Прокопий Кесарийский - Война с готами. О постройках
Вот что хотел я рассказать относительно Эгисфа. Велизарий двигался через горы этой дорогой. Будучи численностью намного слабее неприятелей, он не хотел тотчас вступать с ними в открытый бой; он видел, что варвары вследствие предшествующих постигших их неудач почти умирают от страха; поэтому он думал, что, узнав о надвигающемся на них со всех сторон неприятельском войске, они забудут о всякой храбрости и немедленно обратятся в бегство. Мнение его оказалось правильным, и в дальнейшем случилось то, что он и полагал. Когда они были в горах, отстоявших от Ариминума на один день пути, они столкнулись с небольшим отрядом готов, отправившихся этой дорогой за чем-то, что было нужно для них. Столь неожиданно наткнувшись на войско неприятелей, они никуда не могли свернуть с дороги; одни из них, поражаемые идущими впереди, пали на месте, другие же, будучи ранеными, бежали на находящиеся здесь скалы и скрылись. Видя оттуда римское войско, идущее всеми горными [167] проходами, они представили себе его более многочисленным, чем оно было на самом деле. Увидав там знамена Велизария, они поняли, что он командует этим войском. Наступила ночь, и римляне здесь остановились на ночлег, а раненые готы тайно пошли в лагерь Витигиса. Придя туда около полудня, они показали свои раны и утверждали, что Велизарий с войском, более многочисленным, чем какое они могли сосчитать, вот-вот появится. Готы стали готовиться к бою, выстроившись на север от города Ариминума (они думали, что враги придут этой дорогой), и все время смотрели на вершины гор. Когда же с наступлением ночи они сложили оружие и успокоились, они увидали огромное количество костров (их зажгло войско, шедшее с Мартином) на восток от города, на расстоянии стадий шестидесяти, и пришли в неописуемый ужас: у них явилось подозрение, что с наступлением дня враги окружат их. Таким образом, эту ночь они провели в великом страхе, с наступлением же дня, с восходом солнца, они увидали огромный флот из бесчисленного количества кораблей, двигающийся против них. Онемев от ужаса, они бросились бежать. Они собирали свой багаж с такой поспешностью, с таким смятением и криком, что не слышали уже приказаний, и ничего другого у них не было на уме, как только первыми выбраться из лагеря и оказаться поскорее за стенами Равенны. И если бы еще оставалось силы и храбрости у осажденных, то они, сделав вылазку, могли бы произвести избиение врагов и тем бы закончили всю войну. Но сделать это теперь помешал им как сильный страх, вызванный всем предшествующим, так и физическая слабость, поразившая многих вследствие недостатка в самой необходимой пище. А варвары при этом крайнем смятении, оставив здесь часть своего имущества, стремительно бежали в Равенну.
18. Первыми из римлян прибыли в лагерь готов Ильдигер и бывшее с ним войско. Тех врагов, которые остались там вследствие каких-либо болезней, они обратили в рабов и захватили все имущество, которое оставили там бежавшие готы. [168] К полудню пришел и Велизарий со всем войском. Когда Велизарий увидал Иоанна и бывших с ним, бледных, покрытых грязью, слегка упрекнув Иоанна за неразумную храбрость, он сказал, что за свое спасение он должен поблагодарить Ильдигера. Но Иоанн сказал, что он согласен благодарить, но не Ильдигера, а Нарзеса, казначея императора, тем показывая, как мне кажется, что Велизарий пришел на помощь, хотя ему не очень хотелось это делать по настоятельному совету Нарзеса. И в дальнейшем оба стали относиться друг к другу с большим недоверием. Да и близкие к Нарзесу люди не позволяли ему участвовать в военных походах Велизария, но убеждали его, насколько позорно для него, одного из приближеннейших людей к императору, не быть самостоятельным начальником войска, но подчиняться главнокомандующему. Они указывали, что Велизарий никогда не согласится командовать вместе с ним войском, будучи на одинаковом с ним положении; а ведь он, Нарзес, желает самостоятельно командовать римским войском и чтобы за ним последовало наибольшее число воинов со своими наиболее выдающимися начальниками (Конъектура Haury; обычное чтение: «чтобы за своими начальниками последовало более многочисленное войско».) Они говорили, что эрулы, его личные копьеносцы и щитоносцы и те войска, которыми командовал Юстин и сам Иоанн, вместе с войсками Аратия и Нарзеса составляют не меньше десяти тысяч храбрых и исключительно опытных в военном деле воинов; что желательно, чтобы слава покорения Италии была приписываема не одному Велизарию, но чтобы в этом принял участие и Нарзес; что, по их мнению, он покинул возможность общения с императором не для того, чтобы личными опасностями увеличить славу Велизария, но чтобы, проявив дела своего разума и храбрости, стать славным среди людей, как он того и заслуживает. Они говорили, что и Велизарий в дальнейшем не будет в состоянии без них что-либо сделать. Войско, которым он командовал, по большей части [169] он оставил уже в гарнизонах и по городам, которые он завоевал; и они перечислили ему всех их подряд, начиная с Сицилии вплоть до Пиценской области.
Услыхав это, Нарзес страшно обрадовался этому предложению и уже больше не мог ни скрывать своих намерений, ни держаться в назначенных для него границах. Часто, когда Велизарий требовал, чтобы кто-либо взялся за то или другое дело, Нарзес мешал выполнению его приказания, высказывая то те, то другие сомнения. Заметив это, Велизарий созвал всех начальников и сказал следующее: «Мне кажется, господа начальники, что относительно этой войны мы держимся разных точек зрения. Вы относитесь к врагам с полнейшим презрением, как будто они уже окончательно побеждены; я же полагаю, что благодаря такой вашей уверенности мы подвергаемся несомненной опасности. Ведь я знаю, что варвары побеждены нами не вследствие их трусости или недостатка в людях, но только благодаря нашей прозорливости и сообразительности они, обманутые военной хитростью, должны были бежать отсюда. Боюсь, как бы в этом отношении, поддавшись ошибке и не учтя правильно положения, мы не совершили бы неправильных поступков во вред себе и всему делу римлян. Ведь те, которые считают себя победителями, величаясь своими делами, легче гибнут, чем те, которые сверх ожидания потерпели поражение и поэтому в дальнейшем держатся по отношению к неприятелям метода осторожности и большой продуманности. Легкомыслие погубило многих из тех, которые стояли на верху удач; труд и заботливость принесли пользу многим из тех, кто потерпел крушение. Сила тех, которые поддались чувству пренебрежения к врагам, по большей части обычно слабеет, а внимательное отношение бывает достаточным чтобы восстановить силу. Итак, пускай каждый из вас подумает про себя: в Равенне находится Витигис и многие десятки тысяч готов, Урайя осаждает Милан, являясь хозяином всей Лигурии, а Город Ауксим полон неприятельского войска, большого и заслуживающего внимания; да и много других крепостей охраняется [170] боеспособными против нас варварами, вплоть до города Урбибента, который является чуть ли не соседом Рима. Так что теперь наше положение находится в большей опасности, чем прежде, так как мы попали, можно сказать, в окружение врагов. Я уже не говорю о том, что, по слухам, франки соединили свое оружие с готами; в высшей степени необходимо, чтобы все римляне очень об этом помнили и испытывали бы при этом немалый страх. Поэтому я утверждаю, что надо часть войска отправить в Лигурию, к Милану, а всех остальных немедленно направить к Ауксиму против находящихся там врагов для того, чтобы они приступили к делу, исход которого будет тот, какой угоден богу. А затем следует приняться и за другие военные дела, как нам покажется лучше и успешнее всего их выполнить». Вот что сказал Велизарий. Нарзес ему отвечал: «Никто не будет возражать, что все остальное, начальник, тобой сказано совершенно правильно. Но разделять все императорское войско только против Милана и Ауксима я считаю совершенно нецелесообразным. Вполне естественно, чтобы ты сам повел войско римлян туда, куда тебе будет угодно, мы же приобретем для императора область вдоль Эмилиевой дороги, о которой, как говорят, больше всего заботятся готы, и приведем Равенну в такое замешательство, что с теми врагами, которые будут против вас, вы будете в состоянии делать все, что хотите, так как у них будет отнята всякая надежда на прибытие помощи. Если же мы решимся вместе с вами сидеть и осаждать Ауксим, боюсь, что варвары выйдут из Равенны, и тогда нам придется по отношению к врагам оказаться запертыми в стенах, и, лишенные всего самого необходимого, мы тут и погибнем». Так говорил Нарзес. Но Велизарий, боясь как бы вследствие разделения римского войска на много частей не пострадало дело императора и не возник беспорядок от получившейся здесь анархии, предъявил письмо императора Юстиниана, которое он написал всем начальникам войска. Это письмо гласило: «Нарзеса, нашего казначея, мы посылаем не за тем, чтобы он начальствовал над [171] войском в Италии. Мы желаем, чтобы во главе всего войска стоял один Велизарий и распоряжался им, как ему покажется лучше всего; вам же всем предлагаем следовать за ним на пользу нашего государства». Таково было приблизительно письмо императора. Но Нарзес, опираясь на последние слова письма, утверждал, что в данный момент план Велизария противоречит пользе государства, поэтому не надо следовать ему.
