене и увели свое новое приобретение на постоялый двор.
Следующие несколько дней Андрей провел на коне, изучая нрав своей лошади. Она оказалась очень горячая, быстрая и не очень пугливая. Последнее обстоятельство было первой важности, так как в предстоявшей схватке обмен выстрелами был неминуем. Ему стоило некоторого труда приучить своего Росинанта*, как он в шутку называл коня, к звуку выстрелов. Когда, выехавши в поле, он в первый раз выпалил над ее ухом, она подскочила под ним как бешеная. На второй и третий раз она вела себя лучше. После недельного упражнения оба - и всадник и лошадь - были готовы к действию. Выстрел между ушами вызывал в ней дрожь, и ничего более. Остальное время Андрей посвятил изучению предстоявшего поля битвы и возможных путей отступления.
______________
* Росинант - имя, данное Дон Кихотом (в одноименном романе Сервантеса) своему коню.
Зина тем временем была занята обучением часовых, сторожевых и вестовщиков. Их было восемь человек, и они должны были целым рядом искусных и деликатных маневров свести конвой и нападающих в данном месте и в данный момент. Время, когда заключенных потребуют к допросу, было известно лишь приблизительно. Выбор дня и часа зависел вполне от прокурора. Поэтому необходимо было быть постоянно наготове, пока предполагалось, что заключенных потребуют на допрос.
Сигнал, по которому вся машина будет пущена в ход, должен был исходить из самой тюрьмы. Прежде чем сдать заключенных под охрану жандармов, их тщательно обыщут и переоденут в тюремной конторе. Как только им велено будет спуститься вниз, Клейн положит кусок синей бумаги в углу своего окна, ставши для этого на стул.
