Александр Вдовин - Подлинная история русских. XX век
Мартовское постановление СНК и ЦК обязывало ввести с 1 сентября 1938 года обучение русскому языку во всех нерусских начальных школах со второго класса и во всех неполных средних и средних школах — с третьего года обучения. Увеличивалось количество часов на изучение русского языка во всех национальных школах, расширялась подготовка учителей этого языка, активизировалось издание учебной и методической литературы. Вместе с тем в постановлении специально подчеркивалось, «что родной язык является основой преподавания в школах национальных республик, что исключения из этого правила, имеющие место в некоторых автономных республиках РСФСР, могут носить лишь временный характер и что тенденция к превращению русского языка из предмета изучения в язык преподавания, и тем самым к ущемлению родного языка, является вредной и неправильной».
Приобщение к русскому языку облегчалось переводом латинизированной письменности на кириллицу. В соответствии с решением Совета национальностей ЦИК СССР от 16 октября 1936 года на кириллицу была переведена письменность кабардинцев. Затем аналогичными мерами унифицировали письменность других народов РСФСР, имевших автономные республики и области, национальные округа. С 16 декабря 1939 года преобразования коснулись письменности «титульных» народов ряда союзных республик — Узбекской, Азербайджанской, Таджикской, Туркменской, Киргизской, Казахской, Молдавской. Согласно статье в Малой советской энциклопедии, латинизированный алфавит был «уже не в состоянии обеспечить дальнейший культурный рост народов СССР», новый алфавит на основе русской графики встречался ими «как праздник социалистической культуры». Согласно «Правде», «обязательное преподавание русского языка в нерусских школах», введенное правительствами союзных и автономных республик с сентября 1938 года, означало, что он «становится международным языком социалистической культуры, как латынь была международным языком верхов раннего средневекового общества, как французский язык был международным языком XVIII и XIX веков». Таким образом, языковая политика государства проводилась прежде всего ради приобщения всех народов СССР к «социалистической культуре» и сплочения их в новой «зональной» (впоследствии названной «новой исторической») общности людей.
Постановление СНК и ЦК от 13 марта 1938 года стало не только началом новой фазы в языковой политике государства. Оно позволяло ускорить наступление нового этапа в строительстве многонациональной советской армии. В статье 132-й Конституции СССР 1936 года было записано: «Всеобщая воинская обязанность является законом», воинская служба в РККА «представляет почетную обязанность граждан СССР». Реализовать этот закон в полном объеме становилось возможным лишь со знанием русского (языка армейских приказов, команд, уставов и наставлений) призывниками из национальных регионов. Условия для этого создавались к концу 1930-х годов, в том числе и постановлением об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей. (В документе отмечался один из основных мотивов его принятия, состоящий в том, что «знание русского языка обеспечивает необходимые условия для успешного несения всеми гражданами СССР воинской службы в рядах РККА и ВМФ».)
Практически одновременно с постановлением о языке ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление «О национальных частях и формированиях РККА» от 7 марта 1938 года, создававшихся со времен Гражданской войны по территориальному принципу. В 1920–30-е годы они выступали одной из основных форм привлечения к военной службе представителей национальностей, «ранее в армии вовсе не служивших (узбеки, туркмены, бурят-монголы, киргизы, часть народов Северного Кавказа и т. д.)». Сыграв свою положительную роль в годы Гражданской войны, национальные формирования, как гласило постановление от 7 марта 1938 года, «в настоящее время не могут оправдать своего назначения». Национальные формирования опирались на местные, культурные и хозяйственные условия, были прикованы к своей территории, что лишало возможности осуществлять подготовку бойцов и частей к действиям в различных условиях климата, быта и боевой обстановки. Между тем, как подчеркивалось в постановлении, «РККА и ВМФ являются вооруженными силами Советского Союза, призванными защищать государство в целом на всем протяжении его сухопутных и морских границ. Поэтому формирование вооруженных сил должно и может строиться только на общих для всех народов Союза основаниях». Возраставшая языковая подготовка позволяла призывать граждан национальных республик и областей к выполнению воинской службы на общих основаниях. Национальные военные училища, школы РККА также переформировывались «в общесоюзные с экстерриториальным комплектованием».
В сентябре 1939 года был принят закон «О всеобщей воинской обязанности», отменявший существовавшие ограничения при призыве на действительную военную службу и значительно расширивший призыв в армию «националов» без соответствующей языковой подготовки. Масштабы ее оказались неожиданно большими. Призывы в Среднеазиатском и Закавказском военных округах показали, что многие красноармейцы — узбеки, таджики, армяне, грузины и призывники других национальностей — не владеют русским языком. Между тем, как подчеркивал начальник Главного политуправления РККА, «с точки зрения армии, боец, не владеющий русским языком, больше, чем неграмотный, ибо с ним разговаривать нельзя. А между тем у нас поторопились прокричать о ликвидации неграмотности и стали изгонять из частей преподавателей русского языка» (Исторический архив. 1997. № 5–6).
Вновь открывшуюся проблему пришлось преодолевать на основе решения Политбюро ЦК от б июля 1940 года «Об обучении русскому языку призывников, подлежащих призыву в Красную Армию и не знающих русского языка».
Информационное обеспечение новой национальной политики
Национальная политика, определяемая сознанием особой значимости национального фактора в жизни страны, требовала соответствующего информационного обеспечения. Во второй половине 1930-х годов произошли существенные изменения в системе сбора информации о национальности граждан, национальном составе различных слоев и групп, позволявшие детальнее судить о процессах в национальной сфере общества. С 1935 года в аппарате ЦК вводилась новая форма учета номенклатурных кадров (так называемые справки-объективки), в которой впервые была предусмотрена графа «национальность». «Пятый пункт» официальных кадровых документов (анкет, справок и т. п.) становился для их обладателей таким же важным, как ранее судьбоносный пункт о социальном происхождении. Налаживался систематический учет национальности работников государственных учреждений. С 1937 года сведения о национальности стали приводиться в отчетах НКВД о составе заключенных. 16 мая 1938 года НКВД СССР приказал местным органам в обязательном порядке включать в свои отчеты данные о национальном составе арестованных. 2 апреля 1938 года был установлен новый порядок указания национальности в паспортах, а также в свидетельствах о рождении и других официальных документах, выдаваемых органами ЗАГСа. Если раньше, с введения единой паспортной системы в СССР в 1932 году, в паспорте записывалась та национальность, к которой причислял себя сам гражданин, то теперь следовало исходить исключительно из национальности родителей, предъявляя при этом их паспорта и другие документы. «В 1939 году мы, — свидетельствует один из видных руководителей НКВД П.А. Судоплатов, — получили устную директиву, обязывавшую нас… следить за тем, какой процент лиц той или иной национальности находится в руководстве наиболее ответственных, с точки зрения безопасности, ведомств. Но директива эта оказалась куда более глубокой по своему замыслу, чем я предполагал. Впервые вступила в действие система квот».
Национальные диспропорции
Попытки их исправления в канун войны
Политика явно определялась стремлением сгладить диспропорции в представленности советских национальностей в руководстве наиболее ответственных ведомств. Вопреки установке на преодоление фактического неравенства национальностей в государственном, культурном и экономическом отношениях и значительному продвижению общества по этому пути, годы советской власти были также временем возникновения нового неравенства, не отвечающего тенденции укрепления единства и консолидации народов Советского Союза. По показателям образованности, представленности в партийном и государственном аппаратах, в сферах науки и искусства в 1930-е годы с большим отрывом от других лидировала еврейская национальность. С переменой отношения к национальным меньшинствам и «великим возможностям русского народа» (Е.В. Тарле) такое фактическое неравенство стало восприниматься как ненормальное положение. Положение усугублялось игрой гитлеровского руководства Германии на противоречиях в СССР для дискредитации якобы «еврейской большевистской власти» в глазах «угнетенных ею» народов.
