Петр Балаев - АНТИ-Стариков. Почему история все-таки наука
Конечно, Николай Викторович подкрепился мнением «компетентным»:
«Если здесь есть юридическая неправильность… Если Государь не может отрекаться в пользу брата… Пусть будет неправильность!.. Может быть, этим выиграется время… Некоторое время будет править Михаил, а потом, когда все угомонится, выяснится, что он не может царствовать, и престол перейдет к Алексею Николаевичу…», — рассуждает Шульгин, известный монархист, принимавший отречение у Николая II».
Но для того, чтобы понять логику рассуждения этого В. В. Шульгина, нужно просто поинтересоваться биографией знатока «закона о престолонаследии». Так вот, наш знаменитый монархист гимназию закончил очень посредственно, больше половины отметок — тройки, потом закончил юридический факультет Киевского Императорского университета святого Владимира, но зачем-то сразу же поступил в Киевский политехнический институт на механическое отделение, а вот здесь учиться уже не смог и через год бросил институт. А не мог учиться в политехническом институте этот деятель, скорее всего, по причине обыкновенной глупости. Скажете, что я юристов (Шульгин же на юрфаке благополучно отучился), оскорбляю? Да нет, просто у него крестным отцом был профессор Университета Святого Владимира Н. Х. Бунге, впоследствии ставший министром финансов Российской империи. Чего бы не учиться троечнику при такой «крыше»? Только, видно, крестный отсоветовал этому обалдую даже близко подходить к юридической практике, поэтому осталась Шульгину одна дорога — в журналисты и антисемиты.
Вот такими «компетентными» источниками Стариков и оперирует.
А тогда чем же руководствовались наши цари при определении наследника? Да своей волей и руководствовались. А на случай неожиданной своей смерти составляли указы и акты, которые определяли порядок наследования трона. Петр Первый издал Указ о престолонаследии, по которому трон получила безродная Екатерина Первая, после Петра этим указом и руководствовались монархи, он их устраивал. Павла Первого уже не устраивал, поэтому появился Акт о престолонаследии. Этот император, как в воду глядел, его убили в результате заговора, наследника он не успел перед смертью назвать, и, согласно Акту, на трон уселся его старший сын Александр. Александр не стал изменять порядок передачи престола, установленный его отцом, указом или актом, а просто лишил наследства следующего за ним по старшинству брата и передал при жизни власть младшему — Николаю Первому. Были еще манифесты царей о неравнородных браках, но они касались только тех лиц, которые могли претендовать на трон вслед за автором манифеста…
Так вот, юристы типа Шульгина полагали, что Николай Второй должен передать власть согласно Акту Павла, при этом они либо не читали сам документ, либо, что вероятнее, по причине глупости не понимали смысла прочитанного, хотя там что-то не так понять нужно постараться: «…постановили сей Актъ Нашъ общiй, которымъ по любви къ Отечеству избираемъ Наслѣдникомъ, по праву естественному, послѣ смерти Моей, Павла…» Павел Первый, несмотря на то что на юридическом факультете не учился, понимал, что всем следующим после него самодержавным властителям его монаршья воля — лишь эпизод российской истории, поэтому и указал недвусмысленно, что порядок наследования устанавливается на случай его, Павла, смерти, а не навеки веков для всех потомков до последнего колена.
Отец победителя Наполеона был человеком достаточно умным, поэтому его «законодательная инициатива» была идеальным порядком престолонаследия для условий российской монархии, и никто из будущих царей не заморачивался актами и указами, изменяющими его. Естественно, этот порядок применялся только в случае смерти императора до того, как умерший мог назвать наследника трона. Вот Александр Первый этого акта уже не придерживался при передаче трона, отрешил от наследства Константина, который вступил в морганатический брак и назвал кандидатуру Николая. И это было законно — желание самодержца всегда законно, если оно не противоречит обычаям и вере. И то только потому, что подданные взбунтуются.
И Николай Второй тоже не постигал основы правовых знаний в университете, но умел читать и обладал способностью понимать прочитанное, а еще знал, какую должность он в империи занимает, поэтому не посылал адъютантов в библиотеку искать «Закон о престолонаследии», а поступил так, как имел право поступить по закону, т. е. так, как сам пожелал: отрекся от трона и передал права на него брату Михаилу.
Стариков же продолжает выдавать результаты своих историко-детективных открытий:
«Обратите внимание, как ловко, поэтапно власть будет передана от Николая Временному правительству. Сначала он отрекается в пользу Михаила, и только потом тот в свою очередь передает власть «временщикам». Сделано это потому, что даже под угрозой смерти Николай II не отдал бы свои полномочия никому, кроме представителя царской династии. А отречение в пользу Михаила, уже нарушающее закон, дает возможность нарушить его и Михаилу, передав права не следующему по старшинству Романову, а Временному правительству».
Теперь понимаете нелюбовь этого новоиспеченного политика к советским историкам, которых он любит обвинять в искажении исторической правды? Власть, полномочия, права — всё смешано в кучу и передано Временному правительству. О нарушении закона, которого не существовало, я уже писал, но откуда Николай Викторович взял сведения о передаче власти и прав «временщикам» — еще одна тайна, потому как Манифест Михаила известен, вот его текст:
«Тяжкое бремя возложено на Меня волею Брата Моего, передавшего Мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных.
Одушевленный единою со всем народом мыслию, что выше всего благо Родины нашей, принял Я твердое решение в том лишь случае восприять Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием чрез представителей своих в Учредительном Собрании установить образ правления и новые основные законы Государства Российского.
Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному Правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразит волю народа (Михаил. 3 марта 1917 г. Петроград»).
Написано русским языком, черным по белому: «…принял Я твердое решение в том лишь случае восприять Верховную власть…», т. е. власть передавать Михаил и не собирался, потому что он ее еще и взять не соизволил. «…прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному Правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою власти…» — тем более, что и так власть уже у Временного правительства во всей ее полноте, и просит несостоявшийся царь только подчиниться этому правительству, причем эта просьба выражена как его пожелание.
Но еще больше удивляет утверждение Н. Старикова, что царь сначала отрекся в пользу сына:
«Чтобы запустить механизм русской смуты, Николай сначала должен отречься в пользу брата, а не сына. Он же, естественно, подписал отречение в пользу цесаревича Алексея Николаевича».
Здесь я уже подозреваю автора либо в незнании исторических фактов, либо в сознательном их перевирании с целью обоснования своей концепции. Дело в том, что Николай Второй никогда не отрекался в пользу сына. И описанной в книге «Кто убил РИ?» ситуации:
«Желавшим разрушения России и части в темную используемых думцев, этого было мало. Чтобы не допустить публикации царского манифеста, после которого отыграть назад будет почти невозможно, они направляют к царю делегацию для обсуждения условий отречения. Настоящая их цель — убедить его отречься в пользу брата Михаила. Причина — состояние здоровья больного гемофилией Алексея и «требования восставшего народа». В ожидании делегатов Николай Романов повелел задержать манифест об отречении в пользу цесаревича», — никогда не было. Это либо выдумка, либо недобросовестная интерпретация событий. О публикации какого манифеста может идти речь, если такового Николай Второй никогда не подписывал и до приезда думской делегации он не принял никакого решения?
«Историку» надо было знать, что царь являлся не частным лицом и не просто должностным лицом, а правителем Империи. И потому ему была положена канцелярия со штатом сотрудников, которые протоколировали все заседания и совещания, которые проводились императором лично, либо в его присутствии. Это обязан был знать любой человек, сталкивавшийся с административной деятельностью. Ведь наш автор когда-то работал редактором журнала, поэтому он сам проводил совещания. На совещаниях принимались решения, которые фиксировались, конечно же, не только в памяти участников, но и в документах, именуемых «протоколы». Поэтому Николай Викторович просто обязан был искать документ, зафиксировавший совещание царя с делегатами Думы.
