Эйлин Пауэр - Люди средневековья
Милтона, Ньюхита и Милхола. В августе 1478 года Сели платили капитанам двадцати одного судна за перевозку шерсти летней стрижки. Суда возили шерсть через пролив все лето и осень, до самого Рождества, в зимние же месяцы торговцы в основном отправляли на континент шкуры овец и крупного рогатого скота, после большого забоя, происходившего в Мартынов день (11 ноября), когда домашние хозяйки солили на зиму мясо, а фермеры поставляли купцам шкуры, которые были заказаны загодя. Во многих письмах торговцев и таможенных отчетах мы находим названия этих бесстрашных суденышек и описание их грузов. В октябре 1481 года, например, Сели перевозили на них партию шкур: «Милостивый государь, низко кланяюсь вам и спешу сообщить, что мои капитаны отвезли в октябре шкуры в Лондонский порт… вы должны получить эти шкуры и заплатить за их доставку сначала, с Божьей помощью, капитану корабля „Мери“ из Лондона, Вильяму Сордивейлу, за семь связок, в целом 2800 шкур, лежащих позади мачты на корме, одна связка лежит поверх остальных и некоторые шкуры из этой связки относятся к летним шкурам и помечены буквой „О“. Затем лежат три связки Вильяма Дэлтона, а под ними лежат шесть связок моих хозяев. Далее — капитану „Кристофера“ из Рейнэма, Генри Уилкинсу, за семь с половиной связок котсволдских шкур, всего три тысячи шкур, лежащих на корме за мачтой, а под ними лежат двести шкур Вильяма Линдиса из Нортгемптона, и разделяются они тонкими шнурками. Далее, капитану „Томаса“ из Мейдстоуна, Гарри Лоусону, за шесть связок, всего две тысячи четыреста шкур, из которых пять связок лежат перед мачтой в трюме, и поверх них — ничего, а одна связка лежит на корме под чехлом; из шести связок некоторые содержат летние шкуры, они помечены буквой „О“, как и на предыдущем корабле. Далее, капитану „Мери Грейс“ из Лондона, Джону Локингтону, за шесть связок, всего две тысячи четыреста шкур, которые лежат на корме под связками Томаса Гронждера и разделены красным. Всего мой хозяин перевез в этот раз двадцать шесть с половиной связок, из которых пятьсот шестьдесят одна шкура — зимняя, и они помечены буквой „С“, а летних шкур должно быть шестьсот и более, но часть из них осталась, поскольку у нас уже есть два тюка, на которые не поступили заказы, и все летние шкуры помечены буквой „О“. И еще, сэр, „Мери“ из Рейнэма, где капитаном Джон Дениэл, привезет вам чемодан с вашим платьем и эссекский сыр, помеченный знаком моего хозяина».
И так далее, с подробным перечислением шкур, привезенных на кораблях «Майкл» из Гулля и «Томас» из Нью-хита, где они «лежат рядом с мачтой на корме под шкурами Томаса Бетсона», — всего одиннадцать тысяч шкур.
Надо сказать, что список судов впечатляет. Грузы — одна из самых интересных тем для рассказа, будь то обезьянки, слоновая кость, павлины или «дешевые оловянные подносы», а с тех пор, как Ясон отправился в Колхиду, самым романтичным грузом стало руно. А как колоритны эти просоленные насквозь шкиперы: Генри Уилкинс, капитан «Кристофера» из Рейнэма, Джон Лолингтон, капитан «Иисуса» из Лондона, Роберт Ивен, капитан «Томаса» из Ньюхита и все остальные! Легко себе представить, как они машут рукой своим женам и возлюбленным, выходя под парусами из маленьких бухточек, вода которых сверкает на солнце, уложив мешки с шерстью на корме или в трюм, и каждый вполне мог быть уверен, что Чосер посвятил эти строчки именно ему:
И, в ремесле своем большой мастак,
Знал все течения, любой маяк
Мог различить, и отмель, и утес.
Еще ни разу с курса не отнес
Отлив его; он твердо в гавань правил
И лоцию сам для себя составил.
Корабль он вел без карт и без промера
От Готланда до мыса Финистера,
Все камни знал бретонских берегов,
Все входы бухт испанских и портов.
Немало бурь в пути его встречало
И выцветшую бороду трепало;
От Гулля и до самой Картахены
Все знали капитана «Маделены».
Эти суденышки, без сомнения, были такими же, как «Маргарет Сели», которую приобрели братья Сели и назвали в честь своей матери. Она досталась им по дешевке — всего за двадцать восемь фунтов, не считая установки такелажа. В состав команды входили капитан, боцман, кок и шестнадцать веселых матросов, которые внимательно следили, не покажутся ли пираты, для отпора которым у них была припасена пушка, несколько луков и алебард, пять дюжин дротиков и двенадцать фунтов пороху! Она перевозила соленую рыбу, хлеб, пшеницу и пиво, и с ее помощью братья Сели осуществляли свою торговлю с Зеландией, Фландрией и Бордо. Ее водоизмещение было, вероятно, около двухсот тонн, а некоторые другие суда были еще меньше, ибо, как сообщает нам всезнающий редактор «Документов Сели», «водоизмещение судов небольших медвейских портов вряд ли превышало тридцать тонн, что позволяло им подниматься вверх по рекам, а „Томас“ из Мейдстоуна, скорее всего, был просто большой лодкой, поскольку мог проходить под Эйлесфордским мостом». Но эти суда переплывали Ла-Манш и успешно отбивались от пиратов, хотя Томас Бетсон в Кале часто нервничал — прибудет ли благополучно флотилия с шерстью. Подобно купцу Чосера,
Он требовал, чтоб охраняли воды
В пути из Миддлбурга в Оруэлл.
Стоя радом с Джорждем или Ричардом Сели, он напряженно вглядывался в море, а соленый ветер развевал перо на его шляпе; он вздыхал с облегчением и возносил хвалу Господу, завидев вдали корабли. «Сэр, — писал он однажды из Лондона Стонору, — слава Богу, я узнал, что наша шерсть прибыла… в Кале. Я не хотел писать вам, надеясь приехать сам, но, поскольку это хорошая новость, я не решился скрыть ее от вас, ибо ваша милость будет рада получить это известие, ведь, по правде говоря, я и сам рад и сердечно благодарю Бога за это». «Подмастерье» Томас Хенэм три недели спустя пишет похожее письмо: «Я выехал из Сэндвича в 11-й день апреля и прибыл в Кале в четверг на Масленой неделе с кораблями, перевозившими шерсть, слава Иисусу, доставил вашу шерсть благополучно. Более того, сэр, спешу обрадовать вашу милость, что я доставил шерсть целиком и в хорошем состоянии, как и все остальные капитаны судов. Более того, спешу обрадовать вашу милость, что к Пасхе вся шерсть была свезена на склад. Далее, сэр, спешу обрадовать вашу милость, что шкипер остался доволен платой за свою работу». Сели пишут в таком же духе: «Сегодня, в 16-й день апреля, суда с шерстью, вышедшие из Лондона и Ипсвича, благодарение Богу, благополучно прибыли в Кале и в этот же день были частично разгружены, причем шерсть находится в приличном состоянии, слава Богу». Эти письма сообщают нам о тех опасностях, которым подвергался товар. «Молю Бога, чтобы ты благополучно и как можно быстрее добрался сюда, — пишет Ричард своему „любимому брату Джорджу“ 6 июня 1482 года. — За Робертом Эриком между Кале и Дувром погнались шотландцы. Он еле сумел выскользнуть из их рук». В документах отмечается много таких погонь. Мы узнаем также о сгоревшей в трюмах или смытой во время шторма за борт шерсти[21].
Томас Бетсон и Сели очень часто пересекали Ла-Манш на судах, которые перевозили пассажиров и почту, и в Кале они чувствовали себя так же уверенно, как и дома, в Лондоне. В Кале английским купцам не разрешалось жить, где им захочется, в любом районе города. У компании имелся список хозяев, в домах которых они должны были останавливаться. Обычно у одного хозяина проживало несколько человек, и самые богатые, удачливые и почитаемые купцы обедали за главным столом, а всякая мелкая сошка — за боковыми. Иногда купцы и хозяева не сходились в условиях оплаты, и Вильям Сели однажды отправил Ричарду и Джорджу Сели домой, в Лондон, такое письмо: «Далее, сэр, спешу сообщить вам, что купцы не смогли договориться с нашим хозяином, Томасом Гронджером, о цене за проживание и стол, ибо Томас Гронджер сразу же по нашем прибытии к нему в дом обещал брать с нас не более 3 шиллингов 4 пенсов в неделю за главный стол и 2 шиллинга 6 пенсов — за боковой, а теперь он говорит, что желает получать не меньше 4 шиллингов в неделю за главный стол и 40 пенсов — за боковой, поэтому члены гильдии решили переехать в другие дома — одни в одно место, другие — в другое. Вильям Дэлтон будет жить у Роберта Торни, а Ральф Темингтон и человек господина Брауна из Стэмфорда — у Томаса Кларка, и все братья уже съехали, кроме меня, а я решил сообщить об этом вашей светлости, чтобы вы указали, как мне лучше поступить».
Но Томас Бетсон никогда не уходил от своих хозяев, которые могли пожаловаться только на то, что он слишком долго сидит за своими любовными письмами и опаздывает к обеду.
В Кале у него было много дел. Во-первых, после того, как шерсть сгружали, ее осматривали королевские таможенники, проверяя, правильно ли она отмаркирована, затем умелые упаковщики таможни распаковывали мешки, проверяли качество шерсти и снова запаковывали ее. Это был очень тревожный момент для тех торговцев, которые подкладывали в некоторые мешки шерсть низкого качества. Честный Бетсон, и мы в этом не сомневаемся, никогда не опускался до такого мошенничества, а вот братьям Сели были хорошо знакомы все уловки, помогавшие обмануть таможенников. Однажды, когда лейтенант в Кале отложил для проверки мешок № 24, в котором, как было известно их агенту, Вильяму Сели, лежала низкосортная шерсть, он тайно подменил этот мешок другим, содержавшим хорошую шерсть, поменяв этикетки с номерами. И вскоре он мог написать домой: «Ваша шерсть была оценена по мешку, который я положил последним». Неудивительно, что Говер писал, что торговлей шерстью правит Обман.
