Сергей Парамонов - История руссов. Варяги и русская государственность
Когда Гостомысл явился, произошло восстание: одни варяги были избиты, другие изгнаны, дань варягам отменена. В происшедшей дальше битве варяги были разбиты. Гостомысл построил при море город (очевидно, против высадок варягов) и назвал его именем своего старшего сына Выбора. С варягами был заключен мир, и настала тишина.
Гостомысл внушил соседям своей силой и умом уважение и страх. Многие князья якобы приезжали и морем, и посуху попросить у него совета, посмотреть, как он судит и ведет дела.
У Гостомысла было четверо сыновей, все они либо умерли дома от болезней, либо были убиты на войне. Трех дочерей он выдал замуж за соседних князей. Гостомысла очень тревожила мысль о своем наследнике, поэтому он направился в Колмогард (значит, он жил не там) вопросить оракула. Он получил ответ, что боги обещают ему дать потомство. Гостомысл не поверил, ибо был стар и жены его детей не рожали.
Тогда он послал к вещунам в Зимеголы и опять получил ответ, что ему будет наследовать его потомок, но и этому предсказанию он не поверил.
Однажды ему приснился сон, что из чрева средней его дочери Умилы растет плодовитое дерево, покрывающее целый город, и т. д. Вещуны указали, что наследовать ему будут внуки его средней дочери.
Гостомысл, когда увидал, что смерть приближается, созвал старейшин Словен, Руси, Чуди, Веси, Мери, Кривичей и Дреговичей и рассказал им свое сновидение. Посланные отправились к варягам, и после смерти Гостомысла пришел «Рурик с двумя браты и роды его». («Здесь о их разделении, кончине и проч. согласно с Нестором, токмо всё без лет». — Примеч. Татищева).
Из всей Иоакимовской летописи сновидение Гостомысла — единственная легенда. Однако Татищев высказал здравую мысль: сновидение, возможно, просто выдумка самого Гостомысла. Не имея внуков от сыновей, он, естественно, пришел к мысли передать княжение по дочерней линии, но здесь было затруднение: согласно законам того времени следовало назначить наследником сына старшей дочери, но тот «негож бе» (его почему-то не любили).
Гостомысл нашел прекрасный выход, изложивши свое желание в сновидении. В те времена сновидениям придавали огромное значение, разгадыванием их занимались серьезно и видели в них знак богов. Вполне возможно, что умный Гостомысл нашел отличный способ, чтобы придать своему тайному желанию видимость воли богов.
Как бы то ни было, а Иоакимовская летопись рассказывает довольно подробно, как и почему северные славяне платили варягам дань, Несторовская упоминает только самый факт.
Приход к власти Гостомысла, когда он возглавил восстание против варягов и есть, очевидно, тот момент, о котором Нестор говорит: «Изгнаша варяги за море, и не даша им дани». Это, конечно, было не в «лето 6370», а гораздо раньше.
Нестор, отбросив дорюриковскую историю, скомкал события. В действительности между появлением Рюрика в 6370 году и изгнанием варягов прошла значительная часть жизни Гостомысла, изгнавшего варягов и жившего потом еще долго.
Со смертью его начались раздоры, но варяги в этом участия не принимали. Наконец благоразумие превозмогло и решили выбрать себе князя: «или от Полян, или от Козар» и т. д.
Ранее мы высказали мысль, что нечто перевесило решение в сторону варягов, теперь это делается понятным: «Рюриковичи» были внуками, но по дочерней линии, всеми любимого и уважаемого Гостомысла.
Теперь также ясно, почему одного из внуков звали Синеус и почему они так безболезненно вошли в жизнь северных славян — они были по крайней мере наполовину славянами.
Итак, варяги наложили дань на северные племена славян при прадеде Рюрика Буривое; судя по всему, такое положение продолжалось недолго, и Гостомысл скоро сбросил иго варягов.
Надо полагать, что появление «новгородского князя» Бравлина на южном берегу Крыма приурочено как раз к этому времени, т. е. когда варяги временно были в Новгороде.
Если бы удалось уточнить хронологически это событие, мы получили бы важный опорный пункт для наших суждений о Руси этого времени.
Из изложенного выше следует, что отрывок истории Новгорода от Буривоя и до Рюрика обладает значительной степенью вероятности. В излагаемых событиях ничего мистического нет, наоборот, повествуется о большой неудаче, когда варяги захватили Новгород, в легендарных историях рассказывается больше о победах.
Период Буривой — Рюрик интересен не только потому, что отодвигает историю Новгорода почти на 100 лет вглубь, но и потому, что указывает на политические связи северных славян с другими народами. Об аморфной массе народа Шлёцера не может быть и речи, уже за 100 лет до Рюрика существовало сильное Новгородское государство.
На существование этого периода мы можем смотреть не столь недоверчиво и безнадежно, как это делалось до сих пор: весьма возможно, что в западноевропейских источниках найдется что-то подтверждающее и расширяющее наши предположения. Мы имеем теперь довольно твердые установки, где, когда и что искать. В этих условиях возможность находок далеко не исключена. Весьма возможно, что не находили потому, что не искали.
Обратимся теперь к начальной части Иоакимовской летописи, легендарной в полном значении этого слова. И в ней, возможно, заключается что-то от действительной истории.
Буривой был якобы девятым поколением после некоего Владимира, которого мы назовем Древнейшим. О восьми поколениях Иоакимовская летопись говорит просто: «Имена же сих осми неведомы, ни дел их, разве в песнях древних воспоминают». Летописец открыто сознается в своем почти полном неведении — это безусловно положительная черта.
Восемь поколений, можно принять, составляют 200 лет, это отбрасывает нас к VI–VII веку, временам не какой-то исключительной древности. О западных народах этого периода осталось в истории немало, корни же новгородцев уводят нас безусловно на запад. Мы не знаем на основании археологических данных, появились ли они в Новгородской области в первых веках нашей эры, или даже еще раньше, но северные славяне, безусловно, являются восточным отпрыском основного, более западного корня[83].
О Владимире Древнейшем, в сущности, ничего не сказано, но зато много — об отце его Вандале. Прежде всего, Вандал был женат на варяжке Адвинде, прекрасной и мудрой, о которой много рассказывается в старинных песнях. Интересно поэтому просмотреть все саги и т. д., и поискать эту Адвинду, она может уточнить несколько время князя Вандала.
Племя вандалов считается многими германским, но в особом, подготовленном нами к печати труде, мы постараемся разобрать и доказательства его славянства. Отметим здесь же, что самое имя явно славянского обладателя: «ванд», «вянд», «венд» — это только варианты одного и того же корня. Вендами же западные народы называли славян. Окончание на «ал» также не чуждо славянским языкам.
Вандал имел трех сыновей: Избора, Владимира и Столпосвята, каждому из них был построен город, названный их именем. Вандал же якобы жил в столице и дожил до глубокой старости. По смерти Вандала Избор вокняжился в столице. Впоследствии он и Столпосвят умерли, и Владимир княжил во всей земле.
Далее в летописи некоторая неясность, сказано: «Он имел жену от варяг Адвинду». Так как речь идет о Владимире, то Адвинда, получается, была женой Владимира, но несколькими строками ниже сказано: «По смерти Владимира матери его Адвинды», следовательно, Адвинда была матерью Владимира. Действительно, обратившись к большому отрывку о Вандале, мы видим, что летописец неудачно построил предложение о Владимире: речь всё время идет о Вандале, и именно его женой была Адвинда.
Сам князь Вандал восстает прямо из тьмы веков, о нем сказано: «Бе князь Вандал», от предков отделяют его «много сот лет». Существовал он приблизительно за 300 лет до Рюрика, если считать каждое поколение в 25 лет. Этот Вандал, управляя славянами, «ходил всюду на север, восток и запад, морем и сушей» с войсками. Победив многие народы, он возвратился к себе в столицу. Затем Вандал послал на запад своих родственников, подвластных ему князей Гардорика и Гунигара с большим войском из славян, руси и чуди, те, завоевавши земли чужих народов, не возвратились, а осели там.
Упоминание чуди ясно говорит, что Вандал царил где-то на севере, вероятно, в области Новгорода. Имена Гардорика и Гунигара чрезвычайно напоминают скандинавские названия Полоцка и Киева[84].
Вандал разгневался на непокорных, покорил их земли и отдал их своим сыновьям.
Интересно отметить, что в этой легендарной части Иоакимовская летопись не одинока — польские источники сообщают то же самое (к сожалению, мы в настоящий момент лишены возможности исследовать эти источники с должной тщательностью и полнотой).
Обратимся теперь к самому началу летописи. Псевдоиоаким говорит: «О князех Русских староботных Нестор монах не добре сведом бе, что ся деяло у нас славян во Новеграде, а святитель Иоаким, добре сведомый, написа…»
