Клаус Рейнгардт - Поворот под Москвой
Упорные бои вдоль шоссейной дороги, огромные потери от русских мин и противотанковых средств зародили у Бока сомнение в успехе наступления[189]. Наступательные действия 3-й танковой группы в южном направлении не дали желаемого результата, так как силы ее стали слишком малочисленны, а русские непрерывно подбрасывали подкрепления. Например, в донесении штаба 6-й танковой дивизии 2 и 3 декабря сообщалось о 80 случаях, когда солдаты падали в обморок от изнурения. По состоянию на 30 ноября 3-я танковая группа располагала следующим количеством танков: в 1-й танковой дивизии — 37 танков, в 6-й танковой дивизии — 4 танка, в 7-й танковой дивизии — 36 танков, то есть всего 77 танков. 16 октября танковая группа насчитывала 259 танков.
В последние дни ноября на Западный фронт были в срочном порядке переброшены из района Москвы и с других участков фронта следующие соединения: восемь стрелковых и семь кавалерийских дивизий, четыре стрелковые бригады, один авиадесантный корпус, а также целый ряд специальных частей[190]. Только 16-я армия получила в эти дни подкрепление в составе 354-й стрелковой дивизии, 36, 37, 40 и 53-й стрелковых бригад, а также пополнение для остальных соединений. 30-я армия получила в качестве подкреплений 271, 348, 365 и 379-ю стрелковые дивизии, а также пополнение для других соединений. Решающим было усиление Западного фронта танками, в которых ему первоначально Сталин отказал. Западный фронт в последние дни ноября получил 15 отдельных танковых батальонов, а также более 100 танков для пополнения танковых бригад. Пополнение в меньших размерах получили также танковые части на Калининском и Юго-Западном фронтах. Войска, находящиеся западнее Москвы, располагали в общей сложности одной танковой дивизией, 16 танковыми бригадами и 20 отдельными танковыми батальонами, что составляло в общей сложности 1068 танков[191].
Командование 4-й танковой группы, остановившейся у шоссейной дороги западнее Кубинки и восточнее Истры, на рубеже Белый Раст, Красная Поляна, Крюково, и имевшей потрепанные, не способные к дальнейшему наступлению дивизии, было вынуждено 3 декабря доложить, что наступательные возможности войск группы находятся на пределе.
2 декабря командующий 4-й танковой группой Шарль де Болье сообщил в штаб группы армий «Центр»:
«Личный состав 10-й танковой дивизии очень утомлен. В настоящий момент дивизия не в состоянии вести наступательные операции».
Об остальных соединениях танковой группы он сообщил следующее:
«Люди настолько измотаны, что с ними ничего нельзя поделать. Причиной являются ужасные холода, плохие условия расквартирования и бесконечные бои».
Надежды Бока на то, что наступлением 3-й танковой группы все же удастся как-то поддержать наступательный порыв и в войсках Гёпнера, не оправдались. 4 декабря 3-я танковая группа подверглась ударам превосходящего по силе противника, и ей пришлось, несмотря на использование всех имеющихся у нее резервов, отойти со своих позиций. Русские, предпринимавшие с 1 декабря силами 1-й ударной армии наступательные действия против восточного фланга 3-й танковой группы, чтобы соединиться с находящимися еще пока западнее канала частями группы Захарова[192], вынудили Рейнгардта 5 декабря приостановить наступление в южном направлении.
«Активные действия вести невозможно. Нужно решить, какой занять рубеж, чтобы его можно было удержать зимой», — требовал Рейнгардт. Бок санкционировал прекращение наступления 3-й танковой группы и отдал ей приказ о переходе к обороне. Остановлено было и наступление 4-й танковой группы[193].
Таким образом, наступательные действия на всем северном фланге группы армий были приостановлены. Эта остановка наступления непосредственно у ворот Москвы объяснялась недостатком сил, а также все возрастающим сопротивлением противника. Положение на фронте требовало от военного руководства принятия дальновидных, самостоятельных решений, если оно не хотело бессмысленно жертвовать своими оставшимися войсками.
Занимаемые войсками на 5 декабря позиции были, однако, исключительно невыгодными, поскольку фланги оказались растянутыми и неприкрытыми. Их можно было бы улучшить только путем быстрого отвода войск и сокращения линии фронта. Но на такое решение верховное командование не пошло. В результате немецкие соединения должны были перейти к обороне там, где они остановили свое наступление и где подчас условия местности и пути подвоза были неблагоприятными для ведения оборонительных боев. Но остановлены непосредственно перед Москвой[194] были не только соединения, наступавшие на северном фланге группы армий «Центр». Не добились успеха и южнофланговые соединения. После того как ОКХ 23 ноября приняло решение о том, чтобы войска Гудериана продолжали наступление, 2-й танковой армии удалось внезапным ударом 24 ноября захватить Венев и Михайлов. Для того чтобы использовать этот успех, Гудериан часть своих соединений немедленно бросил дальше в направлении на Каширу, которую русские должны были во что бы то ни стало удержать, так как она снабжала электроэнергией Тулу. Русские боялись потерять Каширу, полагая, что немцы могли бы там захватить переправу через Оку и создать тем самым угрозу южному флангу и даже тылу русских войск. Но русские обороняющиеся войска использовали то положение, что в 24-м танковом корпусе потери в танках сильно возросли и что оставшиеся танки были небоеспособны ввиду недостатка горючего[195]. Так, группа «Эбербах», состоявшая из 6, 35 и 39-го танковых полков и имевшая к началу наступления 18 ноября 110 танков, 24 ноября располагала всего 32 танками. 17-я танковая дивизия располагала к вечеру этого же дня только 5 танками[196].
По поводу наступления Гудериана через Венев на Каширу и прорыва фронта 50-й русской армии Жуков поднял такую же тревогу, как и при ликвидации немецкого предмостного укрепления на канале Москва — Волга в районе Яхромы, Командующий Западным фронтом немедленно начал переброску 2-го кавалерийского корпуса из района Серпухова в направлении на Каширу, чтобы стремительным контрударом отбросить передовые отряды 24-го танкового корпуса. Жуков лично детально обсудил с командиром кавалерийского корпуса генералом П.А. Беловым план операции и затем напряженно следил, удалось ли войскам Белова вовремя подойти к Кашире.
Действия корпуса Белова (26 ноября он был переименован в 1-й гвардейский кавалерийский корпус), поддержанные крупными силами русской авиации, были для 17-й танковой дивизии неожиданными и вынудили ее отступить. Для поддержки контрудара корпуса в срочном порядке были стянуты все авиационные соединения Западного фронта и 6-го корпуса истребительной авиации[197].
По этому поводу в журнале боевых действий группы армий «Центр» 27 ноября отмечалось:
«Сопротивление противника в районе Каширы заметно усилилось. 17-я танковая дивизия и группа „Эбербах“ вынуждены южнее Каширы перейти к обороне. Непрерывные налеты вражеской авиации причиняют значительный урон»[198].
Гудериан, поняв, что дальнейшее наступление на север в направлении Оки успеха не сулит, попросил у командования группы армий разрешения прекратить наступление[199]. 28 ноября Бок такое разрешение дал. Таким образом, удар, нанесенный на Москву с южного направления, также был отражен.
Командование группы армий и Гудериан ставили теперь своей задачей сделать все возможное, чтобы по крайней мере овладеть Тулой. Одновременно с ударом в северном направлении части 3-й и 4-й танковых дивизий, а также пехотного полка «Великая Германия» начали наступление в западном направлении, чтобы совместно с расположенным северо-западнее Тулы 43-м корпусом замкнуть кольцо окружения севернее Тулы. Однако выступивший 27 ноября 43-й корпус, несмотря на первоначальные успехи, существенно вперед не продвинулся. Попытки возобновить наступательные действия на следующий день также окончились неудачей. Тогда Гудериан счел необходимым заново подготовить наступление на Тулу. В приказе по армии о продолжении операций по захвату Тулы № 23 он установил в качестве нового срока наступления 2 декабря, чтобы к этому времени привести в порядок войска и решить вопросы снабжения своих войск. План наступления предполагал тесное взаимодействие 24-го танкового корпуса, наносившего удар севернее Тулы в западном направлении, с 43-м армейским корпусом, который должен был наступать в восточном направлении. Хотя ударная группа 24-го корпуса, ранее имевшая задачу захватить Каширу, была 4 декабря отброшена войсками Белова до Мордвеса, действия войск в западном направлении с целью окружить Тулу на первых порах развивались успешно. В первый же день им удалось перерезать шоссейную дорогу Тула — Москва. Таким образом, Тула лишилась важнейших путей подвоза и ей грозило полное окружение[200]. Однако добиться этого немецким войскам не удалось. Гудериан сам отправился в 43-й армейский корпус с целью поддержать наступление и «выжать из войск все, что только возможно», но лично убедился, что тяжелые, кровопролитные бои, которые вел корпус при температуре -35°, успеха не приносили[201]. Гудериан доложил Боку, что личный состав соединений в большей степени страдает от морозов, недостатка зимнего обмундирования и снаряжения, чем от воздействия противника. То же самое относилось и к боевому использованию оружия и техники, и в первую очередь танков.
